Эдвард Топселл, автор знаменитых бестиариев начала семнадцатого века, предположил, что мантикора Ктесия — это то самое существо, которое Авиценна зовет «марион», или «марикоморион». Топселл, ссылаясь на Авиценну, сообщает, что, когда индийцы ловят детенышей этого замечательного животного, они бьют их по заду и хвосту, с тем чтобы прекратить рост ядовитых жал. Только после этого зверей можно приручать без опасности для себя. Кроме того, Топселл высказывает неожиданное предположение, что мантикора и левкрокота — одно и то же животное. Впрочем, авторы настоящей книги не разделяют этой точки зрения.
Мифозои земные и райские
Если во времена поздней Античности мифические животные населяли в основном окраины Ойкумены, то с наступлением Средневековья многих из них стали видеть (и даже специально выводить) непосредственно в густонаселенных районах Европы. Конечно, в далеких и малоизученных землях по-прежнему во множестве обитали разнообразные диковинные существа; об этом свидетельствовали ученые, путешественники, а прежде всего — паломники и миссионеры, которые с благочестивыми целями отправлялись в неведомые края. Известен, например, документ пятого — шестого веков, озаглавленный «Жизнь, деяния и предивное сказание о святом отце нашем Макарии Римском, поселившемся у крайних пределов земли, никем не обитаемых». В нем, в частности, рассказывается о трех монахах, которые однажды решили совершить духовный подвиг, а именно: идти до тех пор, пока они не увидят, «где кончается небо, ибо говорят, что оно кончается у железного столпа». Монахи отправились в путь; места, где кончается небо, они не увидели, зато наблюдали много других диковин, в частности, посетили страну песиглавцев, а также слышали «скрежет зубовный аспидов, змей и ехидн, ярящихся друг на друга, и буйволов, и василисков». Кроме того, они «видели единорогов, онокентавров, леопардов и всех прочих, сколько их есть на земле». Онокентаврами называются кентавры, у которых человеческий торс соединен не с конским, а с ослиным, — это большая редкость, и можно только позавидовать монахам, которым в их странствии открылись не только духовные радости, но и радости научного познания мира.
И все же теперь для изучения мифических животных не обязательно было отправляться туда, «где кончается небо». Наука не стояла на месте, и того же василиска можно было без особых проблем вырастить у себя дома. Позднее, в семнадцатом веке, Эдвард Топселл, отдавший немало сил исследованию мифических животных и обобщивший опыт своих предшественников, сообщил, что многие авторы, в том числе весьма высокоученые, считали, что василиск рождается из яйца, отложенного петухом. Стареющий петух откладывает единственное яйцо без скорлупы, но покрытое очень толстой кожей, способной выдержать удар или падение. Яйцо это и формой, и цветом тоже отличается от обычного куриного яйца — оно не вытянутое, а круглое и обязательно рыжее или грязно-желтое. Откладывает его петух в самую жаркую пору лета, причем для получения полноценного василиска высиживать яйцо должна змея или жаба (некоторые авторы настаивают именно на жабе). По прошествии положенного времени из яйца появляется василиск, примерно в полфута длинной, нижняя часть у него, как у змеи, а верхняя, как у петуха.
Интересно, что василиски в принципе были способны к произведению потомства, — у западных славян существовало поверье, что они откладывают яйца, из которых появляются на свет гадюки. Правда, обязательным условием для выхода гадюки из яйца было то, что на него должен наступить человек.
Вопреки сообщению Топселла на средневековых изображениях часто можно видеть василисков, имеющих не только голову (а иногда и крылья) петуха и хвост змеи, но и тело жабы. Возможно, разночтения вызваны тем, что жабье тело появлялось именно у василисков, высиженных жабами (почему некоторые естествоиспытатели и настаивали именно на таком варианте воспроизводства этих редкостных животных). Тогда вполне понятно, почему у василисков, описанных античными авторами, жабьих черт отмечено не было — ведь греки и римляне наблюдали василисков преимущественно в песчаных пустынях, где жабы достаточно редки.
