-Не понял, это что бунт на корабле? - Я сразу отступил в комнату, так чтобы количество способных одновременно атаковать уменьшилось.
-Слушай майор, ты тут командуй, мы не против, но наших не трогай, понял? Ты тут у нас не высшая инстанция.
-У нас что, мафия формируется?
-Из-за бабы никто из нас под монастырь не пойдёт, и руки больше против наших не распускай.
-Ребят, вы нарушаете закон, все в курсе? Коллективно.
-Майор, ты сильный, мы знаем, но один, а нас много. А что касается закона, закона тут нет, нас бросили, и мы будем выживать так, как умеем.
-Ребята, ребята, вы же вторая и третья категория, сливки общества, не стыдно вам так себя вести? - Улыбнулся я, уже понимая, чем всё закончится.
-Мы были сливками общества, и сейчас хотим ими остаться, а без бабы нормальному мужику не прожить, а баб здесь мало, и все с принципами, просто так не дают.
-И что, вы теперь так и будете всех баб насиловать?
-Не всех, но часть и так по своей воле в постель ляжет.
-А вы не боитесь пойти под военный трибунал, потом, когда за нами прилетят?
-Майор, ты дурак, или нас за дураков всех держишь? Никто за нами не прилетит. И закона больше нет, и мы здесь новый закон, и никто...
-Камикадзе, а ты в курсе, что я здесь закон, и останусь законом до конца?
-Майор, ты один, нас много, человек пятнадцать, и ещё человек сорок нас поддержат если что. А кто поддержит тебя? Хиляк программер Вадим и твой профессор? Первый? Он только и может, что писать свои тупые рассказики для дебилов. Или может тебя Жигунов поддержит?
-В отличие от вас, они все приносят пользу. Стараются создать то, что даст другим людям хоть какой-то смысл жизни.
-И пусть приносят пользу дальше, но наших не трогай, это наши дела. Вали отсюда майор, и руки больше никогда не распускай, и мы так и быть, будем и дальше делать вид, что ты у нас вроде как самый главный, и если что, даже поддержим тебя. Но наши ребята, они наши, и бабы наши, и та баба наша.
-Так она не хочет быть вашей.
-Не хочет, но будет.
-Боюсь ребята, придётся вас закрыть, всех, лет на десять в карцер, чтобы вы обр...
-Дурак, майор, как же ты нас закроешь? Нас же целая куча, хочешь, чтобы мы тебе руки и ноги поломали...
-Да, вы правы, вас же целая куча, и потом ещё подымутся, не зря военный трибунал предписывает изменников и повстанцев расстреливать на месте. Есть только один путь.
Я осмотрел помещение, комната, три на четыре метра, не больше, потолок два двадцать. Посреди стол и стул, но они мне не пригодятся. И ребята, стоят напротив меня, пятеро, а там ещё за дверью, тоже человек десять не меньше, и эти, не послушают меня, а если оставить их в живых, потом в спину зарежут ножом из столовой. Бывают такие скоты, всегда и везде бывают. Вон у одного уже в руке нож, и у другого. Плохой нож, столовый, ненадёжный, но горло им перерезать можно. И именно это они собираются сейчас со мной сделать, установить свою власть. И я дурак, такое позволил, не набрал вовремя верных людей. Охранники... Они не хотят быть просто бесплатными охранниками, я не предложил им ничего, а эти могут предложить власть и женщин, женщин у нас много, штук триста, не меньше, хватит на всех козлов. Почему везде бывает такая мразь? Даже здесь. И я дурак, вовремя не вычислил, и путь у меня теперь один, чтобы не было такого впредь.
-Эх, ребята, вторая категория, третья, учёные, как же вы всего за две недели стали тупыми скотами?
Я сделал два быстрых шага вперёд и вправо, так нагло и быстро, они не ожидали, схватил одного бойца за руку, закрылся им, вырвал у него из рук столовый нож, полоснул им по горлу и по шейной артерии. Брызнула кровь, он захрипел, я с силой бросил его в кучу бойцов, они его поймали и удержали. Кто-то закричал... Я не терял времени, поймал за руку следующего вооружённого, дёрнул на себя, и так же перерезал ему глотку и вену ножом, его теперь никто не спасёт.
-Убейте его.
