Загадка
Сегодня все пришли в школу в старой одежде. Ленька предупредил — детали в машинном масле, можно перемазаться. Только Генка, как всегда, явился в наглаженном костюме и белой рубашке. Интересно, пойдет он с нами или нет?
На перемене к нам вваливаются ребята из 7-го «Б». Они подозрительно смотрят на старенькую, выгоревшую Венькину ковбойку и спрашивают:
— За металлоломом пойдете?
— Да нет, во Дворец пионеров, — широко улыбается Венька. — Там сегодня маскарад. Будем изображать сценку «Трудовой день в отряде». А вы разве не пойдете? Говорят, там клоунов не хватает. Изобразите.
Мы оглушительно хохочем — накануне решено было про завод никому не рассказывать.
А на последней перемене Венька подходит ко мне и бодро говорит:
— Тебе, Сашка, дается ответственное поручение. Надо к утру выпустить стенгазету. Так что сразу же после уроков пойдешь домой и засядешь за работу. Вот заметки. — Он протягивает мне несколько торопливо исписанных листков. — Бумагу возьмешь в шкафу, краски тоже. Вопросы есть?
— Есть, — отвечаю я. — Только один вопрос. Почему ты не хочешь, чтоб я работал вместе с вами? Постой, и еще один. Ведь на завод мы будем ходить два раза в неделю. И ты всякий раз будешь специально для меня выдумывать поручения?
Венька медленно краснеет, отводит в сторону глаза, потом вдруг выпаливает:
— Выдумывать? Стенгазету ты считаешь выдумкой! Ну, знаешь…
— Знаю, — спокойно говорю я. — Стенгазету мы сделаем вместе. После завода. Вечером. Вопросы есть?
Венька смущенно моргает и заливается веселым смехом:
— Ладно, пойдем на завод. Нет вопросов. Нету!
— Вот и хорошо, — улыбаюсь я. — А жалеть меня, Венька, не надо. Терпеть не могу, когда меня жалеют. И работу ты мне дай настоящую, слышишь? Чтоб, как все…
Последний урок тянется долго-долго. Звонок раздается, когда уже мы перестаем его ждать. На завод с нами идут Григорий Яковлевич и Леня. Леня хитрый. Нам велел одеться похуже, а сам в праздничном темно-синем костюме и в белой рубашке с галстуком. Неужто Леня только смотреть будет, как мы работаем? Нет, на него это непохоже, на нашего вожатого.
Ребята строятся. Генка вразвалочку отходит в сторону и искоса поглядывает на нас.
— А ты разве с нами не пойдешь? — спрашивает у него Леня.
— Чего я там не видел? — пожимает плечами Генка.
— Многого, — отвечает вожатый. — Станков не видел, с настоящими людьми не встречался. Пойдем.
Генка ломается. Ему хочется пойти, но еще больше хочется, чтоб его попросили. Мы молчим.
— Как хочешь, — наконец говорит Леня. — Можешь не идти. Нам ведь там поработать придется, а ты, я слышал, работать не очень любишь.
Генка вскидывает длинные ресницы и зло прищуривается.
— Ну, это мы еще посмотрим! — бросает он и становится в строй.
…И вот мы работаем. Перед нами — конденсаторы, сопротивления, лампы, ящики и стопки промасленной бумаги. Несколько движений — и завернутая деталь ложится в ящик.
— Спешите, — посмеиваются над нами рабочие, — а то у нас автоматы устанавливаются, скоро они вас всех заменят. Даже на путешествие заработать не дадут.
— А мы другую работу найдем, — отшучиваемся мы.
— Разговорчики! — прикрикивает на нас Тома. — Венька, Генка, что вы там возитесь? Заснули никак? Ну-ка, кто быстрее!
Запасные части так и мелькают в проворных Томиных руках. Венька торопится, нервничает, хватается за одну деталь, за другую… Нет, не угнаться ему за Томой, куда там! И Генке не угнаться, хотя, должно быть со зла на Леньку, работает он быстро и ловко. Да и вообще девчонки нас обгоняют. Бумага у них так, кажется, и липнет к рукам. А ты пока возьмешь листок да согнешь…
Тома лукаво улыбается Веньке и, тряхнув головой, отбрасывает за плечи косички. Руки, нос, лоб у нее перемазаны маслом, но на стареньком платье нет ни пятнышка. И как это ей только удается?
