Рейтинговые книги
Читем онлайн Сталин (Том 2) - Лев Троцкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 73

Второй период открывается со времени болезни и смерти Ленина. "Тройка" еще не имеет полного контроля прессы в своих руках, но уже способна оказывать давление на редакторов и авторов. Новые воспоминания и поправки к старым воспоминаниям приобретают все более тенденциозный характер. Политической целью является возвеличение "старой большевистской гвардии", т.е. тех ее членов, которых поддерживает тройка.

После разрыва Сталина с Зиновьевым и Каменевым открывается новый, наиболее радикальный, пересмотр партийного прошлого, который через несколько последовательных этапов вступает в стадию прямого обожествления Сталина. Чем дальше от событий, чем более преднамеренный характер получают позднейшие воспоминания, тем меньше в них фактического содер

жания. Они превращаются в голословные рассуждения на заданную тему и своей сознательной неопределенностью и бессодержательностью напоминают покаяния подсудимых московских театральных судов. Все вместе придает официальной советской историографии характер очень сложный. С этого текста надо смыть или соскоблить, по крайней мере, два-три слоя позднейших византийских начертаний.

В очерках и воспоминаниях о работе на Кавказе в начале нынешнего столетия недостатка нет, как в лагере меньшевиков, так и у большевиков (Махарадзе, Аркомед, Енукидзе, Аллилуев и др).

Ни в каких мемуарах или исследованиях, писанных до 1924, пожалуй, даже до 1926 года, мы не найдем каких-либо следов или отголосков руководящей роли Сталина. Его имя либо вовсе не упоминается, либо называется в ряду с другими именами, среди членов комитета, или среди арестованных. Официальные исторические очерки, включая объемистые учебники по истории партии, решительно ничего не говорят об особой роли Сталина на Кавказе. Даже после того, как в руках генерального секретаря сосредоточивается власть, фигура его не сразу начинает отбрасывать тень прошлого, традиции партии еще слишком живы в старшем поколении. Старые большевики еще на свободе и сохраняют относительную независимость. Даже заведомые пройдохи не смеют еще открыто торговать ложью из страха стать объектом посмешища и презрения.

В биографической литературе мы видим упорное стремление отодвинуть деятельность Сталина назад. Мы наблюдали это по отношению к первому периоду, когда он был превращаем в руководителя организаций Кавказа в тот период, когда он был лишь скромным учеником, скромным по знаниям и влиянию, хотя и не по амбиции. Мы видим систематические попытки провозгласить его членом Центрального Комитета за несколько лет до того, как он им стал. Его пытаются изобразить влиятельной фигурой в годы первой революции. Ему приписывают почти решающую роль в период второй революции. И неправильно объяснять такие попытки одним только византийским сервилизмом биографов. В биографиях явно враждебного характера (а в них нет недостка) роль Сталина до 1923 г. подвергается

почти такому же чудовищному преувеличению, хотя и со знаком минус. Мы наблюдаем здесь тот интересный оптико-психологический феномен, когда человек начинает отбрасывать от себя тень в свое собственное пршлое. Людям, лишенным исторически воспитанного воображения, трудно представить себе, что человек со столь ординарным и серым прошлым мог вдруг подняться на такую высоту.

Прошлая биография Сталина, как она ни скудна, оказалась чрезвычайно подходящей для требований той новой роли, которую ему пришлось сыграть. Он был несомненно старым большевиком, следовательно, был связан с историей партии и ее традициями. Его политика, поэтому, легко могла представиться продолжением и развитием старой политики большевистской партии. Он был как нельзя лучшим прикрытием для термидорианской реакции. Но если он был старым большевиком, то прошлая его деятельность оставалась фактически неизвестной не только народным массам, но и партии. Никто не знал, что говорил и делал Сталин до 17-го и даже до 23-24-го годов.

В конце 1925 года Сталин говорит еще о вождях в третьем лице и восстанавливает против них партию. Он вызывает аплодисменты среднего слоя бюрократии, что отказывает вождям в поклонах. В это время он уже был диктатором. Он был диктатором, но не чувствовал себя вождем, никто его вождем не признавал. Он был диктатором не силою своей личности, а силою аппарата, который порвал со старыми вождями.

Так как никто не знал его прошлого, кроме небольшого числа лиц, никто не мог сопоставлять настоящее с прошлым. Широкие массы, наоборот, склонны были прошлое выводить из настоящего. Это дало возможность Сталину при помощи аппарата составлять себе биографию, которая отвечала бы потребностям его новой исторической роли.

