– Как вы можете жить в толще камня? Я прямо чувствую, как на меня давят эти скалы, кругом только холодные стены, ни деревьев, ни солнечного света…
– За многие века мы привыкли, – ответил Зон-Дар. – И теперь не представляем другого дома, кроме этих рукотворных пещер. Мой великий предок Ош-Мир сознательно отрекся от Желтого светила, чтобы спасти свой народ, но Хозяйка Гор была благосклонна к нам и подарила ночное зрение. Она же научила нас выращивать подземные растения и сумрачных животных, а могущественный Одр дал мудрость работать с металлом и изготавливать механизмы. Возможно, леди, после роскоши замка Шейн вам кажется, что цвирги живут бедно, но это не так. Хотя мы и не жалуем торговлю, но иногда продаем самоцветы и наши изделия людям. К нам приезжают проверенные купцы, они сообщают новости, поэтому мы всегда знаем, что происходит на поверхности, не считайте нас за темных дикарей.
– Я ничего такого не говорила, – произнесла Эния.
– Но подумали, – сказал Зон-Дар. – Леди, вы еще не видели подземные озера, где вода прозрачнее слезы, не бывали в наших кузнях, согреваемые жаром недр, не слышали, как трещат и переговариваются в толще гранита живые камни…
– А это что такое?
– Гм, ну мы их так называем…
Старейшина замолчал, подбирая слова, от замешательства его спас цвирг, буквально вкатившийся в чертог. В коридоре послышалось шипение, в пещеру влетел взъерошенный ком из острых когтей, зубов и пятнистой шерсти. Следом вбежали еще два цвирга, одетых в меховые куртки. Каждый держал в вытянутых руках короткое копьё, дыхание со свистом вырывалось из-под кожаных масок.
– Чара! – вскрикнула Эния.
Ирбис в последний раз рыкнул на цвиргов и прыгнул хозяйке на колени. Шершавый язык прошелся по щекам, Эния засмеялась и зарылась носом в густую шерсть, трепля любимца за уши.
– Ты нашел меня, нашел…
– Повелитель, – обратился один из коротышек к Зон-Дару. – Ирбис привел за собой горцев.
– Вот и хорошо, – сказал старейшина. – Страж Перевала пришел сам, теперь не надо посылать гонца.
– Я хочу поговорить с отцом! – немедленно заявила Эния.
– Почему бы и нет? – сказал Зон-Дар к удивлению девочки. – Проводите леди на верхний ярус.
– Я сделаю это, – произнес Аш-Гир. – Нога уже почти не болит, тем более эрл, возможно, захочет выслушать мои слова.
Зон-Дар кивнул. Эния встала со стула, Чара мягко спрыгнул на пол и потерся о ногу хозяйки. Дозорные цвирги уже исчезли в коридоре. В чертог вошли две девушки, неся меховую одежду. Эния пригляделась к ним – такие же белые глаза и бледные лица, тронутые на щеках несмелым румянцем. Волосы русые, заплетенные золотой сеточкой; в мочках ушей виднеются развесистые серьги с множеством драгоценных капелек. Шерстяные платья покрыты искусной вышивкой, на поясах переливаются разноцветные камешки, шеи украшают воротники-ожерелья. Рядом с цвирженками Эния почувствовала себя нищенкой – так великолепен был их наряд. «Видимо, это дочери Зон-Дара или кого-то из местной знати, – решила она. – Но зато я красивее их в сто раз! Ну, в пятьдесят точно».
Аш-Гир облачился в куртку и тронул её за руку. Зон-Дар ушел вперед. Факел со мхом бросал зеленые отсветы на стены и пол, освещая ступени, вырубленные в камне. Эния злилась на костыль и старалась соразмерять шаг с неторопливой ходьбой принца, хотя душа стремилась наверх – к отцу и солнцу. Чара держался рядом. Вскоре девочка потеряла счет коридорам и поворотам, казалось, они поднимаются целую вечность, но, наконец, откуда-то задул холодный ветер и мглу прорезали лучики света. Миновав очередную развилку, они вышли на широкую террасу, покрытую снегом. Внизу чернело Ущелье Вздохов. Эния перегнулась через низкий бортик и увидела Хавора Драко.
Отец сидел на коне в окружении хмурых дружинников, по бокам застыли Аргул и Сабур. У воинов наготове копья и взведенные арбалеты, секира эрла зловеще поблескивает, пальцы стискивают рукоять, но он не спешит пустить оружие в ход – наросты стен, словно нахохлившиеся снегири, усеяли многочисленные цвирги, держа дружину на прицеле баллистеров. Внизу зазвучал голос Зон-Дара:
– Тем не менее, всё произошло именно так, как я сказал, милорд.
– Я хочу увидеть дочь, – потребовал эрл.
– Отец, я здесь! – крикнула Эния. Хавор Драко задрал голову, и его застывшее лицо чуть смягчилось.
– Они причинили тебе вред? – прямо спросил он.
– Нет, со мной обращаются вежливо, но тут темно и страшно, – сказала девочка.
– Вы должны отпустить её, – сказал эрл сквозь зубы. – Мы в любом случае найдем Дарина в долине и узнаем, почему он покушался на вашего сына, после чего подвергнем суду.
– Надеюсь, что так и случится, но леди до тех пор будет нашей гостьей, – твердо сказал Зон-Дар.
– Ты играешь с огнем, Кобольд. Тебе не достаточно моего слова?! – в голосе Стража Перевала зазвучали гневные нотки, дружинники подобрались.
– Отец, не волнуйся, я пробуду здесь столько, сколько нужно, – неожиданно для самой себя выпалила Эния.
Совсем не хочется, чтобы черные стены ущелья оросились кровью. Цвирги оказались не так уж и противны, а если быть до конца правдивой – то и вовсе показали себя с лучшей стороны: они честно объяснили мотивы своих действий и вели себя достойно. А как бы на их месте поступили люди? Многие из них в такой ситуации уже достали бы мечи из ножен, чтобы отплатить за оскорбление, не разбираясь, что двигало нападавшими и кто в действительности стоит за ними. Пожить у цвиргов некоторое время – совсем небольшая плата за мир. Решив так, Эния даже почувствовала гордость за себя. Она размышляет как истинная дочь эрла и находит лучший выход там, где другие видят только боль и разрушение.
Отец молча смотрел на неё, тишину нарушали лишь вздохи призраков ущелья. Прикрываясь щитами, дружинники подняли арбалеты, Аргул наполовину вытащил меч из ножен. Зон-Дар стоял перед эрлом абсолютно безоружным, стекла его маски равнодушно поблескивали, вассал ждал решения сюзерена, уверенный в своей правоте. Напряжение возрастало, звеня в холодном воздухе незримой струной. Аш-Гир придвинулся к Энии, зашипел Чара.
– А еще я тут видела замечательные алмазы, – громко сказала она. – Пожалуй, я захвачу парочку на память, когда цвирги отвернутся.
Сабур фыркнул. Многие дружинники заулыбались, лицо эрла просветлело. Он махнул рукой, арбалеты опустились, Аргул с сожалением вернул меч в ножны. Вороной абиссинец отца переступил копытами, когда тот уронил секиру в ременную петлю – блестящее лезвие отбросило солнечный зайчик на маску Зон-Дара.
– Да будет так, – сказал Хавор. – Вижу, моя дочь не терпит нужды в твоих владениях, пусть немного погостит. Я не могу одобрить твое решение, но понимаю его. Сделаем так: когда мы разыщем Дарина, то приведем изменника на суд Кобольда, чтобы цвирги не сомневались в моих словах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
