Не долго пришлось дожидаться вознице Фер Диада – вскоре увидел он чудесную пятиугольную колесницу о четырех колесах, что стремительно и неудержимо неслась к ним, направляемая искусной рукой. То была колесница геройских деяний с зеленым пологом, остовом спереди узким, высоким как меч и несравненным для подвигов ратных.
Две лошади влекли колесницу, быстрые, скачущие, широкоухие, прекрасные и неудержимые, широкогрудые с сердцем горячим, раздувающимися ноздрями, высоким пахом, огромными копытами, тонкими ногами, дивные, резвые. Одна из них, серая, крутобедрая и длинногривая, неслась частыми скачками. О бок с ней была черная лошадь со вьющейся гривой, стремительным шагом, могучей спиною. Подобны соколу, настигающему добычу в ветреный день, подобны жестоким порывам весеннего ветра, что дует в долине мартовским днем, подобны обезумевшему оленю, впервые спугнутому собаками, были кони в колеснице Кухулина, что, казалось, неслись по сверкающим, жгучим камням, так, сотрясаясь, дрожала земля от неистовой скачки.
Вскоре приблизился Кухулин к броду. Фер Диад ожидал уж его с южной стороны брода, а Кухулин встал у северного берега.
– В добрый час ты явился, Кухулин! – приветствовал его Фер Диад.
– Доныне верил я твоему слову, – ответил Кухулин, – а сегодня уж нет. Да к тому же, скорее пристало не тебе, а мне приветствовать тебя, ибо ведь это ты пришел в мои родные края и владения; скорее уж я, а не ты, должен искать поединка и схватки с тобою, ведь перед тобою гонят моих женщин и детей, юношей, лошадей, стада и иную скотину.
– О, Кухулин, – молвил в ответ Фер Диад, – зачем ты решился на бой-поединок со мною? Ведь бывало, у Скатах, Уатах и Айфе ты прислуживал мне, застилая постель и готовя копья.
– Воистину, так, – отвечал Кухулин, – ибо в ту пору был молод и юн. Иное теперь, когда не сыскать во всем свете бойца, которому б я уступил.
Тут принялись они горько укорять друг друга за отступничество от прежней дружбы, и вот что говорил Фер Диад, а Кухулин отвечал ему:
Фер Диад:
Неужто со мною, кривой Щенок,Ты на смертную схватку отважиться смог?!Ужо получишь кровавый урок!Кони от ужаса захрапят под тобой!Из полена одного, сколь ни трать труда,Не удастся костер разжечь никогда.Будет тебе во враче нужда,Если добраться сможешь домой!
Кухулин:
Я пред младыми бойцами стою,Как старый вепрь, все крушащий в бою!Потешу пред войском отвагу свою:Утоплю тебя в этой реке!Сто ударов должны твое тело рассечь,Покуда не снимет голову с плечМеч, зажатый в моей руке!
Фер Диад:
Фер Диаду под силу тебя разрубитьПришел я, чтобы тебя убить,Твоей хвастливой лжи вопреки!Пусть поглядят улады на бой!Пусть надолго запомнит любой,Что герой их пал от моей руки!
Кухулин:
Когда же сойдемся мы? Дай ответ!Лучше места для боя нет –Чем плох для нас этот брод?!Мечами ль мы будем вооружены,Копьями большой иль малой длины,Все равно тебя гибель найдет!
Фер Диад:
У гор Баирхе до темнотыМною будешь повержен ты!Участи ты не дождешься иной!Улады, воззвавши к тебе в нужде,Попали в плен к неминучей беде,Ибо победа будет за мной!
Кухулин:
Ты у бездны стоишь, скажу не тая!В твою грудь направлены острия!Смерть твоя не будет легка!Победитель твой будет славен всегда,А тебе в награду – позор да беда!Тебе не водить в битву войска!
Фер Диад:
Хватит с меня твоих клевет,Ты болтун, которых не видел свет!Ты верх надо мной не возьмешь никогда!Ты сердцем с трепещущим птенчиком схожМальчишка! Трусливее редко найдешь!Чужда тебе храбрость и мощь чужда!
Кухулин:
У Скатах – вспомни о тех временах! –Не знали мы, что такое страх!Вместе грелись у одного огня.Друга любимей не ведал я.Ты мой родич, и гибель твояРаны смертельной страшней для меня!
