Мама предложила мне миску коричневой бурды из котелка. Солгал, что не голоден.
По пути домой остановился у рыбного кафе «Миллениум» и купил пакетик жареной картошки с рыбой. Попросил добавить соли и уксуса, а женщина за прилавком сказала:
– В вашем возрасте следует уже быть поосторожнее с солью и уксусом.
Молча вышел из забегаловки, сел в машину и посмотрелся в зеркало заднего вида. Неужели я выгляжу таким старым и/или больным, что даже торговка жареной картошкой из придорожного заведения сочла своим долгом проявить заботу о моем здоровье?
Суббота, 8 февраля
Письмо от Гленна.
Дорогой папа.
Спасибо за посылку. Ничего лутше ты и прислать немог. Мы с Робби в первый же день слопали весь «мармайт». Мазали на хлеб который купили в военторге, огромную буханку. А шоколадные яйца мы пустили на пудинг. Они не много подавились но мы повытаскивали все кусочки фольги так что все в порядке.
Робби читает «На Западном фронте без перемен». Говорит суперская книга. Он хочет прочитать все книжки что ты прислал. И «Уловку-22» и «Поэзию Первой мировой войны».
От «Певых шагов в греческом» толку мало папа. Я пытался чего-то сказать по-гречески но здесь местные говорят по английски лучше моего.
Говорят нас скоро зашлют в Кувейт. Я учусь на техника-связиста. Дело интересное. Написал Уильяму, что вот скаплю денег и проведаю его в Нигерии в следующим году.
Мама написала что она каждую ночь плачит. Боится что меня отправят в Ирак Папа сходи к ней вместо меня ладно? А еще она собрала мне посылку но почта в ее районе закрылась, потому что там пенсий больше не выдают. А очередь на главпочтамте в Лестере мама отстоять не может из-за вен на ногах.
Завтра вечером мы с Робби играем парный матч в дартс с командой воено-воздушных сил особого назначения. Пожилай нам удачи папа. Эти сволочи – крутые ребята. Если мы выиграем они нас побьют, а если проиграем они все равно нас побьют.
С любовью
твой сын ГленнНесколько минут я в отчаянии спрашивал себя: как может дитя, порожденное мною, делать такие кошмарные орфографические и синтаксические ошибки? Однако я поборол желание исправить письмо красными чернилами и отправить обратно.
Нашел в магазине Атлас мира, отыскал Кувейт. Вид крошечного пятачка, зажатого меж огромными пятнами Саудовской Аравии и Ирака, вселил в меня страшное предчувствие.
Позвонил Шарон и договорился встретиться с ней, когда Райана не будет дома.
Воскресенье, 9 февраля
Шарон ждала меня, сидя в дверях с круглолицым, безволосым младенцем, лежавшим на ее необъятном колене. Ребенка «назвали в честь Донны Каран», сообщила Шарон. Я выдавил улыбку:
– Значит, это девочка. Привет, Донна.
– Не-а, мальчик. И звать его Каран. Ка-ран, – повторила Шарон по слогам, словно учила иностранца английскому.
Мы прошли в гостиную. Будь эта комната человеком, она перерезала бы себе вены. Все вокруг покрывал толстый слой уныния. Шарон не следовала заповеди Уильяма Морриса[50] о том, что обстановка в доме должна быть либо красивой, либо практичной. Пожитки Шарон были либо уродливыми, либо никчемными.
Она положила Карана в детское автомобильное сиденье перед телевизором, чтобы младенец посмотрел, как британские солдаты в Кувейте облачаются в костюмы химзащиты. Когда они натянули противогазы, Каран заплакал.
Шарон достала из сумочки письмо и протянула мне.
Дорогая мама.
Интиресно ты еще думаешь о том чтобы вам с папой снова зажить вместе. Я знаю что папа иногда бывает несносный и часто жалуется на вещи которые изменить не может но в глубине души он хороший человек.
Я знаю ты считаешь его снобистом но на самом деле он просто любит чистоту и порядок Насчет Пандоры не пириживай. Папа ее никогда не заполучит. Он ей теперь не пара. Мы вот с Робби влюблены в Бритни Спирс но мы же знаем, что мы ей не пара.
Слыхал вы с папой периспали после моего выпускного парада. Я чуть ни рухнул когда Райан мне сказал. Это значит что шанс еще есть, мама. Почему бы тебе не прегласить папу в гости, накормить обедом и вообще?
Знаю папе одиноко из-за всех этих книг которые он читает. Поэтому стоит попытаться, мама. Поцелуй всех малышей и скажи что я им прешлю по настоящей кипрской губке.
С любовью
твой сын Гленн.
P. S. 27 февраля день рождения Робби. Пожалуста пришли ему открытку. У него нет родных, потому что его отправили в приют когда его мама трахнулась с китайскими матросами, а папа потом трахнул ее по голове.
