Сьюзен не доставляла ему хлопот с тех пор, как они покинули коттедж. Еще бы! Уайлдер позаботился о том, чтобы она как следует уяснила: бунт лишь ухудшит ее положение. Тюремщик, безусловно, уже добился от Сьюзен почти абсолютной покорности. Он давно доказал, что силы их неравны, а сам он настолько низок, что способен подвергать свою узницу жесточайшим пыткам. Казалось бы, все в их взаимоотношениях определено раз и навсегда — они враги. Тогда почему он лезет из кожи вон, чтобы доставить ей маленькую радость? Что нужно от нее Уайлдеру?
— Думай, Сьюзен, думай, — пробормотала она, а мысли возвращались к его рукам, нежно гладившим ее по лицу. Схватив в охапку куртку и альбом для эскизов, Сьюзен уселась на кровать. — Нет, нет, — замотала она головой, словно отгоняя наваждение, и закрыла глаза. — Не может быть!
Неожиданно ее осенило, чего добивается Фрэнк Уайлдер. Непонятно только, почему до сих пор он ходил вокруг да около, а не применил силу, как и подобает негодяю. И глаза, и голос выдавали его волнение всякий раз, когда он прикасался к ней, хотя сама Сьюзен, черт возьми, предпринимала все, чтобы не думать о нем как о мужчине, в особенности после случившегося с ней в запертой каюте.
Она нужна похитителю для секса!
— О нет. Только не это.
Сьюзен энергично тряхнула головой, не желая смиряться с жуткой догадкой.
Не может же Уайлдер всерьез полагать, будто она станет заниматься с ним любовью. Или может? Сьюзен никогда не пойдет на это — по доброй воле. Да, порой она сама испытывает к нему необъяснимое влечение — ну и что из того? Неважно, что в его объятиях она чувствует себя словно за каменной стеной. Неважно, что от его ласк она млеет, а сердце наполняется томлением.
Чего она ждет? Его любви?
— Какая ерунда, Сьюзен! — упрекнула она себя. Она открыла глаза, вздернула подбородок, расправила плечи.
Уайлдер — отвратительный, грязный, похотливый тип, который, вероятно, даже не понимает значения слова любовь. Он не способен никого любить, о чем Сьюзен полезно помнить, не только когда она одна, но, что гораздо важнее, когда они вместе. Если хоть на секунду забыть об этом, легко наделать глупостей, о чем придется очень горько пожалеть.
— Вы уже собрались? — Уайлдер появился в двери каюты, с недоумением глядя на нее.
— Почти, — ответила Сьюзен, сосредоточив взгляд где-то чуть выше его левого плеча.
Если бы их взгляды встретились прежде, чем Сьюзен пришла в себя, Уайлдер наверняка догадался бы, о чем она думала, и для Сьюзен битва была бы заранее проиграна.
Войдя в каюту, он протянул ей тюбик с кремом от загара.
— Почему бы вам не положить на лицо немного крема, пока я буду укладывать ваши вещи в сумку?
Сьюзен молча взяла тюбик, передала Уайлдеру свою куртку, альбом для рисования, карандаши. Тот действовал не очень уверенно; явно ощутив перемену настроения у Сьюзен, он, видимо, не знал, как быть. Она же сидела на прежнем месте, смотрела в сторону, боясь выдать хоть чем-нибудь свое волнение. Осознав, какой опасности она подвергается, Сьюзен не осмеливалась обратиться к Уайлдеру ни с добрым словом, ни с теплой улыбкой. В таком тесном помещении с этим не шутят — вдруг он расценит это как попытку к сближению.
— Пожалуй, стоит передвинуть яхту поближе к берегу. Тогда не придется долго грести на лодке, — сказал Фрэнк, прерывая затянувшееся молчание. Он давно уже упаковал сумку и теперь стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
— Как знаете, — равнодушно кивнула Сьюзен, разглядывая тюбик с кремом, который держала в руке. Она все еще не решалась взглянуть на Уайлдера.
— Сьюзен!
— Да?
Скользнув по нему взглядом, Сьюзен подметила удивление в голубых глазах. На миг у нее возникло неодолимое желание сокрушить все преграды, разделявшие их, броситься в его объятия, шепнуть, что все будет хорошо. Но тут же Сьюзен словно обдало холодным душем: нелепее сцены трудно было вообразить; она поспешила отвернуться.
— Вы не передумали съездить на остров, не так ли?
— В общем-то нет, — нерешительно начала Сьюзен, но спохватилась: — Может, нужна моя помощь, чтобы передвинуть яхту?
— Я справлюсь сам. — Фрэнк повернулся, чтобы уйти, но задержался на пороге: — Впрочем, мне понадобится помощь, когда придется спускать лодку на воду, — добавил он. — Так что приходите на палубу, как только будете готовы.
Оставшись одна, Сьюзен неизвестно почему почувствовала угрызения совести. Она выдавила из тюбика немного ароматного крема и кончиками пальцев нанесла его на лицо. Откуда это ощущение неловкости? Уайлдер — негодяй, и никаких обязательств любезничать с ним она на себя не брала, как бы он ни старался расположить ее к себе. Ей есть о чем беспокоиться всерьез вместо того, чтобы мучительно рассуждать, не обидела ли она гангстера. Особенно теперь, когда раскусила его окончательно. Вот только бы не ошибиться в своих подозрениях.
В последнее время с нервами у нее не все в порядке. Поэтому воображение может завести слишком далеко. Размышляя о своих предположениях, трезво оценивая их, Сьюзен должна была признать: Уайлдер ни разу не пытался разыграть сексуальную карту, хотя возможности у него имелись. Она так часто была в состоянии почти полной невменяемости, что при наличии злого умысла Фрэнк давно уже мог бы этим воспользоваться. Сьюзен знала: его объятия — всего лишь проявление жалости, стремление успокоить ее. Что же до его ласк, тут, как представлялось Сьюзен, было что-то от желания испытать ее. Но, видимо, не надеясь на ответное чувство, Уайлдер никогда не заходил слишком далеко. И все же…
Не могла же она выдумать желание, которое прочитала в его глазах и услышала в его голосе. Или она ошибается? Может быть, она просто перенесла на Фрэнка свои собственные, не слишком разумные ожидания? Но зачем ей это?
А затем, что, если бы ты сумела убедить себя, будто похититель пылает к тебе страстью, ты могла бы позволить ему заниматься с тобой сексом и утешилась бы тем, что пошла на это якобы лишь ради своего спасения. Тогда на тебя не ложится ответственность за все, что происходит между вами.
Но только ничего не произойдет, верно ведь? Пока она держит под контролем свои чувства, все будет в порядке. Именно так она намерена поступать впредь в присутствии Уайлдера. Если все время помнить об опасности, можно быть уверенной: ни его приветливость, ни его нежность не собьют ее с толку.
С твердым намерением держаться как можно отчужденнее, Сьюзен завернула крышку тюбика и положила его в карман. Поднявшись в рубку, она устроилась на скамье. Уайлдер на малых оборотах вел яхту к выходу из бухты.
