искусителей и путем подкупа склонили их отделиться от остальных союзников, а затем порознь разбили и тех, и других»[167]. Таким способом Субэдэй и Джебе достигают привольных южнорусских степей.
Субэдэй во время похода ведет самую тщательную разведку с помощью имеющихся при отряде специалистов. О пройденных и о соседних странах собираются возможно точные статистические сведения. Вдоль пройденного пути устанавливаются почтовые станции для связи с главной ставкой. Разведка дает первые определенные сведения о Русском великом княжестве. Монгольские вожди не считают возможным вернуться к своему повелителю, не выяснив с точностью, чего можно ожидать в будущем от этой страны и населяющего ее народа. Поэтому они с Северного Кавказа сворачивают не на восток, согласно первоначальному предположению, а на запад, пересекают низовья Дона, наносят жестокое поражение кочующим в южнорусских степях половцам и гонят их перед собою, направляясь к нижнему течению Днепра.
Мимоходом они «заглядывают» на Крымский полуостров, где берут у генуэзцев штурмом крепость Судак и входят в сношение с напуганными местными представителями администрации и купечества Генуэзской республики. В то же время они свою кружную и небезопасную коммуникационную линию через Кавказский перешеек заменяют новой, проходящей через низовья Волги и недавно покоренные урало-каспийские степи в Туркестан; по этой линии налаживается с Чингисханом вполне удовлетворительная связь.
Тем временем русские князья, обеспокоенные появлением у южных границ государства нового, неведомого врага, о котором половцы с своим кн. Котяном, тестем русского князя Мстислава Галицкого, передают ужасы, собирают сильное ополчение, с которым и выступают против монголов, присоединив к себе оправившихся после поражения половцев. Когда русская рать совершает переправу через Днепр в районе острова Варягов, к князьям прибывает монгольское посольство в составе десяти человек с предложением дружбы и с просьбой не оказывать покровительства половцам, а напротив, в союзе с монголами отомстить этому всегдашнему своему врагу и отобрать у него все награбленное им у русского народа добро. Русские князья, вероятно, не поверив искренности монгольского предложения, допустили тяжкое нарушение международных обычаев: по их приказанию монгольские послы были перебиты. В то же время русская рать, достигшая силы до 80 000 воинов, выступила монголам навстречу.
Монголы выслали второе посольство русским князьям, которое заявило: «Итак, вы, слушаясь половцев, умертвили наших послов и хотите битвы? Да будет! Мы вам не сделали зла. Бог един для всех народов: он нас рассудит!» На этот раз русские князья, удивленные великодушием монголов, отпустили послов, не изменив, однако, своего решения[168].
Джебе и Субэдэй, ввиду такого превосходства сил у противника, прибегли к своему обычному приему: не принимая боя, они стали отступать в глубь степи на восток, завлекая неприятеля мнимыми мелкими успехами его оружия и побуждая его при преследовании растягиваться в глубину и разбрасывать свои войска. Достигнув таким образом в течение восьмидневного отступления некоторого равновесия сил, они, наконец, остановились на берегах р. Калки, сумев, вероятно, предварительно поколебать путем тайных переговоров верность половцев их союзу с русскими князьями. После такой подготовки они внезапно ударили на княжеские войска, и в происшедшем 31 мая 1223 года (по нашим летописям ошибочно — 1224 года) бою русские, благодаря превосходству монгольской тактики, а также происшедшей во время боя измене половцев, понесли, как известно, тягчайшее поражение. Арабский писатель Ибн-аль-Асир повествует, что спаслась лишь десятая часть русского ополчения, на поле сражения легли 6 князей и 70 бояр.
По поводу этого исторического события доктор С. А. Федоров сообщает следующие любопытные сведения:
«В битве… на стороне монгол… сражались обитатели Подонья — бродники, из которых образовалось потом Донское казачество. Монголы как всегда умело использовали недовольство между ними и русскими князьями, подчиняться которым не хотели предки донцов, тем более что связь между ними была очень слаба. Кроме того, монголы объявили по прибытии на юг России невмешательство во внутренние их дела и полную веротерпимость, а в то время в Европе господствовал принцип: cujus regio, ejus religio: (чья власть, того и вера). Кроме жителей Подонья, с монголами были и аланы (дагестанцы); всего в войске было 20 000 своих и 5000 чужих против 80 000 русских. Битва на Калке не входила в задачу этого кавалерийского рейда монголов, они были к тому спровоцированы (умерщвлением их послов)… Несмотря на тройной количественный перевес[169], русские войска были разбиты преимуществом монгольского искусства, дисциплины монгольских войск; это, видимо, сразу увидели предки донцов, знатоков у себя военного дела, и решили перейти на сторону монголов, несмотря на их громадное меньшинство[170].
Разбитого противника монголы, вопреки своему обычаю, преследовали лишь на короткое расстояние. Считая свою задачу на юге России выполненной и обстановку достаточно разъясненной, а также в силу поступившего из ханской ставки приказа, Джебе и Субэдэй приступают к обратному движению в Среднюю Азию в обход с севера Каспийского моря — кружным путем через земли камских болгар, переплыв Итиль (Волгу) и Чжаяк (Яик — Урал). Рашид-ад-Дин приводит следующий перечень народов, покоренных Джебе-нойоном и Субэдэй-багатуром монгольскому оружию: кипчак (тюркские народы), у-рус[171], черкес, асы (аланы), маджала (маджар), келар, пула (болгары), башкурт, ибир, сибир[172]. „Сокровенное сказание“ добавляет, что монголы тогда доходили до Кивямян (Киева) и Кермен[173] (Черкассы).
Не подлежит никакому сомнению, что описанный рейд мог быть приведен к благополучному окончанию только при условии исключительной выносливости и дисциплине монгольских войск, а также уверенности их в своей необходимости и их слепой преданности своим вождям. Этот поход способствовал установлению новых международных сношений. Через Таврический полуостров монголы вошли в контакт с генуэзцами, а также с соперниками последних — венецианцами.
Пока происходил набег в Южную Россию, в главной армии Чингисхана военные события развивались в намеченном духе постепенного покорения обширных владений хорезмшаха с севера на юг. В то же время монгольский император принимал меры для восстановления мирной жизни в завоеванных краях. Осенью 1220 года он подошел с армией к Тармизу (Термез), который и взял штурмом». Подготовка к этому штурму была произведена методически с помощью катапульт, под прикрытием снарядов которых штурмующие колонны подведены к крепостным стенам. Катапультами же было произведено предварительно засыпание рва земляными мешками. (В других случаях при отсутствии или недостатке катапульт эта опасная операция производилась руками пленных.)
Зиму 1220–1221 гг. Чингисхан провел на удобной для зимовки армии местности к югу от Самарканда, откуда еще поздней осенью отправил сильный отряд под начальством трех царевичей и Богурчи-нойона для овладения цветущим Хорезмским (ныне Хивинским) оазисом, чтобы не оставлять у себя на фланге эту удобную для вражеских предприятий базу… После продолжительной осады г. Хорезм (Гургандж, ныне Ургенч) был взят.