Его эмпиризм, несклонность и неспособность к широким обобщениям, облегчали ему поворот психологический. Он сам никогда не видел своей орбиты в целом. Он разрешал задачи по мере того, как они выдвигались ходом его борьбы за власть. Его идеи и методы изменялись незаметно для него самого, по мере изменения обстановки и условий, в которые он был поставлен.

Иностранцам трудно поверить, какими методами создается сейчас биография Сталина. Вдовы старых большевиков, в прошлом игравшие крупную роль в истории партии, вынуждаются давать эти воспоминания.

Главной свидетельницей выступает в этом последнем случае Швейцер, подруга того самого Спандарьяна, который был действительным руководителем туруханской ссылки в вопросах интернационализма. Вдову Спандарьяна заставляют, иначе нельзя выразиться, ограбить память своего бывшего мужа в интересах исторической репутации Сталина. Такое же давление неоднократно производилось и продолжает производиться на Крупскую. Она далеко пошла по пути уступок. Но Крупская оказалась все же несколько стойче, да и память Ленина не так легко обокрасть. Вдова Орджоникидзе написала воспоминания, в которых она говорит о вещах, которых не знала и знать не могла и, что главное, принижает своего бывшего мужа в интересах возвеличения Сталина. Формулы возвеличения у Швейцер, у Зинаиды Орджоникидзе и у многих других одни и те же. Совершенно непростительным представляется этот поход историков на вдов с целью обобрать их бывших мужей, дабы заполнить пробелы биографии Сталина. Ничего похожего по злонамеренности, систематичности, беспощадности, цинизму не было еще в мировой истории.

Вдова Якира, разделявшая с ним 20 лет борьбы, вынуждена была опубликовать или, вернее, допустить опубликования в газетах письма, в котором она проклинала спутника своей жизни, как "бесчестного изменника". Такова эксплуатация вдов.

Изучая внимательно и шаг за шагом постепенное преобразование биографии Сталина, как и всей партии, испытываешь впечатление, будто присутствуешь при формировании мифа. Коллективная ложь приобретает силу естественного исторического процесса. Новая каста привилегированных выскочек нуждается в собственной психологии. Личные притязания Сталина только потому встречают поддержку и освещение в виде вымыслов, что они совпадают с притязанием правящей касты, которая нуждается в полубоге, как увенчании. Статья о благополучно царствующем государе императоре Александре III в старой русской энциклопедии, написанная, очевидно, каким-либо чиновни

ком придворного ведомства, кажется ныне образцом правдивости по сравнению со статьями советской энциклопедии. В религии сталинизма Сталин занимает место бога со всеми его атрибутами. Но это не христианский бог, который растворяется в Троице. Время тройки Сталин оставил далеко позади. Это, скорее, Аллах -- нет Бога, кроме Бога -- который наполняет вселенную своей бесконечностью. Он средоточие, в котором все соединяется. Он господь телесный и духовный мира, творец и правитель. Он всемогущ, премудр и предобр, милосерден. Его решения неотмеримы. У него 99 имен.

Крупнейший писатель Алексей Толстой, который носит имя одного из могущественных и независимых писателей страны, этот Алексей Толстой говорит о Сталине: Ты, ясное солнце народов. Беззакатное солнце современности И больше, чем солнце, ибо в солнце нет мудрости... А в сборнике "Сталин в песнях народов СССР" в "Песне о возвращенном солнце" поется:

Мы солнце свое получили от Сталина, Мы сытую жизнь получили от Сталина, Большого, как солнце... Хорошую жизнь в забураненных тундрах Мы сделали с ним сообща, заодно, С сыном Ленина, Сталиным мудрым.

Надо прямо сказать: эта поэзия переходит в хрюканье. Сталин решает, какова должна быть архитектура дворца Советов -- чудовищного здания, которое своей тяжелой ненужностью, своей брутальной грандиозностью дает выражение брутальному режиму- без идей, без преспектив. Сталин просматривает фильмы, чтобы давать не только политические, но и технические указания режиссерам и артистам. Назначение фильмов -- прославлять вождя. Так была убита советская кинематография, которая имела такое обещающее начало.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 73
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сталин (Том 2) - Лев Троцкий бесплатно.

Оставить комментарий