всей мощью таранного удара. Сварог заранее мог сказать, чем все кончится: конница «оранжевых» бездарно сгрудилась у хорошо укрепленного с «синей» стороны моста, чтобы вернуться к броду, ей придется рассеять свою же пехоту и обоз, а вслед прорвавшемуся «синему» отряду, закрепляя успех, через реку переправляются все новые и новые эскадроны…
– Вы пожелаете досмотреть до реально-исторического конца или захотите вмешаться? – поинтересовался голос.
Сварог с удовольствием вмешался бы, но не знал, как это сделать, а спрашивать у невидимки отчего-то постеснялся – быть может, автомат не рассчитан на совершенного невежду и диалог выйдет насквозь нелепым.
Оказаться в дураках перед роботом, особенно после сегодняшних событий, – нет уж, увольте.
И он отошел на цыпочках. Наклонился над другим столом.
– Шестое фиона, восемьсот пятый, взятие Дерридора, – сообщил голос.
По узкой улочке, застроенной узкими высокими домами, отступали кучки воинов в медных кирасах и остроконечных шлемах – то и дело оставляя на булыжной мостовой убитых, тщетно пытаясь сомкнуться в боевые порядки. А вслед им, рекой вливаясь в проломленные ворота, осыпая бегущих стрелами, ощетинясь длинными пиками, надвигались густые шеренги всадников в черных кирасах, черных шлемах бочонком и белых плащах с золотым тройным языком пламени, обведенным алой каймой. Шансов у защитников было мало, и никакой возможности изменить ход битвы не видно.
Сильный удар в спину швырнул Сварога вперед, он потерял опору под ногами и провалился куда-то, ушиб колени, локти, свалился на бок, запутавшись ногами в собственном мече. Вокруг лязгало, звенело, грохотало.
Сварог поднялся. Голова гудела. Он стоял на узкой улочке, застроенной узкими высокими домами. Его толкали, задевали древками копий пробегавшие мимо солдаты в медных кирасах. Совсем близко, метрах в двадцати, надвигались оскаленные конские морды – головы покрыты железными налобниками с шипами и дырками для глаз, меж ушей колышутся султаны – и щетинились пики черно-белых всадников. Широкие, тяжелые наконечники их посверкивали крайне грозно и убедительно.
Он был внутри игрушки. И отнюдь не в качестве стороннего наблюдателя – его задевали, пихали бегущие, чуть не сшибая с ног. Мелькнула летящая прямо в грудь стрела – и отскочила, словно ударившись о невидимую преграду. Лара нельзя поразить метательным оружием, вспомнил он. С этим все в порядке. Но вот пики…
Он огляделся. Убитые умирали весьма натурально, струилась кровь, вылезали внутренности, но никаких запахов Сварог не ощущал – куклы, конечно, великолепные имитации, игрушки. Все, кроме него. Но вряд ли это способны понять приближавшиеся всадники. Или это очередная здешняя забава?
Сейчас все кончится, над ним беззлобно посмеются… Хочется верить, и все же…
Всадники припустили рысью, настигая бегущих, шеренги рассыпались на увлеченные охотой кучки. Сварог дернул огромное литое кольцо двери, к которой прислонился, но дверь не шелохнулась, словно составляла одно целое со стеной, с домом. Копыта стучали все ближе. Сварог обернулся, успел уклониться.
Наконечник копья распорол ему правый рукав, сорвал кожу на плече.
Жгучая боль окончательно убедила Сварога, что он здесь на положении остальных пешек и никакими привилегиями не пользуется.
Всадник, едва не приколовший его копьем к стене, развернул коня и готовился нанести второй удар. Все решали секунды, и Сварог вместо того, чтобы выхватить меч, наклонился, подхватил валявшееся копье и выпрямился, держа его обеими руками за середину.
Всадник-робот замешкался на миг – его, как любого солдата этой эпохи, незнакомого с китайским боем на шестах, смутила непонятная поза противника. Потом программа, должно быть, взяла свое – копье метнулось вперед, но Сварог уже сам действовал, как автомат. Противник не стоял напротив с таким же шестом, а сидел на неуклюжей лошади, что облегчало задачу.
Черно-белый идиот повторяет удар в правое плечо, не ведая, что существует классическая защита против такой именно атаки.
«Леопард перепрыгивает черный ручей» – так это зовется. Поворот тела, резкий отбивающий удар, тычок другим концом в лицо, в глаз. Изменение стойки, хотя в этом уже нет нужды – всадник выронил копье, всем телом сдвинулся влево, и рубящий удар древком окончательно выбивает его из высокого седла, он, гремя, рушится на булыжник…
Выпустив копье, Сварог подпрыгнул, перевалился в седло, забрасывая ногу в стремя, натянул широкие поводья, расшитые жестким серебром. Конь подчинился, и Сварог погнал его мимо бегущих защитников взятого города, чтобы убраться подальше от свалки, а там и поискать какой-то выход. От коня не пахло живым существом, сзади стучали копыта, пешие отшатывались, а кто-то и не успевал, нигде не видно тихого уголка, куда ни сверни – суета, лязг железа, беготня, схватка…
Когда конь вдруг завалился с двумя длинными стрелами в шее, Сварог понял, что миг удачи миновал, и, едва успев выдернуть ноги из широких стремян, умудрился соскочить, не запутавшись в мече. Улочка. Далеко впереди – бегущие, далеко позади – черно-белые конники. Ну где здесь прикажете искать выход?
Его резко, сильно потянуло вверх, словно подъемным краном, мелькнули внизу узкие и острые, словно рыбьи хребты, крыши, мир вокруг неузнаваемо исказился на миг, обернулся мешаниной цветных пятен, причудливых контуров – и Сварог обнаружил, что вновь стоит на сине-красном мозаичном полу, возле стола, на котором продолжается Дерридорская битва. Плечо жгло, рукав помаленьку намокал кровью, а рядом стояли Яна в воздушном зеленом платье и меланхоличный Гаудин, молча хмыкнувший.
– Знаете, герцог, старуха Грельфи советовала его сразу повесить, чтобы не мучился, – сказала Яна. – Честное слово, мне начинает казаться…
И кровь, конечно! Стойте спокойно!
Она провела ладонью над раной, пошевелила губами, и боль тут же стихла, даже голова больше не кружилась.
– Ну а кафтан уж поручите кому-нибудь починить, – сказала она так, словно показала язык. – Нет слов… Зачем вы туда полезли? Вы же не знали заклинаний, могли погибнуть!
Сварог огрызнулся:
– Когда я найду того, кто меня туда скинул, непременно узнаю, зачем ему это понадобилось…
Яна и Гаудин переглянулись. Гаудин кивнул:
– Ваше величество, я ничуть не сомневаюсь в ваших магических способностях, но когда я говорю, что во дворце начинает твориться неладное, опираюсь, как видите, на факты.
– Вы считаете…
– Да. Лазейка отыскалась. Конечно, это не страшно, все необходимые меры будут приняты… Сложность в другом. Центральной фигурой всех странностей упорно оказывается граф Гэйр, который, похоже, раздражает кого-то уже самим фактом своего существования. Поскольку у меня есть основания подозревать, что меня самого граф может и не послушать, прошу вас, отдайте приказ вы. До выяснения всех загадок его следует взять под усиленную охрану. Ради его же блага.
– Ну разумеется, – сказала Яна. – Граф, извольте подчиняться.
Сварог пожал плечами. Тут же за его спиной выросли двое в черно-синей форме.
– С
