опять же — не платят ни копейки государству за апартаменты.
— В подавляющем большинстве все это является подношением от состоятельных прихожан, — возразил на упрек митрополит.
— Не лукавь со мной отче, — слегка погрозил пальцем Афанасьев. — У нас и подарки свыше 4000 рублей облагаются налогом. Так что, платить вашим клирикам, все равно придется. Платить будете за сверх положенный минимум жилой площади, а также за автотранспорт, мощность двигателя которых превышает, ну, скажем, 150 лошадиных сил, как твой «патриот». Надо поддерживать отечественного производителя в условиях санкционного режима. Я, вон, пересаживаю всех чиновников на «волги» и «лады», и вы, как законопослушные граждане не отставайте. И не благодари, я сегодня добрый. Лучше вспомни, как поступал с денежными подарками преподобный Сергий Радонежский. Что про это сказано у его ученика и биографа Епифания в книге «Житие и чудеса преподобного Сергия игумена Радонежского». Вспомнил?
— Раздавал нищим и обездоленным прихожанам, — поежился под насмешливым взглядом генерала митрополит, удивляясь про себя такой осведомленности Афанасьева в истории церкви.
— То-то же. Церковь, призывающая народ к смирению и воздержанию, сама должна показать пример этого. Только так она сможет очиститься от нечестивых сребролюбцев и указать светлый путь всем тем, кто верит в Христа и православную церковь Его. Будьте не только пастырями народа своего, но и частью его, разделяющей с ним все его горести и лишения, — наставительно закончил Афанасьев.
— Обидны, но в чем-то справедливы твои укоризны, сыне мой, — начал уже сдавать позиции священник. — И с ними можно согласиться и принять, как побуждение к нравственному очищению Церкви, при обещанной тобой поддержке. Истинно, что суетное надобно отделять от духовного и вариант доверительного вложения некоторых финансов, имеющихся в нашем распоряжении, в государственные инвестиционные проекты избавят Церковь от некоторой части мирских забот. И я грешный, если позволишь, донесу эту благую весть до церковного синклита, вкупе с твоими требованиями.
— Это не мои требования, а требования времени, дабы вы окончательно не растеряли свой авторитет в глазах общества, — жестко парировал его слова Валерий Васильевич.
— Возможно, ты и прав. Церкви надо подать пример смирения и покаяния, — задумчиво произнес Евфимий.
— Есть ли у тебя, отче, еще какие либо насущные проблемы, требующие моего непосредственного вмешательства? — спросил Афанасьев, озабоченно глядя на напольные часы, стоящие в углу. Время поджимало, и ему надо было уже собираться на совещание руководителей оборонных предприятий.
— Засилье чуждых православию сект вызывает наши глубокие опасения за привнесение смятений в неокрепшие души наших граждан, — завел извечную шарманку старец.
— Что, боитесь конкуренции?! — весело оскалился бравый генерал, из которого уже выветрились все алкогольные пары.
— Это недобросовестная конкуренция на «чужом» поле, — слегка насупился митрополит и легонько пристукнул посохом об пол.
— Ладно-ладно. Тут я с тобой полностью солидарен. Если уж выметать заразу, то не стоит отделываться только изгнанием секты иеговистов. Всю эту «пятую» колонну, засланную к нам из-за рубежа доброхотами из ЦРУ и Ми-6, надо вычищать под корень, оставив только те религии, которые испокон свойственны данной местности. Ты, вот что, святой отец, подготовь-ка со своими учеными-богословами и нашим Комитетом по делам религий проект закона, запрещающего распространение на территории России не свойственных ее географии религиозных учений. Я полагаю, что принятие этого закона не вызовет каких либо затруднений со стороны Высшего Военного Совета. Что же касается воя в международных кругах, так и плевать на него с нашей-то колокольни. Мы и сами с усами.
— Не сомневайся, сыне мой, — просветлел ликом священник от такого царского подарка, — уж с этим не умедлим.
Афанасьев встал, намереваясь закончить аудиенцию. Встал вслед за ним и понятливый митрополит. Уже стоя в дверях и осеняя крестом Хозяина Земли Русской, неожиданно произнес:
— Есть ли у тебя, сыне мой, отец духовный, наставляющий и оберегающий от поступков опрометчивых?
Афанасьев даже растерялся от такого беззастенчивого навязывания соглядатая. Он- то по своей наивности полагал, что завербовал долгогривого, а теперь выяснялось, что ту же самую работы проделывала и противоположная сторона. «Ну, батюшка! Ну, хват!» — мельком пронеслось у него в голове.
— Я, как вы знаете, не слишком-то религиозен, воспитанный в манерах пионерии и комсомола, — попробовал он выкрутиться из бархатных объятий местоблюстителя.
— Все мы родом из оного детства, — улыбнулся подкупающе священник. Но ведь когда-то же надо и взрослеть. А это никогда не поздно сделать.
— Право же, я и не знаю, — засмущался, припертый к стенке диктатор.
— Хочешь, я подберу тебе достойного иерея, коему ты сможешь доверить тайны своей души без опаски?
— Может быть, вы как-то сами? — быстро нашелся он с ответом. — Все-таки вы, в прошлом тоже были военным, а поэтому нам станет проще понять друг друга.
— В гордыне ложной отказываться от сего предложения не стану, — степенно произнес митрополит, вдругорядь осеняя крестом своего будущего подопечного, однако руку для поцелуя не подал, щадя чувства Валерия Васильевича.
— Наши встречи можно будет тогда проводить на регулярной основе, — задобрил Афанасьев своего будущего духовного наставника.
— Отрадно слышать такое, — кивнул тот в ответ. — Ты только пропуск постоянный не забудь мне выписать.
Расстались они, если и не друзьями, то, по крайней мере, в чем-то единомышленниками. На сегодня предстояла еще встреча с «промышленниками», занятыми в сфере ВПК. На его участии в этом мероприятии особенно настаивал Юрьев. Поэтому отказаться никак было нельзя. И хоть после встречи с митрополитом он чувствовал себя выжатым, как лимон, идти все же пришлось, чтобы не обижать премьера.
II.
Совещание с «флагманами» военно-промышленного комплекса было скучным и затянулось до обеда. Всё было, как и в прошлый раз. Они хором жаловались на сложности периода перехода к импортозамещению, кляузничали друг на друга из-за недопоставок комплектующих, неподъемных цен на сырье и энергоносители, а также нереальные, на их взгляд, сроки по приемке заказанной и уже оплаченной Минобороны номенклатуры вооружений. Откровенно говоря, Афанасьев не до конца понимал, какое он имеет отношение ко всей этой кутерьме, если Юрьев взялся за разгребание производственных «авгиевых конюшен», совмещая в себе, как заказчика, так и исполнителя гособоронзаказа. Его, Главу Высшего Военного Совета, отвечающего за существование России, в конечном счете, должно волновать только количество и качество принимаемой на вооружение техники. А уж, каким способом и по какой цене должно происходить таковое — не его епархия. Поэтому на выслушивание нудных жалоб производственников, его заставила только личная просьба премьер-министра, неизвестно с какой целью, упросившего его присутствовать на совещании. Хотя, если вдуматься, то мотив Бориса Ивановича, можно было легко просчитать. После перспектив, продемонстрированных ему по результатам испытаний протонного ускорителя, а также после встречи с Николаевой, ему,