В тринадцатом веке энциклопедист Бартоломей Английский в своем труде «О свойствах вещей», подчеркивая змеиную сущность василиска, назвал его «королем змей». Он именовал это существо кокатриксом (вероятно, производное от английского «соек» — петух), но сообщил, что греки называли его василиском, а римляне — регулом. Эти же имена позднее подтверждает и Топселл. Но, как бы ни называли замечательное животное, в течение многих веков сам факт его существования ни у кого сомнений не вызывал. Дело в том, что, когда Блаженный Иероним в пятом веке переводил Библию на латинский язык, он ошибочно назвал змей, упомянутых в Книге пророка Исайи, василисками — позднее эту ошибку исправили. Впрочем, в русском синодальном переводе Библии василиски упомянуты по крайней мере дважды: в Книге пророка Иеремии (VIII, 17) и в Псалмах (ХС, 13)…
Но даже если считать эти упоминания поэтическими иносказаниями, существуют вполне достоверные сведения о василиске, который в девятом веке, в правление папы Льва IV, поселился в Риме в подвале часовни Святой Лючии. Топселл, опираясь на заслуживающие доверия источники, сообщает, что кокатрикс этот так отравил воздух в городе, что в Риме начался мор. Высказывалось мнение, что чудовище было послано Богом, чтобы наказать римлян за грехи. Но приближенные к папе святые отцы уничтожили зловонного кокатрикса — Топселл считает это подтверждением гипотезы о божественном происхождении животного. Авторам настоящей книги такое предположение представляется несколько странным, ибо святым отцам не следовало вступать в противоречие с Божественным промыслом, да и зверь, посланный Богом, не мог быть так просто уничтожен людьми, даже и близкими к папскому престолу. Впрочем, авторы не сильны в богословии, и могут лишь отметить, что чудо это было зафиксировано и вошло в анналы.
В двенадцатом веке монах-бенедиктинец, известный как пресвитер Теофил, составил подробную инструкцию по выращиванию василисков для того, чтобы с их помощью превращать медь в золото. Конечно, занятие это было небезопасным, так как повышенная ядовитость животного и его способность убивать взглядом не способствовали разведению василисков в домашних условиях. Впрочем, от них существовал надежный способ защиты — василиск погибал, увидев себя в зеркале.
Разводили василисков и славяне. Простые крестьяне считали это достаточно опасным и поэтому остерегались держать в своем хозяйстве петухов старше семи лет, чтобы те ненароком не снесли яйцо, из которого может вылупиться диковинное животное. Но колдуны, умевшие обращаться с василисками, такие яйца собирали и искусственно высиживали — носили за пазухой или зарывали в навоз. Вылуплявшийся через шесть недель змей оказывался существом хотя и опасным, но не чуждым благодарности — он приносил своему хозяину серебро и золото. Происходя от петуха, василиск от него мог и погибнуть: он умирал, услышав кукареканье.
* * *
Другим животным, известным еще в Античности, но получившим широкое распространение в Средние века, была саламандра. У античных авторов саламандры упоминаются крайне редко. В «Истории животных» Аристотеля им посвящены несколько строк, но современные исследователи считают их позднейшей вставкой. Впрочем, так или иначе, вставка эта относится если и не ко времени жизни великого философа, то, во всяком случае, ко временам в достаточной мере отдаленным, чтобы стоило обратить на нее некоторое внимание. Тем более что здесь же упоминаются и другие, тоже весьма необычные, существа. В пятой книге «Истории» говорится, что на Кипре, при переработке медной руды, в плавильных печах «в огне возникают зверьки, по величине немногим крупнее, чем большие мухи». Они крылаты, причем огонь не причиняет им никакого вреда: они «прыгают и ходят по огню». Автор сообщает, что зверьки эти умирают, если их «отделить от огня». «А что некоторым животным по их прочному составу возможно не сгорать в огне, это с очевидностью показывает саламандра: она, как утверждают, проходя по огню, гасит его».
О саламандрах, напоминающих по форме ящериц и покрытых пятнами, пишет Плиний в «Естественной истории». Он сообщает, что эти животные так холодны, что своим прикосновением гасят пламя. Он же пишет и об исключительной ядовитости саламандр: мясо животного, съевшего саламандру, становится отравой для человека (впрочем, опасность невелика, поскольку это мясо приобретает неприятный запах и вкус); ядовитыми становятся вода и вино, в которых утонула саламандра; более того, ей достаточно пригубить их, чтобы напитки стали опасными.
Исидор писал об этих животных: «Саламандра так названа, потому что противостоит огню. Ее яд из всех имеет наибольшую силу. Другие гады убивают по одному, а она сразу многих. Ведь если она проникнет на дерево и напитает плоды ядом, то убьет всех, кто их съест, и даже если в колодец упадет, сила ее яда убивает всех, кто выпьет воды из колодца. Она сопротивляется пламени, одна из всех животных лишает огонь силы. Поэтому она без страдания и вреда остается живой посреди огня и не только не сгорает, но и гасит пламя».