Я сложил письмо и вернул его Шарон, не в силах вымолвить и слова. Уже на выходе я сумел прохрипеть несколько прощальных слов. Думаю, мне удалось скрыть свои чувства, хотя чуть позже Шарон позвонила и спросила: «Ты как, в порядке?»
Напомнила, что я забыл у нее посылку для Гленна и поздравительную открытку для Робби.
Понедельник, 10 февраля
Отправил Робби две открытки «С днем рождения!», а Гленну – посылку.
После работы в магазин зашел Даррен, чтобы оштукатурить камин. Он дал мне мобильный телефон мужика по прозвищу Зверь.
– Он два и два сложить не может, – сказал Даррен, – зато кувалду тягает, как мешок с перьями.
Писательская группа опять собралась в Крысиной верфи. Присутствовали кроме меня Гэри Вялок, две унылые девицы, Кен и Гленда Тупс. Жаловались на то, что я беру по пятьдесят пенсов с каждого за чашку кофе. «Голубой Дунай» стоит 3,20 фунта за пачку, возразил я.
Вялок написал стихотворение о слепоте. Хочет, чтобы я передал его Найджелу.
Здравствуй, тьма, мой добрый друг.Счастлив ничего не видеть яВ этом пошлом зримом мире.Третий внутренний мой глазВидит зорче глаз обычных,В души проникает он как нож.
Одна из девиц воскликнула:
– Гениально, Гэри. Какая глубокая поэтика!
– Первую строчку ты спер из песни Саймона и Гарфункеля, – сказал Кен Тупс.
– Ее еще Дастин Хоффман поет в том чудесном фильме «Выпускник», – поддакнула Гленда и пустилась в разглагольствования о блестящей карьере Дастина Хоффмана.
Чтобы вернуть дискуссию в русло поэзии, я заговорил о своих попытках написать опус под названием «Беспокойный головастик», но Гленда заглушала меня, фонтанируя биографическими сведениями о Дастине Хоффмане.
В результате заседание превратилось в кашу, все галдели, перебивая друг друга и слушая только себя.
Когда Гленда удалилась в туалет, Кен виновато сказал:
– Не волнуйся, Адриан, больше я жену не приведу.
Прочел Найджелу по телефону стихотворение Вялока. Он долго смеялся, а потом сказал:
– Вот-вот, я все время забываю про свой третий глаз. Повезло мне, правда?
Вторник, 11 февраля
Запирая дверь, спросил мистера Карлтон-Хейеса, можно ли взять в субботу выходной. Ответить тот не успел, поскольку зазвонил телефон. Это был Майкл Крокус.
Знаками сообщил мистеру Карлтон-Хейесу что звонит его Немезида. Он скривился и беззвучно произнес:
– О господи.
Крокус рявкнул в трубку:
– Мне нужно с тобой кое-что обсудить. Жду тебя у нас в семь.
– Что обсудить? – спросил я.
– Важное дело! – ответил Крокус. – Это не телефонный разговор.
Эта фраза всегда ставит меня в тупик. А для чего тогда созданы телефоны, как не для разговоров? Сказал, что буду в 7, хотя мне очень не хотелось менять планы. Я предвкушал спокойный вечер дома – в хлопотах о костюме для поездки в Лондон.
Дверь открыла Гортензия.
– Что случилось? – спросил я.
– Не знаю, – пожала она плечами.
Тогда я поинтересовался, где Георгина.
– Мотается по европейским столицам с Джейми Оливером,[51] рекламирует его новую книгу, – ответила Гортензия.
Я ощутил острейший укол ревности. Я всегда завидовал успеху Оливера. Он не только симпатяга, но еще и готовить умеет, а жена у него и вовсе красавица.
– Если он хоть пальцем притронется к Георгине, я ему голову оторву, – проворчал я.
Гортензия изумленно вытаращилась:
– С ним его жена, да и тебе-то какое дело?
Она провела меня в гостиную.
Маргаритка в позе эмбриона лежала на диване.
Нетта массировала ей ступни. Майкл Крокус стоял перед камином, расставив ноги и дергая себя за бороду.
Сесть мне никто не предложил.
Крокус обратился к Маргаритке:
– Ты ему скажешь, дорогая, или я?
– Ты же видишь, в каком состоянии бедное дитя, – вмешалась Нетта. – Скажи сам, Майкл.
Я оглянулся на Гортензию, та равнодушно жевала прядь своих волос.
– Сто лет назад я бы тебя высек на конюшне, – прорычал Крокус.
С какой стати, полюбопытствовал я.
Он медленно двинулся ко мне, в голосе его звучала неприкрытая угроза:
– А с такой, что ты обещал жениться на моей дочери, соблазнил ее, обрюхатил и бросил.
