она бы и ее Виталия не постеснялась.
Виталий приходит на другой день, но встречают его неласково, на двери пока не указывают и к чаю зовут, и тут же говорят, что гости замучили, отдохнуть в собственном доме нельзя.
– Ты что-то переменилась к нему? – спрашивает Настя.
– Ходит, ходит, а толку, что с козла молока, – ворчит Людмила. – Пудрит девке мозги за здорово живешь, а я ему за это улыбаться должна.
– Он сам хорошо улыбается.
– Что мне его улыбки на зиму солить или в погреб складывать посоветуешь?
В погреб она складывала подарки любимого Жорочки. За кралю он пожаловал трехлитровую банку. Правда, на следующее свидание заявился с бутылкой водки в кармане. Принес только для стола. Может, посчитал, что краля с косой саженью в бедре не стоит второй трехлитровки, может, не подвернулось случая достать спирта. Людмила не допытывается, находит более тонкий подход – обещает новую подружку.
– Такую шалунью приведу, за которую тремя литрами не отделаешься.
– Веди, а за мной не заржавеет.
И приводит. Если сравнивать ее с той, курдючной овцой, новая – писаная красавица. У Жорки никаких претензий. Недовольна сама Людмила, – девчонка, на ее взгляд, плохо себя ведет, слишком похабно: после второй рюмки за пазуху к Жорке лезет, целует на виду у всех.
– Последний стыд потеряла.
– Для того и приглашала, – удивляется Настя.
– Так не при людях же. Под рубаху к нему полезла. Все равно у мужика там ничего нет. Зачем тогда шарить?
– Захотелось, вот и залезла.
– А если захотелось, для этого отдельная комнатка предназначена.
Не понравилась и получила отставку. Излишней прытью напугала. Такая быстро разнюхает, что к чему, и своей доли потребует, а Людмиле компаньонки не нужны. Ей проще новую девицу подыскать. За новую и лишнюю банку потребовать не стыдно.
Жорка против новой не возражает. Дают – бери, бьют – беги. Почему Андрей носа не кажет? – спрашивает у него Настя.
– Командировка кончилась, четыре дня как отчалил. Может, передать что-нибудь надо?
– Передай привет, больше вроде нечего.
– Постой, постой, – настораживается Людмила. – Ты разве тоже намылился?
– Начальство требует.
– И когда вернешься?
– Кто его знает. Когда вызовут.
На Людмилу находит грусть. Некстати это прощание. Система только отладилась, притерлась едва, самое время набирать обороты, и вдруг – вынужденная остановка.
– Как же мы без тебя? Меня девки живьем съедят. Я стольким наобещала, – на ходу сочиняет Людмила.
– Ничего, пусть потомятся. Приеду – спелее будут.
– Когда приедешь-то?
– Может, через месяц, может, в конце года.
– К концу года я тебе новых найду. А ты бы, если такой добрый, взял бы и подыскал себе сменщика.
Людмила прет напролом, считает, что с Жоркой можно по-родственному. Опасаясь, как бы сестра не наговорила лишнего, Настя спрашивает:
– Слушай, Жора, если не секрет, как ты ухитряешься добывать спирт? Насколько я помню, ты не кладовщик, неужели большой начальник?
– Не начальник я, Настенька, я вроде врача-рентгенолога, только для железок, но дело в другом – я слово петушиное знаю.
– Теперь за слово не больно-то расщедрятся.
– Слова, Людмила Батьковна, разные бывают, и не каждый умеет волшебное слово шепнуть. Андрея с Виталиком взять – много разных слов знают, а за спиртом ко мне идут.
– Виталик – размазня.
– Зачем же так, Людмила Батьковна, парень толковый, но для добычи другие способности нужны. А знаете, как местные работяги спирт добывают?
– Знаю наших алкашей. Выудил червонец у бабы и – на добычу.
– Не всегда. Есть и похитрее дельцы. Заливают, к примеру, цистерну. Залили, шланг повесили, цистерна поехала, начальство потопало. И тогда заливщик снимает шланг, опускает в ведро, и в ведре появляется то, что можно перелить в банку.
– А откуда берется?
– Из шланга. Когда вешают, ему дают провиснуть. В прогибе и скапливается.
– И что они с ним делают, со спиртом?
– Ну ты, Людмила Батьковна, как маленькая. Неужели не знаешь, что делают со спиртом?
– Знаю. Насмотрелась на таких за свою жизнь. Ты приведи самостоятельного, вроде тебя.
– Второго такого рыжего во всей Сибири не найдешь.
– Необязательно рыжего, – сердится Людмила. – Мне, что лысый, что кудрявый, лишь бы к спирту поближе. А кралечками я всегда обеспечу, сам убедился – зря трепаться не буду. Девушки у меня все чистенькие, с гарантией: две с хлебозавода, из детского сада одна, потом еще медсестра не против, все через три месяца в больнице проверяются, у каждой справка на руках.
– Убедила, Людмила Батьковна.
– Только смотри, чтобы солидные мужики были. Местных алкашей и в чушкины ясли не пущу.
На прощание Людмила еще раз напоминает требования к будущим клиентам, но к солидности прибавляет еще одно условие – молчаливость.
8
Жорка уехал, и в доме стало совсем скучно.
После ужина Людмила убирает со стола и достает распухшую колоду линялых карт. Любаха, из уважения к хозяйке, присаживается рядом. Настя отказывается. Играть в карты без мужчин – все равно, что пить в одиночку, неинтересно ей. Из Любахи партнерша тоже неважная. Не тем голова у девки забита. Тоскует о своем Виталике. В письме бы тоску облегчить, да адреса не оставил. Обещал через месяц приехать, так в месяце-то тридцать дней и тридцать ночей – со счета собьешься.
Людмила каждый день ждет гостей, обещанных Жоркой, а гости не идут.
– Натрепался, рыжий.
– Он тебе ничего и не обещал.
– Как не обещал, при тебе же разговор вели.
– Потому и говорю, что при мне. Он пошутил, а ты губы раскатала.
– Ничего себе шуточки. У одинокой бабы дом разваливается, а ему шуточки.
Людмила прибедняется – для ремонта спиртовый запас уже накоплен, если, конечно, не ставить по рюмке за каждый забитый гвоздь. Банки и бутылки со спиртом стоят и в погребе, и в сарае. Но разве нельзя говорить о ремонте, а мечтать о свадьбе доченьки, ее тоже насухо не сыграешь, так почему бы не запастись дармовым зельем, если подворачивается случай.
Побластился и пропал, наобещал и скрылся, поневоле затоскуешь. Хозяйка тоскует по барышу, квартирантка – по любви, а Настя вынуждена каждый вечер смотреть на их озабоченные постные лица, это еще тоскливее.
Когда попадается объявление; что ресторану «Кедр» требуется официантка, Настя не раздумывает, деньги нелишние, не с чулком червонцев приехала, к тому же будет место, где можно отдохнуть от унылых физиономий сестры и Любахи.
Директор ресторана, худенький, ухоженный до чопорности, услышав от Насти о желании поработать, усаживает ее в кресло и начинает варить кофе.
– Всегда мечтал набрать штат из молодых и обаятельных девушек.
Настя вздыхает обреченно, и чуточку неестественно, с усталостью, красивой, пресыщенной вниманием женщины. Вздыхает так, чтобы не отпугнуть, но и не обещать лишнего.
– Нет,
