А самое раздражающее здесь то, размышлял Детвейлер, что всё остальное идёт так хорошо. Во многом, Мантикора и Хевен не значат больше, чем ветерок во время бури, учитывая их размеры и то, как они далеко. К сожалению, они не только обещают становиться все больше и сильнее, если мы не предпримем своих шагов, но ещё и туннельная сеть даёт Мантикоре возможность быстро достичь любого края Лиги, ну по крайней мере, в теории. Да и не так далеко они от нас! Талботт и так уже слишком близко, а основной флот монти всего в шестидесяти световых годах – двух туннельных переходах через терминал Беовульфа – от Мезы. И монти любят демонстрировать новинки оборудования в самый неподходящий момент. Не говоря уже о том, что и проклятые хевениты начали брать с них пример!
– Не думаю, что мы хотим оставить «луковицу» именно сейчас, – наконец сказал он. Бенджамин начал было что-то говорить, но замолчал и кивнул, соглашаясь с решением, а Альбрехт ему улыбнулся.
– Я понимаю, что ты думаешь о нашей внутренней организации и путях диверсификации информации и операций, а не о том, как мы представляемся остальной галактике, Бен, – сказал он. – И я не говорю, что не согласен с тобой в теории. На самом деле, я согласен с тобой и практически. Это просто вопрос времени. В конце концов, мы и так собирались ввести Стратегический Совет полностью в курс дела задолго до того, как действительно нажмем на курок. Вполне возможно, что нам придется пересмотреть наши схемы вероятных действий и отдалить этот момент. Я не желаю делать это поспешно, без рассмотрения всех последствий – и без тщательного рассмотрения, кто из членов Совета может создать дополнительные риски – но я вполне готов признать, что это то, на что нам стоит обратить самое серьезное внимание.
– Рад это слышать, отец, – произнес Колин Детвейлер. Альбрехт взглянул на него, и Колин криво улыбнулся. – Думаю, Бен считает, что его ботинки жмут сильнее, чем у нас, поскольку он сконцентрирован на военной стороне дела. Но я должен сказать, что и мне немного свело пальцы.
– Серьезно?
– О да, – Колин покачал головой. – Я рад, что ты, по крайней мере, позволил мне ввести в курс дела Бардасано. Координировать тайные операции теперь намного проще. Но, все же, это не то же самое, как сделать их легче и эффективнее, а теперь, когда мы вплотную подошли к главному, чертовски неудобно, когда единственная, кому мне разрешили довериться, проводит большую часть своего времени в сотнях световых лет от меня.
– Насколько эта проблема серьезна? – спросил Альбрехт, сильно прищурившись.
– Пока что, не все так плохо, – признался Колин. – Утомительно, конечно. И, если быть предельно честным, становится все труднее придумывать объяснения, почему мы делаем то, что мы делаем. Я говорю об обоснованиях для людей, которые и делают эти вещи. Нам не нужны идиоты для планирования и осуществления «черных» операций, а не-идиоты, вероятно, начнут задавать вопросы, почему мы совершаем поступки, которые не поддерживают логически задачи, поставленные нами. Поиск решений для предотвращения подобного требует столько же энергии, как и выяснение того, что нам на самом деле нужно сделать, чтоб выполнить поставленную задачу. Не говоря уже о проработке всех вероятных сценариев возможных проколов и оплошностей.
– Дэниел? – Альбрехт посмотрел на третьего молодого человека. – А ты что думаешь об этом?
– Для меня нет особой разницы, отец, – ответил Дэниел Детвейлер. – В отличие от Бенджамина и Колина, Эверетт и я открыто вовлечены в наши программы НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки) и никто не оспаривает то, как тщательно мы разобщены в этом вопросе. Само собой разумеется, все понимают, что некоторые разработки должны быть секретными, и с нашей точки зрения, это очень полезно. Мы можем начинать маленькие тихие проекты когда угодно, и никто не станет задавать слишком много вопросов. В то же самое время, я должен согласиться с Колином, что введение Бардасано столь глубоко в подробности операции, оказало существенную помощь даже нам. Мы можем использовать ее, чтоб обеспечить безопасность всему, что мы хотим действительно хорошо скрыть, пока мы занимаемся самой координацией программ. Это полезно и если нам будет разрешено полностью посвятить в детали людей типа Киприану.
Альбрехт медленно кивнул. Ренцо Киприану стоял во главе разработок и производства био-оружия и был членом Стратегического Совета Мезы. Но, в настоящее время, даже Стратегический Совет не знал всех планов Согласия.
Что, я полагаю, неудивительно, размышлял он, учитывая, что Согласие всегда было большей частью… семейным бизнесом.
