Пока Ричард размышлял о дурацкой неоднозначности своего нынешнего положения, бесцельно рассматривая картины в малолюдной извилистой галерее, к нему незаметно сзади как пума (она была в бежевом платье) подкралась Клеопатра.
– Муж сел играть в покер, – тихо сказала она, легко тронув его за руку, и оглядевшись по сторонам. – Я всё продумала.
Ричард тоже озабоченно завертел головой.
– Что всё?! Ставлю десять против одного, что мистер Кроуз уже осведомлён относительно моего вынужденного ночного визита к Вам!
– Не преувеличивайте. Он умный и могущественный человек. Но у меня тоже есть кое-какие собственные возможности, – Клеопатра явно укоряла его за малодушие.
– Нас могут увидеть здесь, – взмолился Ричард.
– Пойдут сплетни об очередной моей мелкой интрижке, не первой и не последней, только и всего, – ледяным тоном возразила она. – Неужели Вы думаете, что я не в курсе того, что здесь можно, а что нельзя? – Клеопатра говорила с вызовом, делая ударение на «Я».
– Ну, хорошо, говорите, только скорее, – корреспондент старался не смотреть ей в глаза.
Женщина презрительно фыркнула.
– У меня есть надёжные сообщники, которым я вполне доверяю, и они не один раз доказывали мне свою лояльность, – заговорила она, не смотря на всё своё показное бесстрашие действительно нервно и торопливо. – План очень прост. Сначала при помощи одного или двух поединков с моими сообщниками Вы понижаете своё цветовое достоинство до «красного». Они будут вызывать Вас сами. На втором этапе Вы вызываете на поединок меня и почти наверняка проигрываете. Если Вам сразу выпадает красный купон, то Вы, проиграв мне, быстро покидаете игровой зал, дабы не попасть в «рабство» к кому-нибудь ещё. Если у меня окажется «фиолетовый», я сама вызову Вас на поединок. На крайний случай, я привлеку ещё одного сообщника. Он всегда сможет, если что подстраховать Вас от непредвиденных вызовов со стороны других игроков, сказав, что ангажировал Вас раньше. В таком случае, наложенный вызов непрошенного гостя будет считаться ничтожным. Проиграв, в таком случае, этому сообщнику, Вы опять же быстро выходите из Игры и удаляетесь.
– Всё?
– Нет, не всё, – в голосе Клеопатры послышалось раздражение. – Мой человек завтра с утра завезёт Вам карнавальный костюм.
– Что, простите? – Ричард не поверил своим ушам.
– Чему Вы удивляетесь? Многие стараются сохранить своё участие в Игре инкогнито. А впрочем, это уже скорее дань традиции, – Пояснила она теперь устало и с безразличием.
«Ещё и шута из меня собирается сделать» – со злостью подумал корреспондент.
– И как же тогда мне узнать Вас на этом карнавале?
– Об этом не беспокойтесь. Я буду в восточном одеянии и в чадре.
У Ричарда вдруг возник вопрос, и он, позабыв про осторожность, взглянул Клеопатре прямо в лицо. О том, чтобы сдать её с потрохами мистеру Кроузу не могло быть и речи!
– Но, как тогда определяются итоговые результаты поединков? – произнёс он, как заговорённый, проваливаясь в её зовущие в бездну бесконечной египетской ночи глаза.
– Не беспокойтесь, это всего лишь техническая деталь. Все игроки имеют определённые порядковые номера, а кроме того, за этим следит Высший Совет Судий.
Клеопатре, несомненно, доставляло удовольствие видеть на лице Ричарда эффект, производимый её женскими чарами. Но за мягким изгибом галереи послышались шаги и она, более не говоря ни слова, направилась прочь, чуть подбирая полы своего длинного, с глубоким вырезом на спине, бежевого платья.
Корреспондент, ещё немного потоптавшись у масляной картины, написанной каким-то неизвестным ему абстракционистом, тоже проследовал в гостиную.
Не смотря на предупреждения бульдога Била, Ричард к концу приёма изрядно надрался с секретарём японского военно-морского атташе и одним из членов американской дипломатической миссии. Это привело к неожиданным и далеко идущим последствиям.
В пьяном запале американцы на пару, со знанием дела, доказывали узкоглазому собутыльнику, что «Лексингтон» гораздо лучше «Акаги». А если они, японцы, захотят переделывать свои, только начинающиеся строиться на верфи Йосука линкоры типа Ямато в авианосцы, то те сильно потеряют в огневой мощи, но всё равно не сравняются по своей авианесущей способности с лучшими американскими образцами. Сами не подозревая того, янки подбросили японцам идею, которой те и воспользовались в самом начале Второй мировой войны. А секретарь военно-морского атташе, красный от горячительного и от возмущения низкой оценкой императорского флота, в свою очередь, проболтался о планирующейся в следующем году закладке линкора «Синано». (Этот третий из четырёх линейных кораблей типа Ямато после битвы за Мидуэй, действительно, как и предрекали американцы, был переделан в авианесущей крейсер).