Фер Диад:
Вспомни о чести, коль вправду смел!Будет, покуда петух не пропел,Вздета твоя голова на копье!Пес из Куальнге! Пойми, сейчасБезумье тебе отдает приказ!Знай, что сам заслужил свое!
– Знай же, Фер Диад, – сказал Кухулин, – что не пристало тебе выходить на сражение и схватку со мною из-за вражды да раздора, затеянных Медб и Айлилем. Каждый, кто был здесь, погиб без успеха и славы. Так, без успеха и славы, погибнешь и ты. Вот, что говорил он дальше, а Фер Диад слушал его:
О, Фер Диад благородный! Постой!Зря ты со мной затеваешь бой!Не избегнешь ты моего копья!Опечалит многих гибель твоя!
Тебя увлекает в сражение ложь!Остановись или гибель найдешь!Избежать не сумеешь ударов моих!Наготове мой меч – для тебя ль, для других
Тебя не спасут ни ловкость, ни твойНепробиваемый панцирь роговой!Да и та, кого жаждешь всего сильней,Не будет, о, сын Дамана, твоей!
Финдабайр, дочь Медб, хороша,Но как бы ты не обманулся, спеша!Великая ей красота дана,Но не будет твоей женою она.
Многих Финдабайр, дочь короля,Погубила, себя в награду суля!Коль правду молвить, из-за ее красотыМного погибло таких, как ты!
Наших клятв безрассудно не рушь!Подумай о дружбе, доблестный муж!Узы верности кровной ценя,Не выходи на поединок против меня!
Той, кого хочешь назвать своей,Домогались уже пятьдесят мужей.Всех отправил в могилу я,Отведали все моего копья!
Уж на что Фер Бает был спесив и силен!Дружиной по праву гордился он.Но я легко расправился с ним,Сокрушив его спесь ударом одним.
А Срубдайре, которого я убил?Счастливым любимцем ста жен он был.Покоится слава его в пыли.Ни одежды, ни золото его не спасли.
Если обещана была бы мнеЖенщина, что нравится всей стране,Не стал бы пронзать я грудь твою,В каком бы то ни случилось краю!
– О, Фер Диад, – сказал Кухулин, – вот отчего не пристало тебе выходить на бой-поединок со мною, ведь когда жили мы у Скатах, Уатах и Айфе, вместе стремились мы в каждую схватку, на поле сражения, в бой, поединок, в лес или чистое поле, в чащу или глушь. Так говорил он дальше:
Кухулин:
Друзьями сердечными были мы.Вместе бродили но дремучим лесам.По-братски делили ложе одно,Погружаясь вместе в глубокий сонПосле тяжких походов и битв.Вместе во многих чужих краяхНам довелось побывать с тобой.Никакие леса не страшили нас,Когда у Скатах обучались мы.
Фер Диад:
О, Пес, совершенный в ратной игре!Одному искусству обучались мы.Но расторгнуты узы дружбы былой:Кровью оплатишь свою вину.Что вскормлены вместе, не поминай!Не спасет тебя былое, о, Пес!
– Довольно нам медлить, – сказал тут Фер Диад, – с какою оружия начнем, о Кухулин?
– Сегодня до ночи тебе выбирать, – ответил Кухулин, – ибо прежде меня явился ты к броду.
– Помнишь ли ты искусные боевые приемы, в которых мы упражнялись у Скатах, Уатах и Айфе? – спросил Фер Диад.
– Воистину, помню, – ответил Кухулин.
– Коли так, начнем, – молвил Фер Диад.
Порешили они начать с искуснейших боевых приемов. Каждый взял в руки изукрашенный щит, восемь охарклесс{252}, восемь копий, восемь мечей с костяной рукоятью, да восемь боевых дротиков. Полетели они в обе стороны, словно пчелы в ясный день, и что ни бросок, то прямо в цель. С самого рассвета до полудня обменивались они ударами и немало притупили оружия о шишки и борта щитов. Все ж, сколько ни бились они, никому не удавалось окровавить иль ранить другого, ибо столь же умело отбивали они удары, сколь и наносили их.
– Отложим это оружие, о, Кухулин, – сказал Фер Диад, – ибо не разрешит оно нашего спора.
– И вправду, отложим, если пришло время, – ответил Кухулин.
Тут, кончив биться, передали они оружие в руки возниц.
– Каким же оружием сразимся теперь мы? – спросил Фер Диад.
– Сегодня до ночи тебе выбирать, – ответил Кухулин, – ибо прежде меня явился ты к броду, – ответил Кухулин.
