– Насколько? – вставил вопрос генерал. – На девяносто процентов?
– Или на десять, если это был плохой человек, но хорошая крыса, – философски и невозмутимо парировал Функель, поведав так же подробно о кнопках других расцветок. – Оранжевая кнопка при нажатии на нее пошлет на периферийный блок радиоимпульс, сигнализирующий, условно говоря, «Тревогу». Подопытный постарается любыми путями покинуть помещение, спасаясь от пожара или от затопления. В этом случае он может даже выброситься из небоскреба.
Желтая кнопка активизирует половой инстинкт. Он набросится даже на старую каргу. Если она окажется рядом в момент биолокационного приема.
Он весь ваш. Вы можете направить его на любое деяние одним нажатием кнопки. Дивиантного поведения, в том смысле, который мы в данном контексте вкладываем в понятие непредсказуемости, не стоит опасаться, так как оно не возникнет. Он будет действовать как робот. Без малейших колебаний. Быстро и целенаправленно, руководствуясь не мотивацией, а рефлексом.
– И в чем же подвох? Почему столь заунывный вид, если все так идеально, как мы и хотели? В чем проблема? – Генерал пронзил профессора испытующим взглядом.
– Вы сами просили, вернее, настоятельно рекомендовали увеличить до предела крысиную составляющую… – сглотнул слюну профессор.
– И что?
– Поэтому в образце биосолдата № 1, который сегодня будет выставлен для тестовой демонстрации, и без сигнала стали проявляться животные порывы. Похоже, мы все-таки переборщили. Но на сегодняшнем тесте это никак не отразится. Просто на следующих трех образцах мы учтем эту ошибку и избежим тем самым побочного эффекта.
– Вы хотите сказать, что сегодня мы увидим только одного человека-крысу? – переглянулся с членами комиссии шокированный неприятной новостью Краев.
– Я взял на себя риск вызвать ваш гнев, но да, с тремя другими подопытными я проводил только подготовительные исследования.
– Эти нелюди должны были стать крысами! Боевыми крысами! – заорал генерал. – Они и так крысы!
– Пока они люди, – спокойно ответил профессор. – Позвольте я закончу… Вы же не хотите, чтобы они устраивали бесноватые брачные пляски, покоряя своих избранниц без вашей санкции… Или убивали без команды… Я еще не разработал механизма остановки. Кнопка отключения есть, она окрашена в белый цвет и условно называется «Человек». Но для ее полноценного функционирования десяти процентов мозга мало! Ничтожно мало! Работая над проектом, я пришел к заключению, что приживление чужеродных нервных узлов вызывает необратимый процесс реэволюции сознания. Крысиные узлы отвоевывают для себя регулятивные функции поведения. Чисто звериные инстинкты без сопротивления адаптируются в системе жизненных установок и категориальных догм человека. И если этот человек не руководствовался в своей жизни нормами общепринятой морали, к примеру являлся преступником, то его мозг не отторгнет звериные инстинкты. Они не войдут в противоречие со сложившимся в процессе жизнедеятельности мировоззрением, с оценочной системой координат. Словом, кнопка «Стоп», белая кнопка, в полной мере пока отсутствует.
– Из всех этих разноцветных кнопок мне понадобится только красная! – бескомпромиссно заявил Краев. – Выводите биокиллера!
– Как знаете… – Профессор убедился лишний раз, что его аргументам не внемлют, и безропотно пошел вниз. Он открыл железную калитку, прошел за борт и встал посреди огороженной плотной стальной сетью площадки. Испытуемого вывели к нему. И они несколько минут стояли, словно гладиаторы перед боем в момент приветствия консулу Рима.
– Когда нажимать?! – крикнул сверху генерал Краев, предполагая, что профессор знает, что делает, раз стоит в метре от биокиллера.
– Когда хотите… – шепотом молвил обреченный Функель, вместо молитвы бормоча себе под нос оправдание, которое приготовил для зачтения в преисподней: – Моей целью было исцеление. Излечение пораженного мозга. Раненого или извращенного. Я нашел способ осуществить мою мечту и заявил во всеуслышание о своем открытии. Я хотел применить его во благо. И не стали бы крысиные узлы антагонизмами человеческим, наоборот, обогатили бы и дополнили друг друга, отбросив ненужные комплексы. И тогда застенчивый человек, вроде меня, обрел бы небывалую доселе уверенность в себе, смог бы управлять своими страхами, побеждать неврозы… Неужели я такой эгоист, что затеял это для себя? – Последняя мысль ужаснула. – О нет! Я лишь искал способ, как продлить жизнь, но не убить ее! И я его нашел: продлить жизнь может только моя смерть. Без меня они не смогут больше делать крыс из людей! Я не случайно в белом халате. Белая кнопка есть!