При этой мысли губы его тронула усмешка, и он задался вопросом, как много членов Стратегического Совета, выяснили насколько все же близок он был к своим «сыновьям».
Официальное угасание генеалогической линии Детвейлеров было частью стратегии, направленной на отвлечение внимания галактики – и Беовульфа – от решимости Леонарда Детвейлера возвысить и улучшить геном человечества в целом. Детвейлеры так долго и яростно посвящали себя этой цели, и публичное – и зрелищное – убийство «последнего» Детвейлера алчными элементами во время Совета Директоров «Рабсилы» было призвано подчеркнуть тот факт, что растущие криминальные элементы Мезы больше не разделяют эти высокие стремления. Оно, конечно же, послужило и цели выведения потомков Леонарда из-под чужого взора, но самым полезным стало то, что оно помогло объяснить и оправдать полномасштабный переход Мезы к генетическому рабовладению. Постепенное устойчивое улучшение собственного генома Согласия было скрыто исследовательскими работами «Рабсилы» и замаскировано под поверхностные улучшения внешней привлекательности.
Но что бы ни думала остальная галактика, генеалогическая линия Детвейлеров была далека от завершения. Фактически, геном Детвейлеров был одним из – если не – самых усовершенствованных во всем Согласии. И «сыновья» Альбрехта Детвейлера, вообще-то, были его генетическими клонами. Он был уверен, что это смогла выяснить Бардасано, несмотря на то, что этот секрет должен был надежно храниться. Возможно, догадался и Киприану, благодаря своей близкой работе с Дэниелом. Если уж на то пошло, то и Джером Сандунски может питать свои подозрения, хотя никто из этой троицы и словом не обмолвится об этом с кем-то еще.
– Хорошо, – произнес он. – Как только Эверетт, Франклин и Жерве вернутся на Мезу, мы все сядем и обсудим это. Как я уже сказал, мои замечания касаются только выбора времени. Мы уже близки – очень близки – к цели, и я не хочу, чтоб нетерпение сподвигло нас на принятие неверного решения именно сейчас.
– Никто из нас не хочет этого, отец, – согласился Бенджамин, а двое других кивнули. Фундаментальным принципом всех операций, предпринимаемых Согласием, всегда было тщательное продумывание.
– Хорошо. Ну а пока, каково ваше впечатление о докладе Анисимовной и Бардасано?
– Я думаю, Бардасано попала в яблочко, – произнес Бенджамин. Он скосил глаз в сторону Колина, и его брат согласно кивнул.
– И то, права ли она насчет того, что взорвало операцию, на самом деле неважно, – продолжил Бенджамин, снова смотря на Альбрехта. – Мы потеряли Монику, Веррочио, как и предсказывала Анисимова, собирается поумерить пыл, все контакты «Технодайна», по крайней мере сейчас, разорваны, и Мантикора приняла приглашение Причарт. Оставив на время саммит в покое, нам, как минимум, надо пересмотреть весь наш подход к Талботту. И нам придется найти способ достучаться до этих идиотов в Боевом Флоте.
– Ну, Моника не такая уж и большая потеря, – заметил Альбрехт. – Она никогда не была больше, чем орудием в наших руках, и я уверен, что, когда понадобится, мы найдем еще одно. Ну а то, что у Веррочио кишка оказалась тонка… Это раздражает намного сильнее. Особенно после всех наших инвестиций в Крэндалл и Филарету.
– Разве это проблема, отец? – спросил Дэниел мгновеньем позже. Альбрехт взглянул на него, и Дэниел пожал плечами. – Знаю, что они обошлись недешево, но и карманы у нас достаточно глубоки.
– Проблема не в этом, Дэн, – сказал Колин прежде чем Альбрехт успел ответить. – Она состоит в том, что теперь, когда мы их уже использовали, мы собираемся от них избавиться.
Дэниел смотрел на него несколько секунд, затем непонимающе покачал головой.
– Знаю, что всего лишь новичок, а не эксперт в тайных операциях, как ты или Бен, – сказал он, – но, обычно, мне удается следовать твоей логике. В этот же раз, я не понимаю, зачем нам делать это.
– Колин прав, Дэниел, – произнес Альбрехт – Мы не можем позволить им начать задавать вопросы, или, того хуже, чтоб вопросы начал задавать кто-то еще. – Он фыркнул. – Они оба имеют полное право проводить учения и развертывать свои эскадры там, где заблагорассудится, так что, проблема не в этом. Но теперь, когда вся талботтская операция пошла наперекосяк, мы не можем позволить кому-то начать интересоваться – или задавать вопросы – почему они оба выбрали именно такие уединенные места. Места, расположенные так близко к Талботту и самой Мантикоре, именно тогда, когда должна была начаться заварушка на Монике… как будто они могли предвидеть, что должно случиться в будущем.
