После ланча я пошел в соседнюю деревню Бавено, где над озером стояли очаровательные виллы, окруженные лесом и садами, высаженными на террасах. Весной и летом здесь замечательно, но зимой совершенно ужасно: в это время с Альп дуют ураганные ветры, а озера не видно из-за ледяного дождя. Среди вилл есть Кастелло Бранко. Раньше у нее было другое название — вилла Клара. Королева Виктория провела здесь в 1874 году почти целый месяц. Королев ушедшей эпохи обычно представляют как вдов, сидящих за маленьким, покрытым кружевом столиком, и это большое заблуждение. Виктория была женщиной, о которой бы сейчас сказали: заядлая путешественница. На королевской яхте она частенько уезжала проведать родственников на континенте, и в 1889 году совершенно неожиданно появилась в Испании — первая царствующая особа, которая когда-либо это сделала. Старые люди в Бавено вспоминают истории, которые рассказывали им родители о чаепитиях под деревьями в саду виллы Клара. Они до сих пор показывают кедр и кипарис, которые посадила королева Виктория.
Я купил билет до острова Изола Белла и в компании с другими первооткрывателями из нашего отеля отправился к плавающему миражу, который постепенно обретал реальные черты и принял облик окруженного садом дворца в стиле барокко. Лодочник сказал нам, что остров принадлежал князю Борромео, который жил в Милане, но часто приезжал на озеро. Мы высадились на каменную набережную и поднялись по узким улицам, напомнившим мне улочки Капри. Подошли к воротам дворца, где нас приняли с профессиональным радушием, как в Вубернском аббатстве. Мажордом, говорящий на нескольких языках, провел нас через анфиладу бело-голубых княжеских апартаментов с декором в стиле барокко.
Я выглянул на балкон, выходящий на озеро. Похоже, там плескалось штук пятьдесят увесистых форелей. В другом зале увидел бюст Карло Борромео. Взгляд князя с орлиным профилем был устремлен на два старинных сундука, обитых красным бархатом^ Мне сказали, что там хранилась его одежда.
Сад на острове привел меня в восторг. Каждый дюйм его почвы триста лет назад привезен был с материка графом Виталиано. Граф, должно быть, любил трудности. Результатом его работы стали десять террас, засаженные гибискусами, апельсинами и лимонами, камелиями и магнолиями, самшитом и падубом, лавром и кипарисами. Растения располагались в соответствии с законами устройства старинных садов эпохи Ренессанса, задуманных как продолжение дома: сад являлся местом, где в приятной тени и прохладе все плохие и несчастливые мысли должны были улетучиться. Я решил, что самой привлекательной чертой этого места был вид на озеро и на окружавшие его горы, открывавшийся из любой точки, в обрамлении старинных деревьев и стоявших под ними статуй.
Существует романтическая легенда, согласно которой голый каменный остров понравился Борромео как отличное место, где он мог спрятать молодую женщину по имени Изабелла от глаз ревнивой жены. Исторические факты говорят другое: в 1630 году граф Карло Борромео захотел возделать остров и назвать его «Изола Изабелла» в честь своей жены, однако умер, прежде чем планы его осуществились. Дело продолжил сын Виталиано. Примечательно, что первым описал остров епископ Бернет в книге «Истории своего времени». Он побывал здесь в 1684 году.
4
Автомобильный паром ходит через озеро Лаго-Маджоре до Лавено, и вскоре я оказался в очаровательном городе Комо.
Ирония судьбы — Плиния Младшего усадили в нише с одной стороны дверей городского собора, а дядю его — Плиния Старшего — поместили напротив племянника. Что бы они сказали друг другу, если бы увидели себя сами в таком странном месте, обсиженными голубями и почитаемыми за святых? Даже принимая во внимание местный патриотизм, я никак не могу оправдать подобное возвеличение в святом месте двух весьма замечательных язычников, особенно Плиния Младшего, который — судя по дошедшим до нас источникам — пытал двух дьякониц, стараясь выбить из них ответ Траяна на поставленные ему вопросы относительно христианства.
И у дяди, и у племянника были виллы на озере Комо, и итальянцы с присущим им умилительным уважением к писателям — чувством, которое разделяют с ними ирландцы и, конечно же, валлийцы, — их не забыли. Даже сегодня лодочники покажут вам места, где восемнадцать столетий назад стояли виллы Плиниев, и большинство бедных рыбаков знает, что Плиний Младший написал несколько знаменитых писем, а Плиний Старший задохнулся во время извержения Везувия, когда в Помпее помогал спасать людей.
С парома я видел отраженный в озере прекрасный белый храм, что стоял в городском саду. Его поставили в память Вольта, и в нем, как и в музее при университете Павии, имеются прижизненные экспонаты.
Приятно было сидеть, глядя на приходящие и уходящие лодки. Счастливую, спокойную сцену оживлял смех молодых людей и крики лодочников. Я подумал, что некоторые итальянские пейзажи сохранили классический свой облик, и, можно почти поверить в то, что ты перенесся в прошлое. Такое чувство у меня возникало на озере Альбано возле Рима, где по холмам на многие мили рассеялись виллы, и вдруг начинает казаться, что там до сих пор живут Гораций и его друзья. Это же ощущение появилось на Комо. Озеро здесь уже, чем Лаго-Маджоре, и обступают его более высокие горы. Если смотреть издали, то пейзаж с виллами на берегу, на склонах и горных вершинах, напоминает первое столетие новой эры.
Цивилизация — по прошествии многих веков — снова вернулась к прежнему стандарту культуры и комфорта. Вот и библиотеки окружили озеро, как в стародавние времена. Центральное отопление и электрические нагреватели сменили гипокауст,[34] и, возможно, римлянин времен империи признал бы — доведись ему увидеть Комо сегодня, — что жизнь осталась такой же комфортной, как и была. Я уверен, что оба Плиния одобрили бы телевидение и «альфа-ромео».
5
Мне объяснили, как найти дорогу до виллы Плиния возле озера Комо, и я отправился по крутой горной тропе, на которой нельзя было остановиться или повернуть назад. В конце концов, пришел к дому возле дороги, высоко над уровнем озера. Там я увидел босоногого мальчишку лет двенадцати, итальянского Гекльберри Финна. Он сидел на стене в потертых шортах цвета хаки и строгал палочку перочинным ножом. Мой вопрос: «Где находится вилла Плиния?» был, очевидно, ему слишком хорошо знаком, потому что он встрепенулся, спрыгнул со стены и повел меня вниз по крутой тропинке через густые заросли орешника и ежевики.
День был жаркий, а молодой фавн скакал вперед по гальке и камням. Время от времени он тормозил, пожевывая конец своей палки, и дожидался, когда я с ним поравняюсь. Я почти всегда ношу с собой мешочек с конфетами и угощаю ими таких вот фавнов, ибо ничто так быстро не убирает возрастной барьер, но в тот раз, к несчастью, я их забыл, поэтому спускались мы в молчании. Опечалившись за паренька, я поспешал за ним медленно, раздумывая, долго ли еще мне идти по этой узкой и петляющей тропе.