Леня надел халат и тоже работает вместе с нами. Я вижу, что ребятам это нравится. Что у нас раньше за вожатые были! Пришлют какого-нибудь девятиклассника, он заглянет раза два в отряд — и будьте здоровы. А Леня по крайней мере рабочий парень. Разве мы без него попали бы когда-нибудь на этот завод! Да ни в жизнь!
Пустяковая на первый взгляд работа — заворачивать запасные части, но через два часа у всех начинают ныть руки. С радостью тащат ребята в склад полные ящики. Долговязый глазастый контролер ОТК придирчиво проверяет их.
— Молодцы, — наконец скупо роняет он и ласково треплет Веньку по плечу.
С завода уходить не хочется. Чуть не час плескаемся под кранами, отмывая въедливое масло. Договариваемся во вторник прийти снова.
— Придешь вечером стенгазету делать? — спрашиваю я у Веньки, когда мы неторопливо возвращаемся домой.
Он стирает рукавицей с моей машины какое-то пятнышко, а потом машет рукой.
— Да ну ее, газету, успеем и завтра выпустить.
И толкает коляску так, что я сразу же оказываюсь далеко впереди ребят.
А назавтра к нам в класс, взволнованная, бледная, не входит, а влетает старшая пионервожатая и, плотно прикрыв дверь, говорит, словно выплескивает на нас ведро холодной воды:
— Только что позвонили с завода. В партии деталей, которые вы заворачивали, не хватает пяти кристаллических диодов и нескольких выпрямителей.
Сидим и боимся смотреть друг на друга. Сидим и молчим. Что-то тяжелое, неожиданное обрушилось на нас, и мы не можем из-под него выкарабкаться. Что же это? Не может этого быть! Мы ведь так здорово работали! Это была не работа, а настоящий праздник. И не потому, что нам должны были заплатить за нее деньги, которых хватит на все путешествие, — что такое деньги по сравнению с той радостью, какой светились лица ребят, когда мы отнесли на склад ящики с деталями и контролер всех нас скупо похвалил! Неужели среди нас был вор? И он тоже улыбался, и тоже старался побыстрее заворачивать детали, а сам выбирал минутку, чтобы сунуть в карман эти диоды! Делайте что хотите, а я не могу в это поверить. Не могу, и все.
— А может, это ошибка? — наконец сдавленно говорит Венька и глядит на Глафиру Филипповну с такой надеждой, словно только от нее зависит, ошибка это или нет.
Старшая вожатая подходит к окну, долго смотрит на улицу и, не оборачиваясь, отвечает:
— Нет, не ошибка. Все проверено и перепроверено. Исчезло несколько деталей. Стоят они гроши, но дело не в этом. Детали унес кто-то из вас. Кто — узнайте сами. Иначе вас больше никогда не пустят на завод. А Леониду Егорычу, который за вас поручился, могут быть неприятности.
Круто повернувшись, она выходит из класса. Мы остаемся одни. Не вставая из-за парты, Венька, словно в пустоту, говорит:
— Ребята, кто взял эти детали?
Тихо, как в больнице перед врачебным обходом. За дверью в коридоре — топот, гул голосов, смех. Мы ничего не слышим. Нас сорок. Все сорок были на заводе, все укладывали и диоды, и выпрямители. Один из сорока их взял. Кто?
— А я что говорил? — оглушительно хлопает крышкой парты Генка. У него горят щеки и растерянно бегают глаза. — Очень нужно было с этим заводом связываться. Вот и влипли. Теперь на всю дружину пятно…
— Замолчи! — орет на него Венька, и Генка торопливо втягивает голову в плечи. — К тебе пятно не пристанет, ты чистенький.
На уроках мы сидим как сонные мухи. Венька даже не достал учебники, тетради. Он сцепил кулаки, да так и забыл их разжать. К счастью, учителя не вызывают его. Зато на остальных двойки сыплются, как из дырявого мешка. Даже Алеша не смог ответить по географии, хотя он знает географию лучше всех в классе.
— Что это с вами приключилось? — удивляется Клавдия Ивановна, когда вслед за Алешей начинают путаться у карты Тома и Славка. — Вы что, заболели все вместе, что ли?
Ребята угрюмо молчат.
Перед алгеброй я обнаруживаю, что у меня окончилась тетрадь.
— У тебя нет чистой? — оборачиваюсь я к Веньке.
Он достает портфель и сует его мне:
— Посмотри сам.
