Крайнев засмеялся. Пищалов глянул обиженно, но потом не выдержал и поддержал.
– Это не все! – сказал он, отсмеявшись. – Дай закончу. Привез я Полинку домой, она, конечно же, похвасталась, альбомчик маме показала. Звонит мне Инка, и голос у нее… Как понесла! Оказывается, я давно все задумал, нашел невесту богатую, вынудил супругу законную на развод подать, обобрал ее при дележе имущества… Короче, сволочь законченная! Ох, Витя! – Пищалов перекрестился. – Пусть меня бог простит, но я ей все сказал! Про провинциалок хитрожопых, гименопластику подлую… Ты знаешь, я человек не злой, но душу отвел. Об одном жалею: лица ее в тот миг не видел! Никогда не думал, что месть сладка. Слышу: плачет, и слезы эти ядовитые от ненависти. Изменить-то ничего нельзя. Решение суда вступило в законную силу, отказаться от договора – потерять квартиру. Перехитрила сама себя…
– Не страшно? – спросил Крайнев. – Не успел снять один хомут, как новый на шею?!
Пищалов покачал головой.
– Ты ведь не любишь Машу?
– Полюблю! Главное, как она ко мне… Это не Инка. Знаю, что скажешь! Бессовестно охмурил девушку, к богатству прилип. Правда! Охмурил, прилип. Но я, когда в постель ее тащил, о богатстве не думал. Есть таковое – что ж… Мне нравится. Ты даже не представляешь, как счастлив! Месяц назад вешаться хотел, а сегодня любим, уважаем и весь в шоколаде. В кои-то веки вижу: мне рады! Маша светится, а тесть… Вот! – Пищалов указал на бутылку. – Из его запасов. Сам дал. Говорит: "Пойдешь к начальнику заявление подписывать, угости! На свадьбу зови…" Он к тебе полон респекта.
Крайнев изумленно поднял брови.
– Точно! Маша уши прожужжала, нравился ты ей. Семеныч, как я понял, справки наводил. Думаю, хотел видеть тебя зятем. Поздно! – засмеялся Пищалов. – Место занято! Но запомни: я тебе должен по гроб! Помнишь, утренний разговор после корпоратива? На постой к тебе проситься хотел, жить с Инной сил не было. Вдруг слышу: женщина у Вити. "Все, – думаю, – не сегодня-завтра привезет, что мне под ногами болтаться?" Если б не это, век Маше не позвонил бы! Витя!..
Они обнялись, душевно. В кабине заглянула Маша и, оценив ситуацию, по-родственному подставила Крайневу свою щечку. Он приложился.
– Видишь, какую упустил! – прокомментировал Пищалов. – Где глаза-то были?
– Век себе не прощу! – поддержал Крайнев.
Маша довольно засмеялась
– На свадьбу обязательно приходите! – велела строго. – С девушкой! Посмотрим… – она не закончила, но Крайнев понял, на кого хочет посмотреть Маша. Подумал: "С девушкой будут проблемы…"
* * *
Они случились в тот же вечер.
– Где ты был? – спросила Соня.
– Здесь! – соврал Крайнев.
– Стоит ноябрь, пасмурно, – сердито сказала Соня. – Лица у всех белые. У тебя – загар.
– Это летний! – попытался отшутиться Крайнев.
– Летний давно сошел, – безжалостно продолжила Соня. – В том числе у тебя. Теперь вдруг появился. Откуда?
Крайнев молчал, не зная, как ответить.
– Давно замечала: вроде никуда не уходил, а отсутствовал. Долго.
– Так не бывает.
– Бывает. Я чувствую!
– Чувства не доказательства.
– Хочешь доказательств? – Соня уперла руки в бока. – Пожалуйста! Во-первых, загар.
– Подумаешь!.. У печки сидел!
– Наука это отрицает. Ладно, пусть по-твоему. Где ты взял подарки?
– Купил.
– Ты не выходил в тот день за двор, специально в окно наблюдала. Пришел ты сюда без мешка.
– Принесли.
– Саломатин? Сомневаюсь!.. Больше никто не заходил. Если все ж проглядела, и подарки передали, как быть с зеркалом? Оно большое, заметное, просто так не притащишь.
– Привезли и спрятали заранее.
– Не выкручивайся! – сердито сказала Соня. – До твоего прихода зеркала не было. Где его прятать?
– В сердце!
Он попытался ее обнять. Соня уперлась руками ему в грудь.
– Это не все! Ты привозишь лекарства. Я врач, но таких не знаю. У человека круппозное воспаление легких, я даю ему три таблетки, и через неделю он на ногах. У Саломатина в лагере начался сепсис, два укола – и заражения крови как ни бывало.
– Разве плохо?
– Хорошо! Но я хочу знать, где ты их берешь?
– У немцев.
– На ампулах русские названия…
– Что ты хочешь? – сердито спросил Крайнев.
– Правду!
– Не имею права ее открыть.
– Я должна знать!
– Почему?
– Я тебя люблю.
– Это не причина.
