Она кое-как стащила его с кровати, но было очевидно: он едва может стоять на ногах и вряд ли ему хватит сил, чтобы уйти отсюда. А сил требовалось немало. Рената подставила ему плечо.
— Николай, обопрись, — строго приказала она. — Мы должны выбираться.
Он проворчал что-то невнятное. Рената подлезла ему под мышку и, насколько возможно, быстро направилась к лестнице. Николай с трудом переставлял ноги, но все же они смогли вполне успешно спуститься, он споткнулся всего лишь несколько раз.
— Посиди здесь, — сказала она, опуская Николая на последнюю ступеньку.
Сама бросилась расчищать путь к ангару. Офис в конце коридора оставался пустым, но в ангаре водитель и охранник, обеспокоенные сигналом тревоги, что-то взволнованно обсуждали.
Рената, вытащив пистолет, направилась к ним. Первым ее увидел вампир. С быстротой, которой она и представить себе не могла, он выхватил пистолет и открыл огонь. Рената ответила ментальным ударом. Но все же опоздала. Левое плечо обожгло огнем. Она почувствовала запах крови и горячую струйку, устремившуюся по руке вниз.
«Черт, попал».
И это вызвало у Ренаты ярость. Она нанесла ему еще один ментальный удар, заставивший вампира упасть на одно колено и выронить пистолет. Водитель с криком спрятался за грузовик, когда Рената всадила в охранника два дротика с транквилизатором. Практически не издав ни звука, вампир свалился на пол ангара. Рената зашла за грузовик и нашла водителя присевшим за колесом.
— О боже! — завопил водитель, когда женщина приблизилась к нему. Он поднял руки, губы у него от страха тряслись. — Пожалуйста! Пожалуйста, не убивайте!
— Я не собираюсь тебя убивать, — сказала Рената и выстрелила ему в бедро.
Уложив обоих, она побежала за Николаем, не обращая внимания на раздирающую боль в плече, довела его до фургона и помогла забраться внутрь, где солнечный свет ему будет неопасен.
— Найди за что держаться, — сказала Рената, — дорога обещает быть тряской.
С этими словами она захлопнула задние дверцы, опустила запор, запрыгнула в кабину и повернула ключ зажигания.
Задом фургона выбив дверь ангара, она развернулась и помчалась к воротам, гадая, спасла Николая или обрекла на смерть их обоих.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В голове стучали барабаны, их грохот оглушал. Сознание уплывало, словно он погружался в сон, и судорожным рывком возвращалось. Все тело болело.
Он лежит на каком-то полу?
Его обнаженное тело ощущало холод металла, в бока и плечи давили тяжелые картонные коробки, сверху одеялом накрывал лист пластика.
Он пытался поднять голову, но не мог. Кровь лихорадочно пульсировала, все тело горело, кожу покалывало, ощущение такое, словно ее туго натянули. Во рту пересохло, горло саднило и жгло.
Его мучила невыносимая жажда.
Ни о чем другом он думать не мог. В раскалывавшейся от боли голове вертелось одно-единственное слово:
«Кровь».
Он жаждал крови нестерпимо.
Жажда поглощала мраком безумия. С каждым выдохом воздух вырывался наружу с прерывистым шипением — огромные клыки торчали из-под верхней губы, царапали нижнюю и заставляли ныть десны. Где-то промелькнула и угасла здравая мысль: у представителей Рода клыки удлиняются только в случае физиологической реакции на запах крови, в моменты страсти или ярости.
Барабаны в голове заставляли клыки болезненно вибрировать. Он больше не мог провалиться в забытье и понимал: с ним что-то не так. Понимание стало еще более отчетливым, когда он с трудом открыл глаза, — резь, боль и слишком острое зрение в янтарном зареве.
Маленькое замкнутое пространство. Темно. Он в коробке, забитой коробками поменьше.
И женщина.
Все исчезло, когда он увидел ее. В темных джинсах и черной футболке с длинным рукавом. Она лежала, поджав колени и обхватив себя руками. Черные волосы падали на лицо.
Он знал ее… чувствовал, что знает.
Жажда стерла из памяти детали, он осознавал только одно — она теплая, ароматная и беспомощная. Ее аромат — сандал, смешанный со свежестью дождя. Этот аромат был ему знаком. Хорошо знаком. Рот наполнился слюной, он хотел крови. Она даст ему силы, которых у него не было.
Он осторожно приподнялся и присел на корточки, тихо наблюдая за спящей женщиной. Затем его тело пришло в движение — припадая к полу, как хищник, он начал приближаться к ней.
Барабаны в голове застучали еще громче, его трясло от этого грохота, он чувствовал дрожь в ступнях босых ног. Все внимание собралось в напряженную точку. Он придвигался все ближе и ближе. Навис над ней.
Барабанами в голове стучал ее пульс. Он видел бьющуюся жилку на ее шее. Она вздымалась упругим бугорком.
Именно ее нужно поймать клыками.
Глухое рычание непроизвольно вырвалось из его горла, нарушая тишину.
Женщина зашевелилась.
Ресницы дрогнули, она открыла глаза:
— Николай?
Имя он едва расслышал. Голову заполнял густой туман, сейчас, кроме жажды, для него ничего не существовало. Это был не просто голод — ненасытная, маниакальная жажда. Вечная адская мука.
«Кровожадность».
Слово медленно проплыло сквозь туман в голове и растворилось. Он смутно осознал его значение и инстинктивно испугался. Он знал, что этого нужно бояться.
— Николай, — повторила женщина. — Ты давно проснулся?
Ее голос был ему почему-то знаком и действовал на него по-особенному, успокаивающе, но он не понимал, кто она. Его мозг ни о чем не был способен думать, кроме как о пульсирующей жилке на ее шее и мучительной жажде, требовавшей утоления.
— Здесь ты в безопасности, — сказала женщина. — Мы в медицинском грузовом фургоне, я его угнала из реабилитационного центра. Я очень устала, и мне пришлось остановиться, чтобы отдохнуть. Теперь я в порядке, и мы можем ехать дальше. Скоро стемнеет, нас начнут искать.
Пока женщина говорила, в его голове мелькали обрывки воспоминаний. Камера с белыми стенами. Боль. Пытки. Вопросы. Вампир по имени Фабьен. Он хотел убить этого подонка… И эта женщина… она тоже была там. Невероятно, но она помогла ему сбежать.
«Рената».
Да. Теперь он вспомнил ее имя. Но он не знал, зачем она спасла его. Теперь это не имело никакого значения.
Она опоздала.
— Они заставили меня, — хрипло произнес он. Голос мало походил на человеческий. — Слишком много крови. Они заставили меня пить…
Женщина удивленно смотрела на него:
— Что ты хочешь этим сказать? Что значит — заставили?
— Передозировка… зависимость.
— Кровожадность?
Он кивнул и закашлялся, боль разрывала грудь.
