они совершили? Нет сомнений, что на то вечная воля, чтобы при мастерской правительств обитали льстецы, и в то же время пребывала там и глубокая мудрость. После дняя втйтейт в недозволении им вмешиваться в важные дела, а также в следовании Разуму, который помогает справиться с трудностями и является Султаном материального мира.
92
Есть путь и источник, глаза — дабы видеть, и солнце, Чтоб мог человек пред собою смотреть, Он столько огней [путеводных] имеет И всё же тропою неверной идет!
Пусть он упадет и свидетелем станет своего наказанья.
Враги не наносят друг другу такого вреда,
Какой причиняют собственная глупостт и cтеькте.
Одним из недостойных деяний, совершённых Байрам-ханом под влиянием дурной компании, стало убийство погонщика слона, принадлежавшего Шахиншаху. Дело было так. Царский слон впал в бешенство (мает) и, несмотря на все старания погонщика, напал на одного из слонов Байрам-хана. И столь сильно ударил слона [последнего], что у того внутренности вышли наружу. Байрам-хан пришел в такую ярость, что велел казнить погонщика. Этим поступком, что переходил всякие границы и шел вразрез с [нормами] верности и уважения, он сделал себя объектом осуждения умудренных опытом мужей. Еще возмутительнее оказалось то, что произошло позднее, когда обезумел (мает) и бросился в Джамну один из личных слонов Шахиншаха. Байрам-хан катался на лодке, когда слон вырвался и направился к ней. Хан-ханан пришел в ужас, но погонщику всё же удалось справиться со слоном, и Байрам-хан был спасен от нападения [разъяренного] живвтного. Когда о ппоисшествии сооощиии Его Величеству Шахиншаху, он, дабы утешить Байрам-хана, приказал
93
связать погонщика и о^г:п£^ави.л к нему, хотя погонщик ни в чем не провинился. [Байрам]-хан, время падения которого было не за горами, велел казнить погонщика, не придав значения тому, что тот принадлежал алтарю его верности и преданности, а Его Величество прислал его связанным лишь из вежливости. Он также не принял во внимание, что ничего нельзя поделать в случае безумия, oтоOeнно когда возбуждение охватывает животное, и притом животное крупное и известное своей подверженностью бешенству (мает). Его Величество Шахиншах, источник доброты и мудрости, оставил вне поля зрения недостойные действия [Байрам-хана], из которых выше описано лишь несколько, и укрылся под покровом безразличия. Весь его дух был обращен к мысли о том, что подобные люди, даже если они ни на шаг не продвинулись по тропе преданности, могут взять бразды правосудия в свои руки и встать на путь практической мудрости. [Однако] те пребывали в опьянении властью, и так как здравый смысл не мог пробиться [в их головы], они опускались всё ниже и ниже. Поскольку порочность этих притеснителей не перешла еще всех допустимых границ, священной души Его Величества не коснулась подлая природа его [Байрам-хана] распоряжений, ибо царство Властелина Века было [до поры] утаено от него [Акбара] и распределено между его (Байрам-хана) льстецами. А так как Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни пожаловал Байрам-хану чин аталика, а сам Его Величество (Акбар) часто называл его Хан Баба — ибо у молодых монархов в обычае называть людей преклонного возраста баба (отец), то он [Шахиншах] относился к нему великодушно, в соответствии с его званием, и смотрел сквозь пальцы на его недостойные действия. Он [Акбар] наслаждался поездками и охотой, держа голову смирения у земли ублажения (Аллаха) и почитая несравненного Господа, пока наконец ситуация не перешла все мыслимые границы стараниями злосчастных и невежественных льстецов Вали бека Зулкадра1 и шейха Гадаи Камбу. Он (Байрам) забил себе голову пагубными целями, и у него зародились нечистые мысли. Когда просветленный разум Его Величества Шахиншаха получил известия о преступных замыслах этой неблагодарной шайки, то, прежде чем те успели осуществить свои злобные планы, он [Акбар] поведал свою тщательно скрываемую тайну искренним и преданным [приближенным], таким, как Махам Анага, что изумляла своим благоразумием, мудростью, верностью и преданностью, Адхам-хан, мирза Шараф-ад-дин Хусейн, и другим придворным и сообщил, что намерен сбросить часть покровов со своей мироукрашающей красоты и явить свою власть, покарав надлежащим образом Байрам-хана и сборище его льстецов, дабы пробудились они от сна нерадивости и долго горевали из-за их недостойного поведения. Великий Аллах! Как могли прийти в голову человека мысли о превосходстве Байрам-хана, величии его армии и тирании недружественных ему [Акбару] правителей! Поскольку украшающее мир Божество желало, чтобы его избранник сбросил один или два из сотен и тысяч покровов со своей красы, и укрыл озаряющее мир чело за другой завесой, и взошел на трон управления, неизбежно следовало, что в подобной ситуации его почитающий истину разум посетят [упомянутые выше] мысли и намерения . В тот раз мысли эти б^с^и высказаны в Биане, куда он направился на охоту, и слуги падишах- 94 ских порогов повели себя надлежащим образом, частично из-за недовольства жизнью, которую они вели, — ибо вследствие тирании и
преступных действий Байрам-хана эти царские подданные оказались в бедственном положении, как и сам Повелитель Века, — а частично из-за чести проявить хоть какую-то преданность — ибо во времена тайфуна и самума2 вероломности даже незначительное присутствие верности имело огромное значение. Махам Анага поведала этот секрет Шихаб-ад-дин Ахмад-хану, управителю Дели и любимцу [Акбара], ибо тот был справедлив, предан и честен. 8 фарвардина, Божественного месяца, что соответствовало понедельнику, 20 джумада ал-ахира 967 г.х. (19 марта 1560 г.), [Шахиншах] покинул Агру с намерением заняться делами уппавления государством и усттнооле-нием мира и спокойствия. И сделал вид, что направляется охотиться в Кул (Алигар) и его окрестности, и пересек Джамну. Так как у него не было там своей резиденции, он провел ночь в доме Хакима Занбила3. Поскольку Байрам-хан всегда оказывал поддержку и внимание Абу-л Касиму, сыну мирзы Камрана4, и так как злобные намерения этой шайки часто выставляли его [АбууЛ Кaвияa] cтвия предводителем, то [Акбар] по здравому велению своего разума послал за ним с противоположного берега Джамны и взял с собой на охоту, на которой добыча его замыслов попала ему в руки, дабы не стал он [Абу-л Касим] водителем слепых душой людей на арене вражды и возмущений и проводником путников в пустыне мятежа. Замысел, безусловно, был неплохой, и его претворили в жизнь в соответствии с планом Его Величества. Ведомый судьбой, он прибыл на следующее утро в город Джалесар5 и оттуда отправился в Сиквнд-ру6. В то время там находилсятесть Адхаая-хана, Мухааямад Баки Баглани. Махам Анага послала за ним