3
Воскресным утром голова Ричарда неимоверно трещала. В черепной коробке периодически раздавались залпы 138-миллиметровых орудий корабельной артиллерии. А в распахнутое настежь окно щебетали птицы. Птицам было хорошо, они вчера не употребляли спиртного, и теперь беззаботно радовались жизни.
Корреспондент с отвращением курил лёжа в постели. Неужели всё это не сон, и ему сегодня предстоит участвовать в этом идиотском маскараде по прихоти взбалмошной Клеопатры? «Нет, Кроуз точно поджарит меня на вертеле». Он отчётливо представил своё голое тело со скрюченными конечностями, медленно вращающееся над рыжим с голубыми всполохами высоким пламенем. В этот момент в дверь решительно постучали. «Не портье» – с сожалением подумал Ричард. Ему нравился этот предупредительный и вежливый человек небольшого роста и с залысиной, которая всегда как-то особенно блестела, будто каждое утро он натирал её полиролью.
В коридоре стоял знакомый ему крепыш из «Бьюика», картинно державший на одном пальце за крюк деревянную вешалку, на которой покоилось нечто пропахшее пудрой и нафталином. Запах был такой явный, что разносился не смотря даже на мутную целлофановую упаковку, накинутую сверху. «Маскарадный костюм, – догадался Ричард, – нашла, кого прислать».
– Ещё парик, ленточка, туфли, гетры, чулки и маска, – бесстрастно, как начётчик, перечислял крепыш.
На вешалке Ричард увидел расшитый канителью камзол, простую белую рубашку без кружев и красные штаны-кюлоты.
– А жюстокор? Жюстокор где?! – издевательски поинтересовался корреспондент, что-то с трудом припоминая о французском костюме XVIII века.
Крепыш не оценил иронической шутки Ричарда и полез с серьёзным видом в карман своего пиджака.
– Такого не значится, – определённо сказал он, сворачивая бумажку, очевидно, данный ему список.
– И как мне всё это всё на себя напяливать? – с отчаянием в голосе спросил репортёр, держа в одной руке парик, а в другой маску.
– Разберёшься, – недобро усмехнулся крепыш. – Я заеду ровно без четверти 6, будь к этому времени готов.
Он захлопнул за собой дверь.
«И я в таком виде пойду через холл?! Они не могли придумать что-то менее дурацкое и вычурное?» – Американец представил выражение лица вежливого портье с залысиной, когда тот увидит его в маскарадном облачении, пропахшем нафталином и пудрой, и ему стало ещё хуже.
Ричард снова рухнул ничком на свою помятую постель и громко, в голос застонал.
Ровно в 6 вечера «Бьюик» подкатил к зданию собраний местной масонской ложи, с лестницей и колоннами. Там уже стояло два десятка разных дорогих авто. Корреспондент сразу заметил среди них знакомый «Паккард». Дверцу «Бьюика» открыл швейцар в зелёной суконной ливрее и безмолвным учтивым жестом предложил проследовать за ним. Ричарду казалось, что посмотреть на эти воскресные театрализованные проходы должна собираться, как минимум, половина жителей Гонконга. Но, к своему удивлению, оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что окаймляющие здание собраний улицы были совершенно пусты. Уже поднимаясь по лестнице, он увидел, как вслед за их «Бьюиком» мягко пристроился гигантский чёрный роллс-ройс.
Проведя новичка по сандаловому коридору, швейцар открыл перед ним высокую дубовую дверь, ведущую в небольшую приёмную с рядами одинаковых викторианских стульев, расположенных по периметру. Кроме стульев и красного мелко-ворсистого ковра, под стать его штанам-кюлотам, в комнате не было ничего. Швейцар, так же безмолвно и учтиво указал Ричарду на возможность присесть, а сам остался стоять возле дубовой двери, вытянувшись, словно часовой на посту.
«Сейчас посвящать будут» – с тоской подумал корреспондент, разглядывая зачем-то свои ногти. А ещё он беспрестанно морщился от запаха пудры и нафталина, в который раз обнюхивая свой маскарадный костюм. Минут через десять-пятнадцать внезапно и торжественно распахнулась вторая дверь напротив, и другой швейцар, или бог его знает кто, в точно такой же зелёной суконной ливрее и с накрахмаленным воротником-жабо, громко объявил: «Совет Судий ждёт Вас!». Его слова подняли бы из гроба покойника. Ноги Ричарда непроизвольно спружинили в коленях и подбросили его с насиженного места.
