Она устроилась в зале ожидания, в который раз размышляя над событиями этого лета. Странно, но ей совсем не хотелось есть. А ведь обычно в стрессовых ситуациях она буквально набрасывалась на пищу, словно заедая депрессию. Впрочем, то, что произошло сегодня утром, мало походило на те стрессы, какие раньше испытывала Софи. Разбитое сердце – это не проваленный экзамен и не ссора с мамой. Это гораздо серьезнее.
Я вернусь домой и заживу прежней жизнью, убеждала себя француженка, в задумчивости облокотившись на поручень кресла. Устроюсь на работу, вечера буду проводить дома, лишь изредка выходя в магазин или в аптеку за лекарствами для мамы. Пусть все и дальше считают меня Софи Недотрогой. Лучше уж жить так, чем, доверившись мужчине и поверив в искренность его чувств, горько разочароваться, поняв, что тебя жестоко использовали. Нет, никогда больше не стану слушать клятвы в вечной любви!
Люди, окружающие Софи в зале ожидания, были чем-то заняты. Радовались встрече или прощались, обсуждали предстоящие дела или делились воспоминаниями, весело смеялись или напряженно молчали. Их было так много вокруг, но среди толпы молодая женщина еще острее чувствовала свое одиночество. Потому что все, что они делали, было наполнено смыслом. А ее жизнь смысл потеряла.
И напрасно Софи старалась смириться с мыслью, что можно жить для самой себя. В душе была пустота, черная дыра, кровавая рана... Оттуда по чьему-то злому умыслу насильно вырвали два больших чувства – любовь к мужчине и любовь к маленькой девочке.
Из динамиков донесся приятный женский голос диспетчера, сообщающий, что начинается посадка на рейс до Парижа. Софи тряхнула черными волосами, будто желая освободиться от мрачных мыслей, и взялась за чемодан. Долгий перелет через океан, и она сможет обнять маму. Возвращение блудной дочери, ни больше ни меньше...
– Странно... Ты хочешь сказать, что эта девица неожиданно собрала вещички и ушла?
Джулия сидела в кухне напротив кухарки и пыталась сложить в уме головоломку из фактов. Не успела бывшая кинозвезда вернуться сегодня домой, как до нее дозвонилась встревоженная Молли и сообщила, что няня Элизабет улетела во Францию, а девочка после этого перестала разговаривать. И вообще на малышке лица нет. Она не плачет, но ее состояние нельзя назвать нормальным.
Миссис Дайвери, разумеется, сразу же примчалась обратно. Слова кухарки оказались истинной правдой. Внучка Джулии лежала в своей кроватке и никак не отреагировала на приход бабушки. Так же выяснилось, что у нее совсем нет аппетита, даже предложение купить шоколадное мороженое она восприняла без эмоций.
– Софи сказала, что так сложились обстоятельства. Она была очень расстроена из-за того, что уезжает отсюда. – Молли поведала Джулии об утреннем разговоре с француженкой.
– Оно и видно. Надо же, расстроилась! – ехидно заметила женщина. – Не предупредила, не намекнула, просто раз – и исчезла! Не скажу, что я огорчена ее уходом, даже наоборот. Но так приличные люди не поступают!
Кухарка хотела вступиться за няню Элизабет, да не успела – раздался телефонный звонок. Джулия направилась в гостиную и сняла трубку:
– Миссис Дайвери у телефона.
– Мама? Ты еще там? А не позовешь ли Софи, я хочу с ней поговорить, – услышала она баритон сына.
– Сдается мне, в этот момент твоя пассия летит над океаном, – неуместно сострила женщина и пересказала то, что услышала от Молли.
– Не может быть... Она не могла улететь, не предупредив меня. – Новость явно ошарашила Рона. – Наверное, что-то случилось. Может, горничные находили записку для меня?
– Ох, не смеши меня. – И Джулия, тут же сев на любимого конька, принялась поучать сына: – Я тебя предупреждала, что от этой девицы нужно ждать подвоха. Вот, пожалуйста. Надо бы еще проверить, все ли на месте. Не исключено, что, уезжая отсюда, она прихватила что-то на память!
– Прекрати! Ты ее совсем не знаешь, а значит, не можешь ни в чем подозревать! – Рон начал распаляться от слов матери.
– Это ты ее не совсем знаешь, – сказала, как отрезала, миссис Дайвери. – Я уверена на сто процентов, что она сбежала с дружком-французом. Причем сделала это именно тогда, когда тебя не было дома, чтобы не объясняться. А бедная девочка получила психологическую травму и теперь страдает...
– Ты об Элизабет? Что с ней? – насторожился Рон. А узнав о состоянии дочери, потребовал: – Срочно позвони врачу! Я сейчас же отменю все встречи и вылечу в Лос-Анджелес!
А малышка Элизабет лежала в детской комнате на кровати, свернувшись калачиком и прижимая к себе игрушечного медвежонка. Она не знала, как точно выразить словами то, что чувствует. Это было как «грустно», только в сто раз хуже.
Когда Софи Моруа уже летела в сторону Франции, Рон Дайвери только еще садился в самолет, чтобы пересечь Америку и оказаться дома.
Деловая поездка сорвалась, но его это совсем не волновало. Что за беда приключилась у Софи? Почему она так неожиданно улетела? Пока на эти вопросы никто не мог ответить. Версия матери о дружке-французе Рона не устраивала. Он по-прежнему не верил, что Софи могла изменять ему. Снова и снова он вспоминал ее глаза, когда она твердила слова любви, и отгонял прочь сомнения. Все было искренне.
Как там сейчас Элизабет, думал Рон, глядя в иллюминатор. Неудивительно, что девочка переживает, она так сильно привязалась к няне. Но неужели Софи и ей ничего не объяснила, просто исчезла, и все? Бог ты мой, у меня же нет ее номера телефона в Париже! Остается надеяться, что она позвонит сама. И поскорее.
Рон нахмурился. В его душу закрадывалось недоброе предчувствие.
13
Софи шла по знакомой улице, глядя по сторонам и удивляясь тому, что видит. Она ходила здесь много раз – в школу, в университет, в магазин – и думала, что знает каждое деревце вдоль дороги, каждую трещинку на асфальте. Но сейчас смотрела на все это иначе, чем когда постоянно жила здесь.
Вон то дерево, оказывается, засыхает, а значит, его скоро спилят. Жалко, на него так было удобно залезать в детстве. Сосед покрасил забор в симпатичный зеленый цвет. Вон его рыжая собака бегает по саду. А куда же делся старый пес? Неужели умер?
Показался дом Софи. Всегдашние цветы в палисаднике, потемневшая статуэтка гнома под розовым кустом. Кружевные занавески в раскрытых окнах треплет ветерок. Конечно, ведь на улице тепло и мадам Моруа решила проветрить комнаты. Свежий воздух полезен для здоровья.
Софи вошла в калитку и, подходя к дому, уловила запах, доносящийся из кухни. Знакомый с детства, просто родной запах яблочного пирога. Прислушалась и улыбнулась – мама поет. Какую-то детскую песенку – незамысловатый мотивчик, простые слова. Странно, Софи не могла припомнить, чтобы мама пела. Может, давным-давно, колыбельные...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
