что-то. На что???
Отмахнулась от тяжёлых мыслей, стараясь только наслаждаться приятным чувством победы и умиротворением природы. Здесь, в тени деревьев, летняя жара не так угнетала, а малое количество прогуливающихся дарило ощущение уединения.
Как там говорят, ты предполагаешь, а Бог располагает! Он явно задумал что-то иное. Сзади меня послышался цокот копыт.
Чувствуя своей прекрасной задницей, что это по мою душу, замедлила ход Пегаса.
– Алиса, готовишься в шпионы? Упражняешься в искусстве исчезновения?
Савельев, а это был именно он, немного помятый, но не теряющий оптимизма. Поравнявшись со мной и подстраиваясь под мой с Пегасом темп прогулки, мужчина с невозмутимым лицом ждал ответа.
– Не волнуйся, Ромашка! Тебя в них точно не возьмут. Потерялся на ипподроме? Иначе не могу найти ещё причины, почему ты здесь, а не где-нибудь в баре зализываешь раны поражения.
– Волконкая, тебе говорили, что ты невыносимая язва?
– Конечно, кровоточащая и незаживающая. Ты проиграл. По условиям пари наши милые посиделки отменяются. Ты можешь быть свободен.
Решая, что дальнейший разговор смысла не имеет, развернула коня в обратную сторону. Пора возвращаться.
Громкий мат с примесью стона боли меня притормозил. В исполнении исполина Савельева это звучало пугающе непривычно и даже необычно. Мой проигравший соперник, стиснув челюсти и заметно побледнев, вцепился в поводья, тем самым натягивая те до предела. Животное отреагировало мгновенно, резко прекращая движение. Роман от такого торможения чуть не вылетел из седла, и от очередного падения вниз его спасла красивая грива лошади. Несчастный ухватился в последнюю секунду за неё, сохраняя вертикальное положение.
Я язва, стерва, вообще планирую отделаться от снобика, но бросить человека в беде никогда не могла. Да и поменяйся мы местами, Савельев бы не оставил меня. При всём его снобизме он был гуманен по отношению к близким людям, сотрудникам и хорошим знакомым. Думаю, я попадаю в третью категорию.
– Что случилось?! Ты себя плохо чувствуешь? – проявила милосердие, подъезжая к нему.
Заодно перехватила поводья из его рук, чтобы он снова не начал мучить животное.
Бросив настороженный и грустный взгляд из-под век, он начал спешиваться. Придержала коня, пока седок не очутился на земле обеими ногами. Роман, прихрамывая на правую ногу, поплелся в сторону милой белой скамейки из дерева. Главная прелесть именно этой скамейки – она стояла под большим деревом, чья листва давала шикарную тень. Видя эту печальную картину, у меня даже сердце дрогнуло, мысли ураганом налетели на мои извилины.
Тоже спрыгнула с Пегаса. Взяв животных под узды, повела следом. Роман тем временем уже отдыхал, откинувшись на спинку и прикрывая веки. Даже поверх глаз руку закинул, упираясь носом в сгиб локтя.
– Ром, если будешь молчать, то и помощи придется ждать долго, – пригрозила я, закрепляя поводья рысаков к большому фонарю около нас.
– Я немного повредил ногу, – не меняя позы, ответил он.
Ну, это мне и так было понятно.
– А что случилось верхом? Ты побледнел и чуть не упал с лошади.
Выразительная пауза и глубокий выдох.
– Я ненавижу лошадей и конный спорт в принципе, а если добавить мою нелюбовь к высоте, то итог и так понятен.
– Зачем тогда было строить из себя супермена и лезть на лошадь?! – воскликнула я и присела рядом боком и лицом к нему.
– Ты сама предложила пари…
– Ой, Ром! Нам не пятнадцать, чтобы играться с угрозами для жизни. Уже не тот адреналин! Это, как ни посмотри, просто идиотский поступок.
– Вообще- то я надеялся на сострадание, – недовольно пробурчали на моё громкое возмущение.
Савельев приоткрыл глаза и теперь подглядывал на меня из-под руки.
– Ага! Держи руки шире… я сейчас отвалю сострадания – не унесешь! – и на всякий случай сложила руки под грудью, чтобы не пристукнуть этого глупого мальчика. – Сейчас маме твоей позвоню! Пусть приходит и жалеет своего болезненного.
– Лиска, не начинай!
– Ромашка, это ты заканчивай ерундой страдать. Ты мог упасть и сдохнуть под копытами бешеных животных!
От представленного меня саму передёрнуло, а по спине пролегла полоска страха, впивающаяся во все позвонки. Он точно дебил, раз рискнул такое провернуть.
– Зато я добился своего!
От плохо скрытой гордости в мужском голосе я даже малость прифигела. Повернула голову в его сторону, прекращая бездумно разглядывать красивый ландшафт конного парка.
Савельев, уже далеко не умирающий, с лукавой полуулыбкой смотрел на меня. Убить его, заразу, что ли?!
– И чего же добился, снобик распрекрасный? Уточни.
– Ты со мной разговариваешь!
– Ну, всё! Это последняя стадия – кретинизм. Здесь помочь не могу!
Начала вставать, но мое запястье в ту же секунду оказалось в мужской руке. Очень такая крепкая хватка! И не скажешь, что пять минут назад этот человечешко чуть в обморок не грохнулся, как кисейная барышня.
– Алиса, ты же дворянка. Так прояви своё сострадание к убогому и пожалей несчастного!
Ооо! Это мы уже проходили в Индии. Сейчас мы милые и ласковые, а на утро моральная порка. Фи!
– Роман, прекращай театр одного актера. Это уже не модно. И руку отпусти, а то мало ли, какой у меня рефлекс сработает.
– Нет, я пострадал и заслуживаю поощрительный приз.
– Продолжи в том же духе и заслужишь реанимацию и красивые похороны!
Вот только мои угрозы что- то сегодня не работали. Может, у Савельева мозги от солнца спеклись или после падения не только ногу, но и голову повредил, но он продолжил.
*Жокейка – головной убор жокея, цветная круглая шапочка с козырьком, плотно облегающая голову.
** Бич – длинный кнут для тренировок в манеже.
***Крылья – две половины антрактно- раздвижного занавеса, «греческого», закреплённых в верхней части на одной высоте.
Глава 8
Роман
Я уже какую неделю подозреваю, что меня несёт по течению к обрыву, но я вместо того, чтобы пытаться спастись, активно подгребаю руками. В миг, когда решился на спор с Волконской, понял, что вот она, кромка, после которой начинается карусель головокружительного спуска.
На ум пришёл Шекспир со своим «быть или не быть»? На что мозг кричал валить нахрен и подальше, а новый орган внутри меня ничего не говорил. Он просто уже тащил моё тело в сторону готовой к скачкам лошади.
И тут пошёл разрыв шаблонов моих и этой лошади. Я не любил её, она в ответ тоже не возлюбила. Я хотел скакать, а она стоять и наоборот. Через пару минут меня реально тошнило от всей ситуации в целом, включая высоту и палящие лучи солнца. Я понимал, что о победе можно не думать. Красавицу Алису
