Подчас казалось, что судьба делает все возможное, чтобы остановить выдвижение Виктора Семеновича к вершинам власти, но каким-то непостижимым образом всегда предоставлялся счастливый случай, который позволял ему не только наверстать упущенное, но и подняться еще выше по карьерной лестнице.
Десять лет назад, уже работая в органах ОГПУ, он был переведен из членов партии в кандидаты за нежелание устранять политическую безграмотность. Обычно далее следовал если уж не арест, так испорченная биография, с которой невозможно устроиться даже в разнорабочие. Но Абакумов продолжал работать уполномоченным экономического отдела НКВД. Еще через год очередная неприятность: было выяснено, что на конспиративных квартирах молодой Виктор Семенович встречался с различными женщинами, за что был немедленно переведен в систему исправительно-трудовых лагерей, безо всякой перспективы роста. Но уже через пять лет был утвержден в должности начальника управления НКВД по Ростовской области. А незадолго до войны был назначен на должность заместителя народного комиссара внутренних дел.
Георгий Утехин невольно посмотрел на широкую ладонь начальника Главного управления контрразведки «СМЕРШ» — широкая, мускулистая, она невольно натолкнула на дурные размышления. В управлении поговаривали, что во время допросов он применял физическую силу. Наверняка не брезгует этим и сейчас.
— Все идет по строго утвержденному плану, но нам бы хотелось снять охрану с Копылова.
— Основания? — живо спросил Абакумов.
— За время работы он зарекомендовал себя с лучшей стороны. Некоторые его рекомендации и советы значительно продвинули операцию «Связной»… Кроме того, освобождение его из-под стражи продиктовано прямой необходимостью. В настоящее время, по нашим данным, около тысячи немецких агентов находятся в Москве и в Подмосковье, многих он знает лично и может нам очень здорово помочь по их выявлению. Здесь есть еще такой момент: немцы убедились, что Копылов сумел закрепиться в Люберцах и находится вне подозрений. Но если он не будет проявлять активность и перестанет появляться в городе, то у агентов, которые могут находиться в городе или рядом, возникнет серьезное подозрение, что он работает на советскую контрразведку… Далее, у нас есть основания полагать, что где-то в Люберцах находится немецкий резидент, который непременно захочет на него выйти. Мы предполагаем, что у резидента неисправная рация, он давно не выходил на связь. К сожалению, нам не удалось запеленговать его в свое время… И нам очень важно его вычислить. А через Копылова мы сумеем выйти и на других связанных с ним агентов.
— И вы собираетесь его просто так отпустить? Дескать, ступай себе на все четыре стороны!
— Совсем не так. Мы установим за ним наружное наблюдение и будем отслеживать все его возможные контакты.
Генерал-полковник Абакумов положил папку в стол и, распрямив сильную спину, заговорил:
— Это большой риск. Если он просто замаскировался и задумал сбежать, то мы ставим под удар всю операцию «Связной» и всю отправленную немцам дезинформацию. А ведь они в нее поверили… Ты понимаешь, что в случае неудачи мы будем спрашивать строго в первую очередь с тебя?
— Я осознаю это, товарищ заместитель комиссара обороны.
— И тем не менее настаиваешь?
— Для дела так будет лучше.
— Сейчас мы делаем все возможное, чтобы отвлечь немецкое командование от нашего основного удара на Курском и Орловском направлениях. Очень важно, чтобы Гитлер поверил, что основные силы мы сосредотачиваем на севере. По данным нашей агентуры, Гитлер готовит наступление на Курской дуге. Эту операцию он назвал «Цитадель». Наши данные подтверждает и британская разведка. Им удалось взломать код «Лоренц», применявшийся для кодировки сообщений высшего руководства Германии, и в них ясно указывается, что основные удары будут направлены на Курск и Белгород. Нам даже известен общий план операции «Цитадель». И вот представь себе, Копылов возвращается к немцам и рассказывает о радиоигре. Им уже несложно будет догадаться, для чего мы хотим их дезинформировать… Ты готов снять с себя погоны, если Копылов вдруг переметнется на сторону немцев?
— Так точно! — после некоторой заминки произнес полковник Утехин.
— Что ж… В таком случае я отдам распоряжение, чтобы с Копылова сняли охрану… под твою личную ответственность, — согласился комиссар ГБ 2-го ранга Абакумов. — Признаюсь честно, Георгий Валентинович, мне бы не хотелось… чтобы наш разговор продолжился в неприятном месте. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Как никто другой, товарищ заместитель комиссара обороны!
