И это воспламеняло его еще больше. Потребность мужчины завоевывать, обладать предметом своих желаний поглотила его.
- Моргана…
Она уперлась руками в его грудь.
- Нет. Нас могут увидеть, - прошептала она, пытаясь собрать остатки своей испаряющейся воли.
- Тише…
Он увлек ее в сумрачный альков, полуприкрытый гобеленом, не прекращая нежной атаки. Его большая ладонь накрыла ее грудь, затрепетавшую от страстных прикосновений. Даже сквозь ткань платья она чувствовала жар его руки, и ее тело инстинктивно выгнулось к нему. Он стягивал вырез платья все ниже и ниже, пока швы не начали лопаться. Его сильные пальцы нашли нижнюю рубашку и потянули ее вниз, обнажая грудь. Он коснулся ее губами. Моргана почувствовала боль внизу живота от вспыхнувшего желания, такую сильную, что чуть не потеряла сознание.
Его губы скользнули к ложбинке между грудями и выше, к шее.
- Я знал, что завоюю тебя, Моргана! - восторженно воскликнул он. - Ты - моя! Моя!
Она изумленно открыла глаза и увидела выражение его лица, хозяйское… и что-то в нем было еще… похожее на триумф завоевателя. Слова Десмонда вспыхнули в памяти и ударили, словно боевой топор, вся ее страсть развеялась как дым, оставив тошноту. Все они одинаковы. Ранульф ничем не отличается от Робина или Брюса Линдси.
Они все притворялись, что хотят ее, однако каждый пытался лишь использовать ее в своих целях. Только средства их различались. У Робина - насмешка и пренебрежение; у Линдси - нагловатый напор. А теперь Ранульф использует ее слабость, чтобы завоевать и подчинить себе. Она почувствовала себя обманутой и опозоренной.
В это мгновение пухлая белая рука отдернула гобелен, и леди Уинифред сконфуженно уставилась на них. Она увидела и раскрасневшееся лицо Ранульфа, и разорванный лиф платья Морганы и сама вспыхнула, как спелый гранат.
- Милорд! Миледи! Тысяча извинений, - задохнулась она. - Я услышала… я и подумать не могла… я хотела сказать… о Господи!
Она опустила гобелен, но Моргана успела заметить шагах в трех за спиной леди Уинифред побелевшего Дэффида, ее менестреля. Гобелен упал на место, оставив Ранульфа и Моргану в полумраке. Слышалось лишь их прерывистое дыхание и поспешное шарканье комнатных туфель леди Уинифред.
Моргана остолбенела от переполнявших ее чувств. Ранульф оправился первым. Он тихо рассмеялся и попытался притянуть ее к себе.
- Запомним на будущее, что обниматься следует в спальне.
Моргана оттолкнула его так неожиданно, что он потерял равновесие и ухватился за стену.
- На будущее запомните, что я знатная дама, а не безропотная служанка, которую можно тискать в любом удобном углу.
Лицо Ранульфа потеряло добродушное выражение.
- Вы не уклонялись от моих объятий две ночи назад. Какими словами или поступками я успел оскорбить вас?
Моргана разъярилась на него - за напоминание и на себя - за податливость. Он не должен знать, что она чуть не попалась в его капкан. Слезы душили ее.
- Какая вам разница? Разве это что-то меняет? К чему притворные проявления чувств? Я не хуже вас понимаю, что никакой любви между нами нет.
Если она надеялась на протесты, ее ждало разочарование. Лицо Ранульфа неуловимо менялось, пока не стало враждебным и лишенным всякого выражения… пустым и холодным, как у каменной статуи. Когда он заговорил, его голос звучал сдержанно и отчужденно.
- Я не догадывался, что супружеские обязанности столь тягостны для вас, сударыня. Будьте уверены, я не буду больше докучать вам.
Он повернулся на каблуках и зашагал прочь. Моргана встревожилась - она чувствовала, как глубокая пропасть разверзлась между ними. Оскорбленная гордость заставила ее сказать больше, чем следовало, и слишком резко.
Она собиралась держать его на расстоянии, но не прогонять прочь. А получилось именно так. Нельзя позволить ему уйти, не попытавшись исправить положение. Моргана неуверенно последовала за Ранульфом по длинной галерее. Он неловко прижимал левую руку к боку, и она ухватилась за удобный предлог для заключения нового перемирия.
- Милорд, вы забыли, что ваша рана нуждается в свежей повязке и моей особой мази.
Ранульф остановился под аркой, ведущей в соседний зал, и обернулся с мрачным видом.
- Можете не утруждать себя. Элва позаботится об этом.
- Это мой долг как вашей жены…
- Я освобождаю вас от него. Считайте, что с этого дня у вас нет передо мной никаких обязанностей.
В его голосе появилось что-то новое, чего она никогда не слышала прежде. Отчужденность - такая глубокая, что как будто подул леденящий ветер, пронизывая все ее тело и душу. Ей показалось, что она больше никогда не согреется. Как будто для Ранульфа она просто перестала существовать.
Пока она стояла, окаменевшая, он отвернулся и исчез за поворотом, с трудом сдерживая ярость. Господи, за какие грехи ты наградил меня такой женой? Изменчивой, как ветер, то теплой и ласковой, то ни с того ни с сего холодной, как зимняя буря. Ну, пусть же теперь узнает, что он не собирается ублажать ее в постели, а потом, как лакей, терпеть публичные унижения! Срывая тяжелое, золотое с изумрудом, кольцо с левой руки, он распахнул дверь в комнату Морганы.
Закончив дела, Моргана отправилась переобуть комнатные туфли на что-нибудь более подходящее для конюшни. Перед дверью своей опочивальни она остановилась, раздумывая, нет ли там Ранульфа. Глубоко вздохнув, она гордо подняла голову и вошла. Комната была пуста, но или муж, или кто-то из его слуг побывал здесь в ее отсутствие. Исчезли все вещи, принадлежащие Ранульфу. Даже подсвечник, принесенный из его комнаты.
На сундуке у кровати что-то поблескивало в вечернем свете. Толстое золотое кольцо с изумрудом. Ее свадебный подарок Ранульфу. Моргана поняла послание. Его отречение было абсолютным, намерения - ясными: они теперь муж и жена лишь на бумаге. Ей предоставляется право жить своей жизнью, как до их брака. Именно этого она и добивалась. Разве не так?
Тогда почему такая печаль и уныние?
Моргана невидящими глазами смотрела вдаль и пыталась придумать, что делать дальше. Весть об их разрыве, о том, что новый лорд переехал из комнаты хозяйки, наверняка уже распространилась по всему замку, став всеобщим достоянием, и это причиняло ей мучительную боль. Ей так хотелось броситься на кровать и зарыдать в полный голос. Неужели она чувствует себя такой несчастной только из-за страха перед злыми языками и любопытными глазами?
Необходимо сбить с толку сплетников, притворившись, что ничего особенного не случилось, улыбаться и с одушевлением выполнять свои обязанности. Хорошо, что Ранульф достаточно учтив, чтобы не демонстрировать публично свое пренебрежение, но это небольшое утешение. Со временем их разрыв станет очевиден всем. И непреодолим. Моргана опасалась также, что ссоры между ее людьми и людьми Ранульфа могут расколоть живущих в замке на два лагеря, подточить дисциплину и оставить их беззащитными перед врагом. Ну почему Эдуард не позволил ей самостоятельно выбрать мужа?
