Он стойко перенес это чудовищное унижение. Оно тоже было частью противостояния, в котором он не имел шансов. Все происходящее подталкивало его к прежде немыслимому выходу – убить себя.
Луч света, посылаемого прожектором маяка, медленно перемещался, разрезая мрак. И Барсу вдруг почудилось, что это черное вспоротое брюхо уже дохлого зверя ночи сейчас раскроется и оттуда выплеснется зловонное месиво из миллионов полупереваренных мертвецов. Смерть. Все насквозь пропахло смертью.
– Мы покажем тебе свет… – обещали голоса. – Ты станешь одним из нас…
Барс оскалил зубы в ухмылке. Он знал, что этого никогда не будет.
Его оскал был приговором самому себе. Чем-то вроде улыбки черепа, вмороженного в лед могилы. Воплощенным сарказмом природы. Барс одержал последнюю бессмысленную победу, отказавшись от всего, что еще мог предложить ему Святой взамен пути суперанимала.
Самым надежным способом была остановка сердца. Если не получится, он пустит в ход когти. На крайний случай у него были стволы и нож.
– …Понимаем, ты ведь явился сюда не за этим, – вкрадчиво шептали голоса, создавая иллюзорную множественность и опережая его в короткой гонке к быстрой и легкой смерти. – Ты пришел за второй головой, не так ли?
Барс сразу понял, о чем идет речь. Ему показалось, что чья-то лапа схватила его не успевшее остановиться сердце и ритмично сжимается, прокачивая кровь против воли самоубийцы. Это была пытка и спасение одновременно.
Наведенный Драконом кошмар внезапно снова обрел силу реальности. Барс перенесся в замкнутое пространство своего бетонного логова. Здесь был мрак, и здесь был свет, не имевший права на существование. Здесь были машины, работавшие на энергии сознания. Барс видел шлейфы Дракона – дрожащие миражи в тех местах, где разогретый воздух заполнял каверны…
Из пустой кабины лифта выкатилась голова его сына. Тук, тук, тук… Звук, который преследовал Барса, как незатухающее эхо в лабиринте мозга…
И появился еще один Поднятый – может быть, послание, запоздавшее навсегда, – супер, убитый больше полутора десятка лет назад. Он держался за спиной Барса, будто тень, отбрасываемая им самим же в луче ослепительного света предсмертного откровения, и повторял без конца: «Найди свою голову. Найди свою голову. Найди…»
Кошмар тек сквозь него, словно наваждение и реальность поменялись местами, а Барс превратился в призрака. Зловонный, липкий, густой поток, утащивший за собой плоть – с вершин ледяного покоя в долину отчаяния и дальше, затягивая в трясину небытия. Поток нес тех, кто уже утратил силу сопротивляться. Здесь они были лишены индивидуальности, представляя собой лишь различные комбинации отмеченных клеймом жертв. Здесь они обменивались своим страданием, не приносящим очищения.
На какой-то неопределенный промежуток времени Барс сам сделался существом, посаженным на цепь в медвежью яму. Он испытал убийственное унижение, пережил постепенное превращение в животное; он был раздавлен, его личность – стерта; он стал бесполезным куском мяса, заложником, за которого так и не был заплачен выкуп.
И тогда его убили. Святой сумел показать ему это, будто принял эстафету палача от Дракона, продолжая транслировать кошмар из другого источника. Все, что касалось Передачи кода, попадало в сферу его особого интереса. Недаром кладбище суперанималов находилось поблизости, поставляя обширный материал.
Труп несколько лет держали во льду, словно замороженное мясо. Убитый и был мясом. Его похоронили так, как хоронят убитых на дуэли, – в этом тоже заключалась ловушка, которая должна была сработать лишь спустя годы. Рядом с ним лежали суперанималы, выполнившие свое предназначение.
А потом настал момент, когда свет Святого растопил лед и мертвец отправился в путь. Его сопровождали двое. Они двигались по направлению к Приюту Ангелов. Один из Поднятых, которому Барс отрезал голову, был его сыном.
Супер наконец понял это, и в тот же миг кошмар схлынул. В наступившей леденящей пустоте, обретая прозрачную ясность рассудка, Барс действовал наверняка. Он не хотел больше принадлежать никому. Даже самому себе.
Игра закончилась. Он был пешкой, забытой на дальней клетке, – пешкой, от которой уже ничего не зависело. Абсолютно ничего.
Он вытащил пистолет и приставил ствол к голове. Рука не подвела – в отличие от сердца и мозга. И после того как он нажал на спуск, его кровь забрызгала стену маяка, будто надпись, сделанная с намерением осквернить святыню, но так и оставшаяся не понятой никем.
* * *
За семьсот километров от того места Дракон мгновенно проснулся и открыл глаза. Он ощутил, как оборвалась нить, связывавшая его с одной из кукол. Обрыв нити означал смерть. Дракон все еще мог манипулировать Тенью Барса, но потеря контроля хотя бы на одном уровне была плохим признаком.
Причиной происходящего, безусловно, явилась Обитель. Святоши, чересчур много болтавшие о любви и мире, на самом деле ни на миг не прекращали беспощадной войны против суперанималов. Они защищали себя, свое стадо и свой способ существования – Дракон понимал, что в этом смысле у них не было иного выхода. Им не оставили выбора.
И он был причастен к этому; более того, менталы считали его врагом номер один. Он возглавлял список категории Z. Дракон, конечно, знал о классификации, принятой в Обители, – ведь он выкачал информацию из десятков уничтоженных им супраменталов и суггесторов. Количество убитых митов исчислялось сотнями. Миты были мясом и, как ни парадоксально, главной ставкой в этой войне. Тот, кто контролировал митов, контролировал будущее.
Дракону не составило бы труда подыскать замену испорченной кукле, но для этого требовалось время, не говоря уже о затратах энергии. Фактор времени мог сыграть решающую роль теперь, когда эта тупая сука Накса увязла в лабиринте. Кроме того, кукла гораздо слабее хозяина, и потому всегда существует опасность перехвата контроля.
Мысль о возможном взаимодействии с другими суперами Дракон отмел сразу же. Никто из Свободных уровня Ящера или Ханны не стал бы помогать ему. Они негласно разделили сферы влияния, и пока на планете им всем хватало места. И еды. Однако Дракон знал, что это состояние хрупкого равновесия не может быть долгим. Неизбежна новая тотальная война.
Дракон владел оружейной маткой с Кейвана. Это давало ему некоторое преимущество, но он был уверен, что подобные ему тоже эволюционировали в соответствии с Программой и готовились к решающей схватке. Самореализация неизбежно подводила их к апофеозу существования вида.
Война охватит все доступные уровни и станет чем-то трудновообразимым для суггесторов и митов. Это будет поистине космическая битва, которая даже демонам покажется смертоносным кошмаром. Матка была совсем не лишней, однако о своем главном оружии – причем немыслимой мощи – Дракон позаботился заранее. Его козырем в игре были два щенка, объединенные в Дубль, которые пока едва ли подозревали о собственной силе и предназначении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
