заметил проблеск страха, все еще застывший на лице Фрейи, и сглотнул болезненно твердый комок в горле. Это тот же самый взгляд, который бил меня по зубам каждый раз, когда я видел его. Я развернулся на каблуках и захлопнул дверь, позволяя всему зданию содрогнуться до самого основания. Я удивлен, что дверь не разлетелась в щепки. Я не хотел бить по ней так сильно, я никогда такого не хотел, но эмоции брали верх надо мной. Они
всегда так делали.
Я попросил Джастина найти ей место для ночлега и, может быть, только может быть, посадить этого бесполезного ребенка Джейка ей на хвост, чтобы она постоянно находилась под бдительным присмотром одного из нас, пока здесь. Но ему пришлось пойти дальше и глубже влезть в чужие дела, и теперь все пошло наперекосяк.
Я вернулся к себе домой в тумане ярости и чего-то, граничащего с сожалением, пытаясь забыть то фиаско там. Почему-то мне казалось, что я потерял не только Фрейю, но, наконец, потерял и Джастина.
В комнате все еще пахло Фреей. Я распахнул окно, чтобы впустить свежий воздух, и делал огромные глотки. Это всегда здесь, витало на задворках моего мозга. Это чувство, будто шел в ловушку. То доверие которое было так легко сломано и выброшено, как будто оно ничего не значило.
По пути сюда надвигалась буря, и я радовался естественному выходу моего гнева, который вот-вот должен был появиться. Теперь я оперся руками на оконное стекло, и когда я услышал первый раскат грома, я позволил воспоминаниям сильно ударить меня и раствориться в рыдающем, злом, испуганном беспорядке, который, я знал, не мог позволить никому увидеть.
Следующее утро началось с грохота. В буквальном смысле. Кто-то стучал в мою дверь. Я оглянулся и осмотрел окрестности. После провалов в памяти я, как правило, терялся во времени и пространстве и отдавался своим эмоциям. Вчерашний день ничем не отличался.
Когда погода злая, я барахтался в ней. Я позволял демонам моего прошлого разгуливать на свободе, потому что, когда они слишком долго заперты в своих клетках, неизбежные вспышки гнева будут более жестокими, и я мог случайно причинить кому-нибудь боль. Таким образом, я только навредил бы себе.
Устало лежа поперек кровати в тусклом утреннем свете, я пытался сжать кулак, и разбитая кожа на костяшках моих правых пальцев растянулась и снова начала кровоточить, сводя на нет то небольшое количество исцеляющего сна, которое у меня было. Я пошевелил запястьем — черт, больно. Должно быть, ударился о стену или что-то в этом роде. Я оглянулся в поисках повреждений, и вот оно. Дыра в стене рядом с дверью. Слава богу, что я не ударился о саму дверь, это дерьмо укреплено лучше, чем эти стены толщиной с бумагу, и могло нанести неприятный ущерб. Не хотел бы я ехать в отделение скорой помощи. Я повидал столько больниц, что мне хватило бы на всю жизнь.
В голове у меня стучало, как будто кто-то продолжал бить по ней тяжелым кулаком в равномерном ритме. Я должен был бы знать это чувство наизусть после моего жестокого детства, когда я доказывал всем вокруг, что они не имели права называть меня ублюдком. Вскоре я понял, что это входная дверь, а не маленькие гремлины в моей голове.
Я застонал и скатился с кровати. Этот ублюдок — кто бы он ни был — явно не умел читать намеки и продолжал проделывать дырки в дереве моей идеально сделанной вручную двери. Я собирался еще сильнее разодрать костяшки пальцев, когда встречал своего утреннего гостя.
— Кто, черт возьми…
Я остановился, когда открыл дверь и увидел Джейка, стоящего на моем крыльце.
— Чего ты хочешь? — зарычал я.
— Ты мудак.
Он снял очки и засунул их в нагрудный карман. Он редко их снимал, предпочитая прятать за ними свою незрелую задницу. Интересно. Он пришел драться?
— Что нового?
Я почесал свою неряшливую челюсть. Побриться давно пора.
Он подошел ближе и — что произвело на меня впечатление — действительно зашел в мой дом. Оказавшись лицом к лицу со мной, он достал очки из кармана и переместил их в задний карман своих форменных брюк. Ха. Определенно искал драки. Этот ублюдок обожал свои Ray-Bans.
Я лениво наблюдал за его движениями, не отступая ни на дюйм. Маленький вредитель находился на моей территории, и единственное, что удерживало его от потери всех зубов прямо сейчас, — это мое уважение к Джастину. У него и так достаточно забот с братьями и сестрами, и ему не нужно добавлять это.
— Ты обращался с Фреей как с дерьмом. Точно так же, как ты обращаешься со всеми остальными, — сказал он с отвращением, и я стиснул челюсти.
Я мог это сделать. Я мог удержаться от того, чтобы не переломать ему все кости.
— Ты ее не заслуживаешь, — выплюнул он.
— Я не хочу ее, — возразил я сквозь стиснутые зубы.
Он подначивающе усмехнулся.
— Ага, вот почему ты сбежал, едва увидев нас с ней вместе.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Я в замешательстве. Когда я услышал, что Джейк и Фрейя устроили поздний завтрак с мимозой и красили ногти друг другу на публике, мне захотелось надавать им обоим за глупость. Цыпочка явно в бегах, и тот, кто ее преследовал, очевидно, знал, где она. Я не знал ее истории, но ее машина была взломана, и ее постоянная нервозность говорила о том, что происходило какое-то темное дерьмо. Ей следовало прятаться до… до каких пор? Пока она не оставила бы Литтл-Хоуп и снова не осталась бы наедине со своими проблемами? И некому будет за ней присмотреть?
— Ты ревнуешь, — заявил он с мегаваттной улыбкой.
— Что?
Мысль о том, что я ревновал, нелепа. Я никогда в жизни не ревновал ни к одной девушке, никогда. Вчера я был чертовски раздражен, что мне приходилось иметь дело с ними обоими, вот и все. Я ревновал к своим братьям и сестрам и их семье, да. Но не к цыпочке. Никогда не к цыпочке.
— Это так. Ты хочешь Фрейю для себя, но ты ее не заслуживаешь.
Он выглядел самодовольным.
— Ты прав, я не заслуживаю.
— Ты не… подожди, что?
Он моргал так быстро, что я задался вопросом, не собирался ли он улететь. Пожалуйста, Боже, позволь ему улететь.
— Ты прав, я ошибался. Мы закончили? — устало спросил я.
Я еще даже не выпил чашечку кофе или Тайленола.
— Я не шучу.
— Я тоже,