— Кстати, по поводу Бургомистрова… Он даже не подозревает, что его брат работает на немцев. Жена получила извещение, что он пропал без вести. Решено Бургомистрова не трогать, работает он хорошо и на своем месте незаменим. О том, что его брат служит немцам, — никому ни слова!
— Разумеется, Виктор Семенович. Разрешите идти? — поднялся полковник Утехин.
— Иди! И не забывай держать меня в курсе операции «Связной».
— Есть!
Развернувшись, Утехин зашагал из кабинета. В какой-то момент, когда, почувствовал на своих плечах тяжеловатый взгляд заместителя комиссара обороны, ему захотелось обернуться. Но уже в следующий миг он решительно распахнул дверь.
Глава 16
Случайное знакомство
В самый обед Тимофей Романцев пришел на конспиративную квартиру и не без парадности сообщил о том, что с сегодняшнего дня с Копылова снята охрана, а потому с этой минуты он будет проживать один. Торжественно, как если бы вручал советский паспорт, протянул ему документы, выданные немецкой разведкой, и добавил:
— Будешь жить под фамилией Неволин… «Легенда», отработанная в Центре, остается в силе. Свою настоящую фамилию Копылов — забудь! Хотя бы на время…
— Понял.
— Поздравлять не хочу, не тот случай. Но освобождение накладывает на тебя дополнительную ответственность… Если пойдет что-нибудь не так… Сам знаешь, что может произойти.
— Я все понимаю, товарищ старший лейтенант, — растроганно проговорил Копылов. — Не сомневайтесь во мне.
— А я и не сомневаюсь. Разумеется, мы должны знать о каждом твоем шаге, чтобы с твоей стороны не было никакой самодеятельности. Мы всегда должны знать, с кем ты встречаешься, когда и во сколько. Не потерпим никакой самодеятельности! Обо всем, даже о самых незначительных мелочах, ты немедленно будешь докладывать. Тебе все понятно… товарищ Неволин?
— Так точно, товарищ старший лейтенант!
Посмотрев на охрану, молчком сидевшую на диване и по-дружески улыбающуюся, Тимофей добавил:
— Сейчас мы уйдем втроем. Ты можешь выйти не раньше чем через час. Можешь побродить по городу. Познакомиться с девушкой… Привыкай понемногу к свободной жизни, это тоже важно. В какой-то степени это серьезный опыт. — Козырнув, добавил на прощание: — До встречи, товарищ сержант!
Геннадий Копылов вышел из подъезда ровно через час и, подставив лицо солнцу, осознал, что если и существует счастье, то оно должно выглядеть примерно так: можно идти куда вздумается и свободно распоряжаться своим временем. Настроение было преотличное, к своему немалому удивлению, он обнаружил, что в городе немало девушек, и весьма прехорошеньких!
Копылову казалось, что прохожие посматривают на него как-то по-особенному, по-доброму, что ли… И Геннадий, не скупившись на чувства, отвечал им добродушной улыбкой. В особенности девушкам. Возможно, что такое поведение сержанта насторожило бы патруль, который привык видеть солдат, пришедших с фронта, усталыми, заметно раздраженными, в выцветших гимнастерках и стоптанных сапогах. А сержант, излучающий улыбки направо и налево, явно не вписывался в привычную картину.
Идти, собственно, было некуда. Вот разве что в пивную, где мужички выстроились в небольшую очередь. Некоторые покалеченные: у двоих не было руки, третий приковылял на костылях, четвертый, без ног, сидел на сколоченных дощечках, где вместо колес были обычные подшипники, и в сильных тренированных руках сжимал две палки, которыми он управлялся весьма ловко, отталкиваясь от асфальта. Его пропустили без очереди, и он, благодарно приняв кружку, сказал:
— За вас, ребята!
Настроение как-то понемногу угасло: вправе ли Геннадий стоять среди этих людей? Доверие еще нужно заслужить. А он находится только в самом начале пути. Не испив пивка, Копылов поплелся к небольшому парку, отстоявшему метрах в трехстах от пивного ларька.
Закурил «Казбек» — единственная роскошь, которую он мог себе позволить. Жизнь не такая уж и скверная штука, если ты жив-здоров и вот так, как сейчас, под разросшейся липой можешь наслаждаться ядреным табачком. Есть надежда, что все еще уляжется и можно будет без внутреннего неудобства смотреть людям в глаза, не отводя взгляда.