У двери сформировалась давка. Я воспользовался ею. Теперь у них вроде бы не было больше ножей. И это были люди, просто слабые люди, совсем не Цериды, и никто из них не умел профессионально драться, а Лена готовила меня долгие годы, готовила жестоко и беспощадно, чтобы я мог выжить и победить где угодно и в бою с кем угодно. Я схватил третьего, также подтянул его к себе рывком, закрылся им, и перерезал ему глотку и шейную артерию, чтобы уж сдох быстро и наверняка. Двое выпрыгнули из комнаты, спасаясь от меня, выбора у меня особо не было, и я последовал за ними. Меня встретили, ни у кого из них не было оружия, у меня был нож, они не были готовы к тому, что случится такое, не успели, не подумали. Им и в голову не пришло, что им придётся принять смертельный бой со мной, даже если, я бы должен был, повинуясь голосу разума, пойти им на уступки, и всё бы было хорошо, по-ихнему, и все девочки принадлежали бы им, и всё, счастье и почёт. Но всё сложилось не так. Я полоснул нескольким людям ножом по рукам, полоснул сильно и глубоко, они взвыли, забрызгала кровь. Я с разворота всадил нож в шею очередному сопернику, и меня за руку схватил один из них, схватил отчаянно и насмерть, пришлось выпустить нож, я легко разжал его руки, сломав попутно пальцы. Потом схватил одного из бойцов за шею, сосредоточился на нём, и он не выдержал моего усилия, позвонки хрустнули очень громко, из открытого перелома брызнула кровь, остатки новой мафии бросились бежать, я догнал одного из них, схватил его сзади за шею, он заорал: "Не надо!". Но я всё равно убил его, сильно и болезненно, впереди в коридоре стояла толпа, и несколько верзил, которые теснили её. Теперь толпа решила мне помочь, люди вытолкнули всех крутых, не дали им отступить. Я убил ещё одного, остатки развернулись ко мне, понимая, что единственный шанс выжить, это победить меня, но их осталось не так много, что люди против терминатора? Слишком, слишком хорошо меня готовила Елена, восемь лет подготовки, изощрённой, напряжённой изо дня в день с мастером спорта по карате и самой Леной, по сравнению с которой мастер спорта по карате, сопливый мальчишка. Бой был коротким, последний из подонков крикнул: "Пощади". Но я не пощадил, сначала сломал ему руку, потом вторую, потом двинул коленом в нос, сломав всех хрящи, и только после этого гуманно не естественно сильно вывернул ему голову, так что на всю комнату затрещали ломающиеся кости позвоночника. Я остановился, посчитал, четырнадцать трупов.
-Майор, всё, они все мертвы, - сказал мне парень из толпы.
-Тот придурок говорил, что их ещё сорок, я хочу знать, кто ещё был с ними, были ли другие случаи изнасилования.
-Вы убьёте остальных?
-Думаю, пять лет карцера для них достойное наказание, и это больше не повторится. Но я хочу, чтобы каждый знал, того, кто пойдёт против меня, против закона, того, кто решит тут у нас устроить мафию и крутую братву, я сам лично сломаю пополам, убью с предельной жестокостью. Если кто-то нарушил закон, пусть сядет в карцер и отсидит в нём положенные годы, или понесёт другое заслуженное наказание. Но тот, кто восстанет, кто возьмёт нож и попытается убить меня, или кого-то ещё, я убью этого человека сам, и сделаю это исключительно болезненно и не гуманно. Всем ясно? Все всё поняли? Все поняли? Не слышу!!
-Ясно.
-Найти виновных, выяснить, не насиловали ли они других женщин, ты и ты, выполнять, бегом.
-Есть.
-И уберите эти трупы, биомасса нам нужна, разрезать на куски и спустить в химические дезинтеграторы.
-Но майор, они же люди, это каннибализм.
-Хоронить их негде, кладбища у нас нет, а биозапасы ограниченны. Берите тряпки и мойте от крови полы, трупы в дезинтеграторы, отныне, мы едим умерших.
Я ругнулся, и быстро пошёл через толпу, мне хотелось помыться, я весь был измазан кровью, ведь когда я резал им артерии, из них под давлением хлестала тёмная человеческая кровь. И мне совсем не было приятно то, что со мной такое произошло, я на самом деле не люблю драться, и не люблю кровь, но выбора не было. Допустить такую мафию у себя на Белом лебеде я не могу.
Эта комната плохо была приспособлена для суда, но помещений кроме жилых комнат у нас было всего несколько, поэтому пришлось смириться. Мы убрали лишние столы и стулья, и я встал у стены, как и другие судьи и тридцать шесть осужденных и две осужденные женщины поместились в комнате. Руки у них у всех были связаны капроном за спиной, сильно и больно, чтобы они осознали свою вину. Я закончил читать обвинительную речь.
-Итак, у вас есть оправдания?
-Сэр, господин майор, я дружил с ними, но я никогда никого не бил и никому не угрожал.
-Ты обвиняешься в участии и создании преступной группы. Ясно? Ещё есть оправдания?
Выступила одна из женщин:
-В чём вы меня вините? Я никого не насиловала, я вообще женщина, обратите внимание на то, что я женщина! И не собиралась я никого насиловать, и не могу, я просто спала с убитым вами человеком, и...
