— Хорошо, — серьезно сказал Мунн, забыв про улыбку, — Это хорошо.
Они помолчали. Мунн склонился над своим столом, Маан ожидал разъяснений. И они последовали.
— Может, ты знаешь, в девятом жилом блоке сейчас проводят закладку трубопровода под бывшим стадионом.
— Нет, не слышал. Стойте, — Маан поднял глаза и уставился на Мунна, — Хотите сказать…
— Да. Кажется, «гнездо». Не очень большое, три-четыре особи. Может, пять.
— Какая стадия?
Мунн не обиделся на эту бестактность.
— Двойки, — лаконично ответил он, — Ребята из шестого отдела следят за ними уже восемь дней. Конечно, с расстояния, близко не подходят чтобы не спугнуть. Гнильцы могут уйти в технические тоннели, и тогда их не найти даже если нам выделят всех жандармов города. Сам знаешь, какой хаос творится в подземных коммуникациях. Но «гнездо» надо вскрывать, пока оно не превратилось в настоящий нарыв.
— Мой отдел?..
— Его должно хватить. Я выделю две группы Кулаков, двадцать ребят. Это достаточно серьезная огневая мощь чтобы я не беспокоился за ваши жизни. Но они, к сожалению, почти слепы, ты знаешь, о чем я. Этот стадион достаточно велик, и мне нужны ищейки, Маан. Настоящие ищейки. Семь человек для этого будет в самый раз. Просто наведите Кулаков на Гнильцов, сами вперед не лезьте. Это не ваша забота. Передушите их всех, — Мунн вдруг подался вперед, навалившись на стол, и глаза его, бывшие прозрачными, осветились вспыхнувшей в них искрой ярости, — Всех до одного. Как крыс. Найдите этих ублюдков, сколько бы их там ни было. И сделайте вашу работу.
«Гнездо»! Маан мысленно поежился. «Гнездо» — это плохо. И опасно. За свой отдел он не беспокоился, вскрывать «гнезда» доводилось и раньше, но все же новость была неожиданной и — чего душой кривить — неприятной. Она означала темноту, затхлость, скверный воздух и жуткую вонь. Гнильцы редко способны сосуществовать друг с другом начиная со второй стадии. Их новые нечеловеческие инстинкты гонят их от любого общества, даже себе подобных. Гонят в темноту, под землю, туда, где можно найти полное одиночество. Но иногда возникает и подобная карикатура на семью. Несколько Гнильцов, уже не способных находиться в человеческом обществе, обустраиваются в уединенном месте сообща. Редкий случай. Насколько Маан помнил, на редкий год приходилось более одного вскрытого «гнезда». Заброшенные здания, технические туннели, вентиляционные системы, подземные фермы — представить только, сколько в этом городе, кажущимся небольшим, сотен квадратных километров, идеально подходящих для этого. Гнильцы никогда не селятся в людных местах, они бегут до тех пор, пока не находят места, где присутствие человека исключено. Их гонит туда не разум, а их новая сущность. Как крысы, спасающиеся от очищающего огня, забиваются в самые темные и вонючие норы.
— Когда? — спросил он.
— Вероятно, через пару дней, — сказал Мунн, — Точно сказать не могу сейчас даже я. Просто держи своих ребят заряженными. Никого не отпускать, какая бы ни была причина. Полная боеготовность. Сигнал — и вы уже в пути. Ясно?
Маану было ясно.
— Конечно. Бумажки уже готовы?
— Бумажки?..
— План внутренних помещений, — пояснил Маан, коря себя за то, что использовал привычный жаргон, понятный в среде инспекторов и Кулаков, но вряд ли знакомый Мунну, — Мы не можем работать вслепую. Надо разработать маршруты, основные направления и…
— Я понял. Нет, карт пока нету. Там руины, Маан, и старые, надо хорошо повозиться чтобы достать хоть что-то похожее на план.
Взгляд Мунна внезапно обрел мягкость. И вновь показался немного насмешливым, видимо виной тому были вечно искривленные губы.
— Еще кое-что. Ты говорил, у тебя есть хороший заместитель?
— Геалах? — Маан не понял, отчего Мунн спросил про Гэйна, но подтвердил, — Да. Надеюсь…
— Он сможет возглавить операцию вместо тебя?
— Он вскрывал несколько «гнезд» и достаточно опытен. Полагаю, да. Вы хотите чтоб он заменил меня?
— Возможно.
— Но… Вы думаете, для меня это слишком?
— Маан… — Мунн потер ладони, растирая между ними что-то невидимое, — Ты в отличной форме. Для твоего возраста. Но я бы не хотел рисковать.
Вот оно. Он ожидал чего-то подобного. Хоть и не столь открыто высказанного.
— Я еще не на пенсии.
— Но я хочу быть уверенным в том, что ты до нее доживешь. Давай смотреть правде в глаза, ты отличный инспектор, может быть даже лучший из всех моих инспекторов, но есть вещи, которыми тебе уже не стоит заниматься. А? Лазить под землей и орудовать пистолетом — забава для молодых, оставь ее им. Для твоих ребят это будет славное развлечение, настоящая охота. Но сам не лезь. Сколько тебе осталось?
Вопрос прозвучал зловеще. Маан не сразу понял, что Мунн имеет в виду пенсию.
— Четыре с небольшим… Почти пять.
— Пять месяцев. Это мало, Маан. Мой лучший охотник оставляет меня меньше чем через полгода. Кто тогда заменит мне тебя?
— Я уже говорил про Геалаха, он вполне…
— Нет. Нет. Он не ты. У этих ребят хороший нюх и отличная реакция, но старого охотника не заменит никто, — Мунн постучал тонким пальцем по виску, — Таких как мы. Как ты. Пусть твоих парней ведет Геалах. Хорошо?
Маан стиснул зубы. Ничего сложного. Просто собрать отдел и сказать. Шепнуть Геалаху. Ребята поймут. В конце концов он действительно не в том возрасте чтобы заниматься подобными вещами. Черт возьми, для него уже и по лестнице подняться — испытание… Они поймут.
Но они поймут даже больше, чем он им скажет. Инспектора Контроля, прирожденные ищейки, способные понять то, что спрятано между слов. Маан слишком стар — поймут они. Он выдохся. Теперь он годен только на то чтоб сидеть у себя в кабинете и изучать папки. Толстые и тонкие. И писать в них что-то своим «Парки».
Нет, они ничего не скажут. Любой из них скорее откусит себе язык, чем обмолвится об этом. Но он, Маан, это почувствует. Потому что он тоже ищейка, старый пес, нюх которого хоть и ослабел, но все еще действует. Он ощутит это — густой запах жалости, разлитый там, где он будет появляться. Жалости к нему, Маану. Старик, доживающий последние дни до пенсии — вот кем он будет. Оберегаемый, лелеемый, точно экспонат музея под стеклом. Смахивать пыль, руками не касаться. Не вожак, просто почетный пенсионер, восседающий за своим столом.
«Ты в отличной форме. Для твоего возраста».
— Нет, — твердо сказал Маан, ощущая, как к щекам приливает кровь.
— Что? — Мунн удивленно поднял на него взгляд, — Нет?
Он и в самом деле был удивлен. Человеку, который сидел сейчас за письменным столом, чиркая что-то в блокноте, вряд ли мог возразить хоть один человек на этой планете, не исключая, пожалуй, и господина президента. Сколько десятилетий назад он в последний раз слышал слово «нет»?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
