ты…! – вскинулся хозяин сего гостеприимного заведения.
Еще раз по роже.
На этот раз он уже попытался подняться.
Лаврик без лишних разговоров поднесла к его голу клинок, прозрачно намекая на то, что лучше бы успокоиться.
- Итак, - я взял грубо сколоченный табурет у ближайшего столика и сел напротив толстяка. – Ты пытался меня убить. Я воспользуюсь правом мести.
Засранец ощерился.
- Скоро здесь будет охрана из замка!
- Не будет, - вяло произнес «пижон». – Ты никого не звал, наглый пес.
- Конечно не звал, - подслушанное, а так же логика, позволяли мне оперировать фактами. – Ты же думал, будто я эльфийский контрабандист. А когда понял свою промашку – позвал своих амбалов. Все трое, как ты, думаю, уже понимаешь, мертвы. Даже, - я продемонстрировал ему пару новых кинжалов, - обладатель этих чудных ножичков. Рукояти которых, между прочим, переделаны. А ты отчего-то возмутился, не захотел иметь дело с эльфийскими клинками и элементами доспехов…
- В принципе, я его понимаю, - снова влез Паладин. – Местный кузнец точно не справится с такой работой. А везти подобные вещи в ближайший город в кузнечный цех, искать того, кто все сделает, но будет держать язык за зубами… Подобное не уровня местной деревни и ее жителей.
Я посмотрел на «пижона», взглядом выражая все, что думаю о его непрошенном комментарии.
Да, информация всегда ценна.
Но я хотел бы слышать оправдания от этого гаденыша.
Но сказанное запомнил.
Впрочем, надо было догадаться самому.
Раз эльфийские товары ценятся высоко, то и среди людских мастеров не каждый может с ними работать.
Уж точно не в захолустной деревне.
Но есть проблема.
- У третьего душегуба при себе было это, - я продемонстрировал Паладину один из трофейных ножей.
Издали, конечно.
Но увиденное его явно заинтересовало.
Он поднялся, подошел ко мне.
- Разрешите поглядеть поближе? – поинтересовался он, указав пальцем в сторону демонстрируемого ему кинжала.
- Конечно, - я взял оружие за кончик клинка и передал ему рукояткой вперед.
Паладин осторожно, словно величайшую драгоценность, принял кинжал, принялся рассматривать его со всех сторон.
- Кто был обладателем этих кинжалов? – спросил я у толстяка, махая перед ним вторым переделанным клинком.
- Так их еще и два? – охнул Паладин.
Я кивнул.
- Разрешите второй? – спросил он, протягивая руку.
А вот тут я уже начал напрягаться.
Что явно заметно со стороны.
- Хочу осмотреть рукояти, - пояснил тот. – Даже если мастер не поставил своего клейма, то по виду работы можно сделать определенные выводы.
Звучит разумно.
Пусть этот парень – слуга бога, который вроде бы для меня недружелюбен, но, был бы у него приказ избавиться от меня…
Думается мне, уже б была заварушка.
Навряд ли ему нужно выманить у меня ножи, а потом убивать.
Уверен, что его бы не смутило ничего подобного в моих руках.
Он был свидетелем – хотя бы от части – насколько неумело я прикончил одного амбала.
А значит прекрасно понимает, что я ему не ровня.
У его слуги арбалет, причем уже взведенный…
Хотели бы схватить – сделали бы это сразу.
Наверное.
Посмотрим к чему это приведет.
- Конечно, - я передал и второй клинок.
«Пижон» вернулся за стол и принялся их разглядывать с тем же усердием, что и охотничья собака берет след зверя.
- Так кто был твой третий друг? – спросил я. – Переделанные эльфийские клинки. Зелье для усиления крепости кожи…
- Даже так? – «пижон» начинает меня раздражать. – Пес, да ты сильно влип, как я посмотрю.
Хотелось бы еще знать почему…
- Ничего не знаю, - фыркнул тот. – У меня нет никаких людей, которые пользуются подобными вещами! Я чту закон!
- Ну да, ну да, - хмыкнул я.
- Тоже не поверю в подобное, - поддакнул Паладин. – Но дело приобретает весьма интересный оборот.
Я повернул голову. Посмотрев на «пижона».
- Эти клинки, - он подошел и вернул мне оружие, - были переделаны профессиональным кузнецом. Не тем неумехой, который второй день мне коня не может перековать, а хорошим и умелым мастером. Который, - он указал на основание каждой из рукоятей, где имелись хорошо заметные срезы на полированном дереве, - не постеснялся нанести свои клейма. Что говорит о большом профессионализме этого мастера…
Паладин замолчал, выразительно посмотрев на меня, словно ожидал, что я продолжу его фразу.
Недосказанное лежало на поверхности.
- А так же о том, что он не боится демонстрировать свое отношение к эльфийским клинкам, - подхватил я.
- Вопреки расхожему заблуждению, эльфийское оружие не самая большая редкость в Королевстве людей, - произнес Паладин. – Оно есть не только у приближенных Короля, но и у многих богатых и влиятельных тэрров. Однако, по большей части это оружие, доставшееся людям из глубин веков. Его очень сложно переделать – ведь эльфы применяют магию при его создании. Еще сложнее – раскрыть секрет правильного подбора материала для рукояти. Эльфы своими секретами не делятся…
Он выразительно посмотрел на Лаврика.
- Так или иначе, но простой головорез не может себе позволить приобрести такое оружие законным способом, - подытожил Паладин. – Даже если это контрабанда, то еще нужно найти мастера. Который возьмет огромные деньги за переделку….
Огромные деньги за смену рукояти?
Это шутка какая-то?
Хотя…
Если в клинках в самом деле заключена магия при создании (которой я не чувствую вообще-то), тогда да, наверняка будут проблемы…
Но, что-то мне подсказывает, что не все так односложно с эльфийскими клинками.
Как я уже подмечал – почти все они похожи друг на друга, словно их выплавили по одним лекалам.
Ну или распечатали на одном принтере.
Изменения в тех клинках, которые видел я – минимальны.
Словно промышленное производство.
Думается мне, если каждый клинок куется профессиональным мастером, который зарабатывает этим на жизнь и имеет огромный опыт, то он не будет тратить время на изготовление однотипных мечей.
Косвенно это подтверждается тем, что меч, который я взял с места убийства эльфийской принцессы все же отличается от тех, которые были у рейнджеров.
Возможно я просто узко мыслю.
И оружие, о котором образно говорит Фратель просто не «типовое», как то, что было у рейнджеров.
Ну нет в последних магии!
Вообще!
Я допускаю, что сработало правило «живого артефакта»: пока жив создатель артефакта, магия в нем остается и пополняется за счет внутренних резервов «автора произведения».
После смерти
