– Если он отдаст мне Эдит – нет, нет, я не смогу… – И однажды сказав так, он почувствовал себя связанным клятвой, даже, несмотря на то, что этого не слышал никто, кроме Торкеля.
В конце ноября Вильгельм вернулся в Руан. В первое же утро по его возвращении Вальтеоф послал Ульфа в герцогские апартаменты с просьбой к королю дать ему аудиенцию, но тот был очень занят. Поэтому он вынужден был ждать до следующего дня, пока его не приняли. Он вошел в комнату, где работал Вильгельм со своими людьми и увидел его за столом, заваленным бумагами, в то время как два человека что-то деловито писали.
Вильгельм слегка ударил их по плечу, и, собрав свои бумаги, они вышли. Когда тяжелая штора опустилась за ними, он облокотился о свой стул.
– Господин граф, я очень сожалею, что заставил вас ждать, – вежливо начал он и прибавил, показывая на заваленный стол: – Как вы видите, я сильно занят делами, накопившимися за время моего отсутствия. Итак, что я могу для вас сделать? Нет, – он поднял руку, – есть дело, о котором я хочу поговорить с вами первым.
Он кивнул на стул, и Вальтеоф сел, размышляя, что же будет дальше. Вильгельм, как всегда, заполнял всю комнату своим присутствием.
– Помните ли вы, – спросил он, – когда мы ехали в Нормандию, я обещал найти вам невесту среди своего народа?
Вальтеоф от изумления прилип к стулу. Откуда Вильгельм знает? Но он знает – без сомнения, кто-нибудь в этом шумном дворце шепнул ему о своих подозрениях. Может ли быть, чтобы Вильгельм был готов отдать ему Эдит? Он почувствовал, как краска заливает его лицо.
– Ваше Величество, очень добры, – ответил он так, как это было принято. – Я действительно помню и даже хочу этого.
– Хорошо, – деловито ответил король. – У меня как раз есть соображения на этот счет, я пришел к заключению, что младшая дочь Монтгомери, Сибиль, как раз подходит. Отец просил меня подыскать ей мужа, и я согласен, что это будет прекрасный брак. Она – прелестная девушка и без сомнения… – должно быть, он увидел возрастающий ужас на лице Вальтеофа, потому что внезапно прервался. – Господин граф, вы выглядите испуганным. Что вас смущает?
Вальтеоф не мог говорить. Он был так уверен, что Вильгельм предложит ему Эдит. Но – дочь Монтгомери, родственницу Ива де Таллебуа!
– Ну? – Вильгельм произнес это так громко, что Вальтеоф подпрыгнул. – Ну, друг мой? Вам нечего сказать? Это – блестящая партия. У девушки большое приданое, и отец почти так же близок мне, как мои братья и Фиц Осборн. Ее сестра замужем за моим братом, Мортейном, как вы знаете.
Вальтеоф облизал пересохшие губы. Что он мог сказать? Что он хотел сказать? Но он должен найти слова, он должен сказать королю правду. Бессознательно он сформулировал свое обращение по нормам деки.
– Сир, я прошу вас меня извинить, – он увидел, как сдвинулись темные брови Вильгельма, но продолжил: – У меня нет мысли как-либо обидеть леди Сибиль, которая, безусловно, в равной степени и знатна, и благородна, но…
– Но что? – спросил Вильгельм. Его голос теперь был угрожающе спокоен.
– Я не хочу на ней жениться.
– Милостивый Боже, тогда чего же вы хотите? Я предлагаю вам соединиться с одной из самых знатных среди моих баронов семьей и быть в родстве со мной, а вы этого не желаете! Не стесняйтесь, граф Вальтеоф, и скажите мне, почему вы этого не хотите.
– Я мог бы быть ближе к Вашему Величеству и без женитьбы на леди Сибил.
– О? – наступила зловещая тишина. – Говорите, граф Вальтеоф.
Теперь он знал, что шансов нет, что Вильгельм знает о его намерениях и рассержен – он видел это в каждой линии сильного лица и во всей напряженной фигуре в массивном кресле, но теперь он должен был докончить то, что он начал. Он глубоко вздохнул, от чего, казалось, его горло пересохло еще больше, и уставился на фигуры двух пилигримов, покрытых плащами с капюшонами и безмятежных на своем месте за головой короля.
– Сир, я просил у вас аудиенции для того, что бы просить руки вашей племянницы, леди Эдит, – Вильгельм ничего не сказал, только пронзительно смотрел на него, так что Вальтеоф продолжал: – Я очень уважаю ее. Я хотел бы сделать ее моей графиней, разделить с ней мою жизнь и мои земли, и я думаю, она отвечает мне взаимностью.
Он не мог произнести ничего хуже, так как глаза короля внезапно сверкнули гневом.
– Ха! Вы неплохо ее обработали, пока я был во Фландрии!
Вальтеоф вскочил:
– Нет, сир, и мне стыдно, что вы могли так подумать. Всевидящий Бог, я клянусь, что не делал ничего более чем… – он внезапно остановился. Он целовал ее, он держал ее в своих руках, зная, что не имеет на это прав, он объяснился в любви.
– Не более чем что? – спросил Вильгельм, глаза его сверкали так, что более близко знающий его человек сразу бы остановился. – Ответьте мне, господин.
Вальтеоф прямо стоял перед ним:
– Я объяснился, сир, хотя знаю, я не имел на это права. Я сказал леди Эдит, что собираюсь говорить с вами, и она позволила мне надеяться, что я могу это сделать.
– Не более того?
Вальтеоф колебался, но только мгновение. Поцелуи в лесной хижине были неважны. Хотя тот случай и изменил всю его жизнь, но он не касался этого сурового человека.
– Не более, – твердо сказал он, – ничего, что могло бы меня обесчестить, принести вред леди или оскорбить ваше гостеприимство.
– Хорошо, если так, – сухо ответил Вильгельм. – Даже гостеприимство имеет свои границы, друг мой, и горе вам, если вы позволите себе что-нибудь неподобающее в моем доме.
– У вас нет представления об английской чести, если вы думаете, что я могу поступить подобным образом, – горячо ответил Вальтеоф. – Граф Эдвин достаточно терпеливо ждет обещанную ему невесту.
– Она еще ребенок, – Вильгельм не обратил внимания на замечание Вальтеофа и, поднявшись, начал ходить взад и вперед в развевающейся пурпурной мантии. – Итак – Эдит. Даже если так, неужели вы думаете, что у меня на ее счет нет планов? Моя сестра не хотела бы выдать ее замуж за море… «Так, они, значит, это обсуждали», – подумал Вальтеоф.
– … и ей больше нравится союз с фламандским двором, который я ей предложил. Старший сын моего шурина, Арнульф, кажется вполне подходящей кандидатурой. Так что с этим решено. Обратите ваши помыслы к дочери Монтгомери, и вы найдете радость в браке с ней.
– Никогда! – Вальтеоф повернулся к вышагивающему королю. Потрясенный жутким разочарованием, в гневе из-за подозрений Вильгельма, он забыл всякую осторожность. – Никогда, мой король. Если Эдит не будет моей, я никогда ни на ком не женюсь.
– Вы говорите, как мальчишка, – ответил Вильгельм. Казалось, он был удивлен горячностью Вальтеофа, – Я предлагаю вам нормандскую невесту, дочь одного из самых знатных людей, которая подарила бы вам прекрасных сыновей. Это послужило бы дальнейшему объединению наших народов.
