— Добрый вечер, — поздоровалась она.
— Добрый, прекрасная незнакомка, — усмехнулся гражданский. — Чем обязаны?
— Николай Семёнович, это и есть та, о ком я тебе полчаса назад говорил. Ирина Сергеевна Шмелёва.
— Рад знакомству, — он аккуратно подал девушке руку, и та элегантно пожала её. — Вы уж извините нас, стариков, решили дождаться вас не в душных кабинетах, а на свежем воздухе.
— Ну, не такой он и свежий, — усмехнулась она. — Вас из-за дыма далеко видно.
— А-ха-ха! — рассмеялся Патоличев. — Да, каюсь, есть такая вредная привычка.
— Да я понимаю, — махнула она рукой. — Поколение фронтовиков почти поголовно курит. Это своего рода плата за бессонные ночи у столов с картами боевых действий или в землянках и окопах.
— Какой у вас, Ирина, правильный политический взгляд. Приятно думать, что не вся молодёжь подвержена тлетворному влиянию Запада.
— Я Запад ненавижу всем своим нутром, — сразу посерьёзнела она. — С ними можно только торговать и только на выгодных нам условиях.
— К сожалению, пока торгуем только наоборот, покупая их не самые передовые технологии.
— Николай Семёнович, а вы бы дали карт-бланш тому, кто нарушит эту традицию?
— С радостью! Только это пока несбыточная мечта, — вздохнул он.
— А можно поймать вас на слове? — прищурилась Ира.
— Да хоть дважды! Голубушка! Нет у нас пока передовых технологий, которые не были бы тайной за семью печатями.
— Есть! — эмоционально кивнула Шмелёва. — И мы на единичной сделке уже заработали пять тысяч долларов.
— Это как на единичной? — не понял он.
— Дело было около двух недель назад… — она подробно рассказала о сделке с итальянским радиолюбителем. — Знаю, что мы некоторым образом нарушили общий порядок согласования, но здесь на кону был авторитет советской фирмы. И сегодняшнее совещание как раз продолжает это направление… — Ира подробно рассказала зачем «Прометею» понадобилась бартерная сделка, лишь умолчав о первопричине.
— И вы хотите получить моё «добро» на дальнейшие сделки с отдельными гражданами или целыми государствами из стран СЭВ и капиталистического мира?
— Я понимаю, что общее благосостояние МинВнешТорга зиждется на неком проценте от этих сделок, но вы же сами сказали, что те, кто будет торговать тем, что для нас уже устаревший товар, а для капиталистов он ещё ходовой…
— Минутку… не частите… Хм, а как вы докажете, что капиталистические страны заинтересованы в вашей продукции?
— Вот, — протянула она пухлый конверт. — Здесь письмо главы концерна «Айком» с предложением приобрести у нас патентное право на выпуск нашей аппаратуры. Уже, кстати, дважды устаревшей.
— Это как? — снова удивился он.
— А так! С 1 ноября мы начали выпускать новый тип аппаратуры этого направления. Модернизированный. А с первого января уходим ещё дальше и представим аппаратуру более высокого класса. И выходит, что немцам и болгарам мы отдадим вариант «Прометей БМ-2», а на всемирный рынок выставим продукцию уже «Прометей БМ-3» и «Прометей ПМ-2». То есть японцам отдадим старьё, а сами обойдём их таким хитрым способом. Далее… Если руководство страны разрешит провести одну очень интересную рекламную акцию… как в коммерческом плане, так и в идеологическом…
— Вы сейчас серьёзно? — обомлел Патоличев.
— Более чем. Смотрите, мы даём скидку в тридцать процентов следующей радиоэкспедиции, но при условии, что они снимут минимум трёхминутный ролик о работе нашей аппаратуры в экстремальных условиях… Только представьте, что люди из капиталистического мира рекламируют товары СССР, — усмехнулась она. — Вся изюминка в том, что мы же просим не какое-нибудь капиталистическое государство или их крупное предприятие, подверженных политическим мотивам, а частных лиц, у которых своя собственная выгода стоит всегда на первом месте.
— Револий, отдай её мне, — вдруг попросил Патоличев. — Чёрт возьми, а ведь это идея!
— Не могу, Николай Семёнович… и даже не спрашивай почему…
— Ирина, а вы сами не хотите перейти в моё ведомство?
— Простите, но нет, — мотнула она головой. — На меня слишком много завязано сразу в трёх НПО нашего города.
