Двадцать второго июля 1917 года газеты опубликовали постановление прокурора Петроградской судебной палаты о привлечении Ленина и его соратников к суду: «Следствием добыты данные, которые доказывают, что в России имеется большая организация шпионажа в пользу Германии. В данных предварительного следствия имеются прямые указания на Ленина как германского агента.
На основании изложенных данных, а равно данных, не подлежащих пока оглашению, Владимир Ульянов (Ленин), Овсей Гирш-Аронов-Апфельбаум (Зиновьев), Александра Михайловна Коллонтай, Мечислав Юльевич Козловский, Евгения Маврикиевна Суменсон, Гельфанд (Парвус), Яков Фюрстенберг (Куба-Ганецкий), мичман Ильин (Раскольников), прапорщик Семашко, Сахаров и Рошаль обвиняются в том, что в 1917 году по предварительному между собой и другими лицами уговору, в целях способствования находящимся в войне с Россией государствам во враждебных против нее действиях, вошли с агентами названных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла».
Временная комиссия назначила следственную комиссию. Работала с июля по октябрь. Допросила две сотни человек. Материалы следствия составили 21 том. Комиссия не закончила работу и выводов не сделала. Но из материалов следует, что оснований для обвинений против большевиков было два — показания прапорщика Ермоленко и казавшаяся подозрительной телеграфная переписка торговой компании всё того же Парвуса в Стокгольме с представительством в Петрограде.
Бывший прапорщик 16-го Сибирского стрелкового полка Дмитрий Спиридонович Ермоленко до войны служил в военной контрразведке, потом в полиции. Он попал в немецкий плен еще в ноябре 1914 года. А в мае 1917 года перешел линию фронта и был задержан. Ермоленко на допросах показал, что немцы отпустили его из плена после того, как завербовали. Прапорщик обещал добиться сепаратного мира с Германией и отделения Украины. Немцы выдали ему полторы тысячи рублей. Скромная сумма для такой масштабной задачи… Прапорщик утверждал, что два германских офицера сказали ему: Ленин послан в Россию с той же целью, работать будете вместе.
Профессиональные контрразведчики ему не поверили. Ермоленко был контужен еще в Русско-японскую войну и производил впечатление психически нездорового человека. Начальник контрразведки Петроградского военного округа Никитин писал: «Я увидел до смерти перепуганного человека, который умолял его спрятать и отпустить. Я его отпустил. Пробыв в Петрограде не больше суток, он уехал в Сибирь».
Тем не менее именно на основании показаний прапорщика Ленину и другим вождям большевиков намеревались предъявить обвинение в том, что они совместно с агентами враждебных государств, которые дали им денег, дезорганизовали армию и тыл и подняли в Петрограде 3–5 июля вооруженное восстание.
В качестве свидетеля привлекли Георгия Валентиновича Плеханова. Один из основателей российской социал-демократии не любил Ленина. С его точки зрения, «неразборчивость» Ленина могла толкнуть его на то, что он «для интересов своей партии» воспользовался средствами, «идущими из Германии». Плеханов обратил внимание на то, что немецкая печать «с нежностью» говорит о Ленине как об «истинном воплощении русского духа».
Но и Георгий Валентинович счел своим долгом отметить, что сам он говорит «только в пределах психологической возможности» и не знает ни одного факта, который бы свидетельствовал о том, что эта возможность «перешла в преступное действие».
Троцкий написал открытое письмо Временному правительству: если Ленина осмеливаются называть немецким шпионом, тогда и он просит считать его шпионом. Троцкий сам требовал ареста и гласного суда.
«Ленина нет, — вспоминал большевик Николай Иванович Муралов, будущий командующий Московским военным округом, — а из остальных один Троцкий не растерялся».
Двадцать третьего июля Троцкого арестовали. Он утверждал, что ни он сам, ни ЦК большевиков не призывали солдат к вооруженному восстанию. Наотрез отвергал возможность сговора большевиков с немцами. Временное правительство не решилось оставить популярного Троцкого за решеткой. Его продержали в «Крестах» два месяца и освободили под залог в три тысячи рублей. Деньги выделил совет профсоюзов Петрограда.
А российские газеты только и писали, что о работе Ленина на врага. Немецкий посланник в Копенгагене Ульрих Брокдорф-Ранцау (будущий министр иностранных дел Германии) отправил в Берлин шифротелеграмму: служат ли в Генеральном штабе офицеры, которые рассказали прапорщику Ермоленко, что Ленин — немецкий шпион? МИД секретно информировал своего посланника, что всё это выдумка.
Но тут Временное правительство сообщило, что большевики получают деньги из Германии через экспортно-импортную компанию Парвуса в Стокгольме, доверенными лицами германского Генштаба в Стокгольме являлся большевик Яков Фюрстенберг, известный под фамилией Ганецкий, в Петрограде — большевик Мечислав Козловский.
Яков Станиславович Ганецкий (Фюрстенберг) входил в состав Заграничного представительства партии большевиков в Стокгольме. Представительство образовали 31 марта 1917 года по предложению Ленина в таком составе: Вацлав Воровский, Яков Ганецкий, Карл Радек. Они издавали бюллетень «Корреспонденция “Правды”» и «Вестник Русской революции». Ганецкого на V съезде партии избрали кандидатом в члены ЦК.
Мечислав Юльевич Козловский — председатель Выборгской районной думы в Петрограде, член исполкома Петроградского совета и ЦИК первого созыва (после революции — член коллегии Наркомата юстиции).
Противники большевиков торжествовали: наконец-то стало ясно, как немецкие деньги попадают к Ленину! Но анализ телеграмм, проведенный современными историками, неопровержимо доказывает, что они не зашифрованы. Это чисто коммерческая переписка.
В революционных делах Парвус не преуспел, зато основал в Стокгольме экспортно-импортную фирму.
«Русских граждан в Копенгагене этой осенью было очень много, — вспоминал видный большевик Александр Шляпников, будущий член ЦК и нарком. — Сюда съехались все спекулянты, все мародеры и богачи военного времени. Спекулировали главным образом предметами питания и немецкими фабрикатами (краски, лекарства, канцелярские принадлежности и т. п.). Социалисты также не отставали от военных доходов. Так немецкий социалист, известный в свое время в России, Парвус уже нажил не один миллион».
Компания Парвуса ввозила в Россию медикаменты, термометры, шприцы, дамское белье и даже карандаши. В войну всё стало дефицитом. В Стокгольме Парвус нанял сидевшего без денег большевика Ганецкого. А юрист Козловский — в свободное от революции время — представлял интересы компании в Петрограде. Они обменивались телеграммами, в которых шла речь о денежных переводах и товарных поставках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