Краев нажал на красную кнопку. Биокиллер, возненавидевший за два месяца жестоких опытов белый цвет, усилиями Функеля ставший основным раздражителем образца № 1, бросился на профессора и впился зубами в его горло. Халат доктора мгновенно стал красным. Автоматчики, которым приказали строго следовать инструкциям, выпустили в подопытного несколько обойм из «калашей». Комиссия в момент стрельбы пригнулась, а когда ее члены выглянули из-за укрытия, то уже ничего не могли изменить. Внизу лежало два окровавленных тела. Человека и крысы, рожденной человеком.
– Он нас кинул! – это был вопль Краева. Его обманул какой-то «ботаник», и это было невыносимо осознавать. Когда он спустился по лестнице к трупам, то пнул профессора ногой, а на прообраз своего несостоявшегося элитного спецназа плюнул со словами: – Придется обходиться старыми дедовскими методами. Подкупать знать, ликвидировать непримиримых и подкладывать девок под оппозицию…
Глава 28. Лавровый венок
Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски.
Чубайс
С военно-политической точки зрения данная акция есть одна из форм национально-освободительной войны. Уничтожение любых иностранных захватчиков и пособников оккупантов, в том числе в экономической области, есть долг и священная обязанность каждого офицера, солдата, любого воина, независимо от того, воюет ли он в открытой вооруженной борьбе на фронте или действует на оккупированной врагом территории своей страны.
Полковник Квачков о покушении на Чубайса
Одиночная камера в Лефортово вовсе не стала для подследственного Дугина абсолютной изоляцией от социума. Он отжимался от пола, приседал, читал анархиста Бакунина и смотрел новости в режиме онлайн на модном «Айпэде». Аппетит был отличный. Бодрость духа присутствовала в нужных объемах.
Стимулятором улучшения настроения служили приятные известия, которые доставлялись ему с регулярной периодичностью посредством электронной почты. Вот что значит, когда тебе сочувствуют даже контролеры. Так и сбежать не захочется, да и не к чему. Дугин не сомневался, что дело о терроризме и подготовке мятежа шито белыми нитками, а неудавшуюся попытку убийства Энерджайзера даже присяжные дружно окрестили «имитацией покушения». Мера пресечения «содержание под стражей» усилиями адвокатов вот-вот должна была смениться подпиской о невыезде.
Первой отличной новостью стало увольнение со своего поста министра обороны, столь ненавистного в армии. Жертвы при разгоне толпы на Поклонке МВД пресса назвала чрезмерным применением силы, и министра «сдали», как допустившего превышение служебных полномочий. Наказ генерала Кораблева выполнился сам собой. Министра уволили. Пасечник, наблюдавший за событиями в России уже из Лондона, тоже не был разочарован. Дугин не кололся, как убежденный адепт закона молчания «омерты разведчика». И он не упоминал ни одного имени, кроме имени матери, утверждая, что его мать – Анархия… Из этого вытекал вывод – полковник ассоциировал свою личность с Порядком. Новым порядком, который продвигал и Пасечник, удаленный от кормушки.
Вторым событием, обрадовавшим Дугина, стала внезапная гибель бывшего его соратника, превратившегося в свидетеля обвинения. Единственный человек из его ближайших сторонников, кто не только не выполнил приказ, но и нарушил кодекс молчания, попал в автокатастрофу прямо перед очередными слушаниями, где прокурор намеревался объявить полковника заказчиком покушения на всемирно известного профессора Функеля, также отправившегося в мир иной в результате несчастного случая…
Ну, а главной хорошей новостью стало отрешение от власти действующего президента. Брожение в Кремле и метание настолько усилились после беспорядков, что заигрывание президента с либералами думские стервятники посчитали слабостью, а не продуманным маневром политтехнологов. Никто не мог понять, чем было продиктовано вручение непопулярному у населения Горбачеву в день его 80-летнего юбилея высшей награды России – ордена Андрея Первозванного. Разрушитель империи, которого доселе игнорировали и презирали, вдруг был обласкан высшим сановником. На главу государства обрушился небывалый ураган критики. Он довел президента-модерниста до нервного срыва. И спустя несколько месяцев, повторяя судьбу отцов всех оттепелей, президент неожиданно ушел. Интимное придворное сообщество тут же провозгласило нового «царя», что побудило Дугина передать через адвоката поздравления в Лондон и потребовать от Пасечника премии. Транш поступил мгновенно. И не только от опального губернатора… Ведь смута была не за горами.