— Понимаю, вы экономист…
— Ничуть, я работаю юристом, но на занятиях в институте добросовестно изучала и экономику. Причём не только советскую, но и буржуазную. А раз так, значит, врага нужно бить их же методами.
— Эх, мне таких хотя бы пару-тройку, уж я бы развернулся… — помотал он головой.
— Николай Семёнович, не ты первый, кто так говорит, — усмехнулся Суслов. — Они у себя много чего запланировали и поверь — вот это всё лишь только начало… Кстати, сегодня Ирина Сергеевна сразу согласилась передать валюту государству. Она им пока не нужна. Только попросила помочь с бартерной сделкой, чтобы не было задолженности перед болгарами и немцами.
— Так что вы собираетесь взять бартером? — он поднял взгляд на Шмелёву.
— Нам нужны качественные ткани и двадцать мотоциклов марки MZ-250.
— Но немцы к нам уже давно их не поставляют. Мы договорились с ними, чтобы не обвалить внутренний рынок.
— Простите, но вы считаете, что двадцать мотоциклов сделают для нашей страны серьёзный убыток? — снова усмехнулась Ира.
— Нет, конечно, но прецедент точно будет.
— Тот, кто хочет пойти по нашему пути, должен будет выполнить те же условия — выставить на международный уровень конкурентно способную продукцию. А на нет и разговора дальше нет.
— Знаешь, товарищ Суслов, а мне и возразить-то нечего… — он нарочито поскрёб затылок. — Блестящее обоснование.
Генерал выкинул окурок в урну и поправил китель.
— Ну что, идём внутрь?
— Наверное, я даже не буду ничего больше обсуждать… тут и так всё ясно… Раз Юрий Владимирович ввёл государственный эксперимент с артелями, моё ведомство его поддержит. Пусть НПО «Прометей» станет пионером в торговле по-новому.
— Николай Семёнович, не волнуйтесь, ваше ведомство не будет обделённым, — поспешила его успокоить Ира. — Мы планируем продавать не только готовое оборудование, но и запасные части к нему. А вот тут разветвлённая сеть наших Торгпредств сыграет уже свою ключевую роль — организовать на каждой выставке не только красочные видеоролики, но и возможность купить запчасти…
— Как мы их сможем показывать? Телевизоры есть, а вот видеомагнитофонов не напасёшься… слишком дорого.
— А если НПО «Прометей» спроектирует и выпустит не видеомагнитофоны, а проигрыватели? То есть только воспроизводящую технику… И не на кассетах, а другом виде носителя информации. Вы передаёте в Торгпредства месячный ролик, потом другой, а тот они должны будут вернуть на обмен. У вас в министерстве его перезаписывают и снова направляют в работу.
— Дельно! — оживился глава МинВнешТорга. — А когда такое сможете пустить в серию?
— Только к концу следующего года, но такая разработка, насколько я знаю, уже имеется. Ждём пуска завода микропроцессорной техники.
— У нас в Союзе?
— Пф! А чем мы хуже американцев или японцев? — фыркнула Шмелёва. — У нас вообще планы перегнать их вдоль и поперёк!
— И тут Остапа понесло… — усмехнулся Патоличев.
— Ничуть! Первый этап уже заработал — аппаратура пользуется спросом даже за рубежом, а завтрашние переговоры тому полное подтверждение.
— Знаешь, Револий… вот смотрю я на неё и вижу в глазах огонь… как у Павки Корчагина из книги Островского… и ведь у них пока только первые шажки, но сколько уверенности… вот что у нас исчезло… зажрались… закостенели в своих кабинетах…
— Николай Семёныч, дай им год, и ты увидишь, что будет, — ухмыльнулся генерал. — Я был на «Прометее» и видел их перспективу.
— Ты со мной всегда был честен, поэтому я поверю тебе. Хорошо, дадим вам особое разрешение, но… — погрозил он пальцем. — Не наглеть!
— Николай Семёнович, миленький, нам из зарубежного оборудования, да и то чуть позже, понадобятся роботы-манипуляторы, как сборщики микропроцессорной техники микро-уровня… Пусть даже самые допотопные… Ведь это лишь на первое время, чтобы собрать наши микропроцессоры также начального уровня. А вот дальше мы себе сами сделаем манипуляторы, и потом видали мы капиталистов в гробу, в белых тапках, — подмигнула она.
