Очередной порыв ветра пронесся над пансионатом, наклонил пальмы и бросил в окна пригоршни песка.
– Ричи, что у нас с лодками? – спросил Хантер. – В море не унесет?
– Нет, я их еще днем оттащил под навес.
– Хорошо. – Хантер повернулся к Джанет. – Я бы на твоем месте остался сегодня здесь.
Девушка кивнула.
– Я так и сделаю. Домой уже позвонила. А переночую в библиотеке, если вы не против.
– Конечно нет. – Он посмотрел на часы – всего лишь половина девятого, а уже темно. – Пожалуй, пойду закрою ставни.
– Да, наверное, и нам пора, – вздохнула Лиза, поднимаясь со стула. – Будильник я завела на полшестого.
Генри допил пиво и потянулся за женой.
– Ричи, остаешься за главного. На четверть часа.
– Есть, сэр, – уныло кивнул тот, открывая последний бестселлер из серии «Стать миллионером? Легко!».
Хантер накинул куртку и вышел вслед за Лизой и Генри. Ветер продолжал бушевать, скрипели деревья, далеко, над западным краем горизонта, вспыхивали молнии.
Интересно, где сейчас Тина? – подумал он. Прошло уже три недели. Несколько дней назад ему позвонила Кейт, сообщила, что Тина уволилась из журнала и вроде бы собралась уезжать. Скорее всего, к отцу в Бостон, подумал Хант.
Укрываясь от ветра, он обошел особняк, закрыл ставни на первом этаже, проверил, заперт ли гараж, и уже собирался вернуться, когда вдруг над головой ударил гром и небо, словно лопнув, выплеснуло на землю шквал воды.
Хант поспешно отступил под навес. Вот же невезение! До двери три десятка ярдов, а не проскочишь. Мокнуть же не хотелось. Дурацкая ситуация. И чем дольше здесь стоишь, тем более дурацкой она становится.
Хант уже решился совершить спринтерский рывок и даже накинул на голову куртку, когда за пеленой дождя мелькнули два желтых глаза. Это еще что такое? Два глаза мигнули еще раз и превратились в две фары. Сквозь шум ливня пробился звук двигателя. Машина? И кого же это принесло в такую непогоду? Все гости прибыли еще три назад, и Хант никого больше не ждал.
Интересно.
Автомобиль подкатил к самому входу и остановился. Левая дверца открылась, водитель высунул голову и тут же спрятался. Хлопнула другая дверца. Пассажир выскользнул из салона и метнулся под карниз. Такси развернулось и медленно поползло по дорожке назад.
Хант глубоко вздохнул и выскочил из-под навеса.
Дверь захлопнулась у него перед носом.
Черт! Мало было дождя, так теперь еще и непрошеный гость свалился на голову.
В фойе было тихо, пусто и почти темно. Ричи покинул пост и, наверное, укрылся в гостиной. Поздний визитер стоял у стойки, держа в одной руке зонт, в другой – дорожную сумку. С зонтика стекала вода.
Зонт был женский.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросил, подходя сзади, Хант. – Вы, похоже, промокли.
Женщина обернулась.
– Тина? – выдохнул он. – Но… Почему не предупредила? Я бы встретил…
Она тряхнула головой.
– Тогда это уже не было бы сюрпризом.
– Да, – растерянно пробормотал Хант. – Преподносить сюрпризы ты умеешь.
Тина огляделась.
– А почему так тихо? Где все? Генри, Лиза?
– Только что ушли. Генри собрался везти людей на остров Жемчужный, если, конечно, к утру распогодится. Джанет в библиотеке, осталась ночевать здесь. И Ричи тоже здесь. Наверное, в гостиной.
– Жаль. Рассчитывала приехать раньше, но в Сарасоте не нашлось смелых таксистов.
Некоторое время оба молчали, чувствуя себя неловко. Каждому было что сказать, но ведь слова, как и семена, не бросают на неподготовленную почву. Первым тишину нарушил Хант, вспомнивший об обязанностях хозяина.
– Что же мы стоим, проходи. Ты, наверное, устала и проголодалась.
– А ты промок. Тебе надо срочно переодеться, а то заболеешь. Есть свободные комнаты?
Он смущенно развел руками.
– К сожалению… Впрочем, если не возражаешь, давай поднимемся ко мне.
Тина нерешительно пожала плечами.
– Решай сам.
Хант подхватил ее сумку и зонтик.
– Идем.
Она последовала за ним и вдруг поймала себя на том, что чувствует себя так, словно вернулась домой после долгого, многолетнего отсутствия. Знакомая лестница с гладкими, отполированными перилами. Чуть поскрипывающие ступеньки. Картины в тяжелых старинных рамах; полотна потемнели так, что лиц и деталей пейзажей уже не разобрать. Тусклый, рассеянный свет. Поворот направо и массивная дверь. А за ней…
– Прошу.
Тина переступила порог. Взгляд сразу же метнулся к кровати, той самой, на которой… Краска бросилась ей в лицо. Хорошо, что в комнате темно.
Хант включил верхний свет.
– Устраивайся, а я пока переоденусь и приготовлю что-нибудь выпить.
Через полчаса они еще сидели за столиком, потягивая глинтвейн, приготовленный Тиной специально для Ханта. Разговор шел вокруг да около, почти все периферийные темы были исчерпаны, но никто не решался перейти к главному.
– Надолго к нам? – поинтересовался после паузы Хант.
– Пока не знаю.
– Слышал, ты ушла из журнала. Куда-нибудь уже устроилась?
– Еще нет. – Она побарабанила пальцами по подлокотнику. – А ты? Не надумал продавать особняк?
Он усмехнулся.
– Вот уж нет. Да теперь и покупателей как-то не стало. Двое попали за решетку, но, правда, вышли под залог, а остальные, похоже, попрятались.
– Она улыбнулась.
– Ты молодец. Выстоял, не поддался. Место чудесное…
– Да, место прекрасное, но… – Хант вздохнул.
– Что?
– Кое-чего не хватает. – Он вдруг поднялся, подошел к шкафу, порылся в ящиках и вернулся. – Это ведь твое, не так ли?
– Мое? Что? – Она отставила стакан.
Хант встал в позу фокусника, вытянул руку со сжатым кулаком, резко махнул и…
– Боже, мой красный пеньюар! – изумленно выдохнула Тина. – А я про него совсем забыла.
Он перекинул пеньюар через локоть, подошел ближе и пристально посмотрел ей в глаза.
– Так что, Моника умерла?
– А тебе ее жаль?
– Немного.
Тина на секунду отвела взгляд, а когда снова подняла голову, в ее глазах плавился янтарь.
– Может быть, попробуем ее воскресить? – шепотом предложила она.
– Ты знаешь какие-то магические ритуалы? – так же шепотом спросил он.
– Только один. Раньше он действовал безотказно, но я давненько им не пользовалась.
– Почему бы не попробовать?
– А не боишься? Выпустить джинна из бутылки легко, только что с ним потом делать…
– Рискнем.
Она кивнула и поднялась.
– Как скажешь. Потуши свет.
Выступай Тина с таким номером на сцене стриптиз-клуба, ее прогнали бы свистом и улюлюканьем. Пальцы сделались неловкими, пуговицы упрямо не пролезали в петельки, молнию заедало. Она приказала себе не смотреть на Ханта, но все равно чувствовала его взгляд – горячий, жадный. Взгляд, от которого внутри у нее все плавилось, в животе махали крылышками миллионы бабочек, а по спине бегали туда-сюда столько же мурашек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