– Есть другая… – Соня вдруг всхлипнула. – Я каждый день трясусь: приду, а его нет! Исчез! Ничего не сказав, ничего не объяснив…
– Ты обижаешь меня!
– Как поверю, если ты постоянно лжешь?
– Хорошо, – устало сказал Крайнев. – Я действительно исчезаю. Здесь, проходит миг, а там – дни! Иногда недели… Там сейчас лето, тепло. Отсюда загар. Там нет войны, и есть лекарства, которых здесь еще не придумали.
Сонины глаза были по блюдцу.
– Это правда? – прошептала она.
– Самая настоящая!
– Тебя послали сюда с заданием?
– Нет.
– Значит, сам?
– Да.
– Разве такое возможно?
– Как видишь.
– Не верю! – Соня сжала виски ладонями. – Такое невозможно!
– Сто лет назад никто не верил, что человек может летать в небе, плавать под водой и перемещаться по земле быстрее птицы. Сегодня этим никого не удивишь.
– Прошло сто лет?
– Меньше.
– Значит, я старше тебя?
– Лет на пятьдесят.
– Боже! – Соня разрыдалась.
– Что ты, глупенькая! – Крайнев гладил ее по спине. – Это только на бумаге. Биологически я старше, сама видишь.
Однако Соня расстроилась так, что он едва успокоил.
– Зачем ты пришел к нам? – спросила Соня, когда рыдания стихли. – Для забавы?
– Получилось случайно. Потом понял, что могу помочь. Как обычный человек.
– Ты не обычный! – возразила Соня и стала разбирать постель. Они молча улеглись, но Соня не прижалась к нему, как обычно. Лежала рядом, время от времени тихонько вздыхая.
– Ты возвращаешься к себе только за лекарствами? – вдруг спросила Соня.
– Нет. Там у меня работа, друзья…
– Жена, девушка?
– Никого.
– Не обманываешь?
– Спроси себя!
Она насупилась и некоторое время молчала, покусывая губки. Затем приникла к нему.
– Возьми меня туда!
– Не получится.
– Почему?
– Небольшой груз проходит, но большой уже нет.
– Попробуй!
– Хорошо!
Крайнев крепко обнял ее и закрыл глаза. Ноздри его затрепетали, уловив запах прели, тело стало легким, невесомым, он ощутил привычное чувство полета. В глаза ударил свет и откуда-то издалека донесся женский визг. Крайнев был у себя в квартире, один. Он торопливо вдохнул-выдохнул – и вот уже сидел на койке рядом с Соней. Глаза у нее были безумные.
– Ты словно растворился! – испуганно сказала она. – Я так испугалась…
Крайнев развел руками.
– Не уходи от меня больше! – попросила она. – Не то у меня сердце остановится!..
Крайнев пообещал, сознавая, что обещания не сдержит. Соня это поняла.
– Вы живете богато? – спросила она чуть погодя.
– По-разному.
– Но ты не бедный?
– У меня хорошая зарплата.
– Ты, в самом деле, мог купить десять пар ботинок?
– Хоть двадцать!
– Богатый… Мне первые туфли купили в семнадцать, на выпускной вечер. До этого ходила в чужих обносках. Родителя – учителя, в семье четверо детей… Я получала стипендию в институте, но вечерами работала санитаркой, чтоб не голодать. Здесь нищета, война, смерть, а ты зачем-то оставляешь свой благополучный мир…
– В нем нет тебя!
– Нельзя жить на два дома, – сказала Соня горько. – Пусть сейчас у тебя никого нет, но придет время – появится. Ты решишь, что с ней интереснее, и больше не вернешься. Я останусь одна…
– Прежде выдам тебя замуж! – неуклюже пошутил Крайнев.
– Вот! – всхлипнула Соня. – Уже думаешь…
Кляня себя за глупый язык, Крайнев долго утешал ее, целуя глаза, губы шею… Внезапно она обняла его так сильно, что Крайнев едва не вскрикнул от боли. Через мгновение они стали одним телом, и в этот раз ее страсть плеснула через край. Она кусала и щипала его, царапала спину, и угомонилась, только совсем обессилев…
14
С наступлением холодов остро встала проблема обмундирования. Вещей, подобранных на поле боя, хватило далеко не всем бойцам батальона. Крайнев горько жалел, что не позволил раздеть убитых красноармейцев, в начале войны так поступали даже на фронтах, но что теперь… Бойцы ходили, кто в чем, особенно плохо было с обувью. Саломатину пришлось вспомнить науку приемного отца-немца, среди бойцов нашелся еще сапожник, но не хватало починочного материала для заплат, подошв и стелек. Крайнев из кожи вон лез, но добыть дефицитный товар в сколько-нибудь приемлемом количестве не получалось.
– Что вы хотите, Эдуард? – ответил на его настойчивую просьбу Клаус. – Где взять столько сукна, шерсти, кожи? Идет война, наши солдаты мерзнут под Вязьмой, а вы просите машину товара. Мы и без того очистили склад в Городе, герр гауптман недоволен и велел русским более не продавать. Я не прочь заработать, сами знаете, но в таком количестве ткань и кожу трудно найти даже в округе. Не представляю, как вам это удастся.
