— Кто ее охраняет? Он должен быть достаточно стар, чтобы его не затронул брачный сезон.
Черт. Застонал Антон про себя.
— Я этого не сделаю. Она останется со мной.
Темно-коричневые глаза Элроя расширились, и слышно было, как стукнулась об пол отвалившаяся челюсть удивленного альфы.
— Что?!
Антон расправил плечи.
— Ты меня слышал. Она останется со мной. Она под моей защитой, в моем доме. — Если уж бросаться в прорубь, то по самую макушку, мрачно подумал Антон, понимая, что рискует привести своего отца в ярость, и он хотел чтобы все знали что она принадлежит ему. — Я отметил ее. Она будет жить у меня весь брачный сезон.
Элрой кинулся к сыну. Антон напрягся, но отец не собирался атаковать его. Вместо этого он схватил своего сына за грудки и сунул нос к его горлу, глубоко вздохнул, а затем, прорычав, отскочил назад, освободив его.
Чистая ярость накрыла его отца с головой, его волк вырывался наружу. Клыки вытянулись, глаза сузились достаточно, чтобы показался волк.
Его коричневые зрачки стали совершенно черными.
— Я чувствую на тебе ее запах. Даже этот проклятый одеколон не может замаскировать его. Ты действительно отметил пуму? Что, черт возьми, с тобой такое? Это просто…, — он, очевидно, не мог подобрать слов.
— Больной, — зашипели остальные члены стаи.
— Сумасшедший, — добавил другой.
— Она должна быть очень горячей киской, — фыркнул кто-то.
Прозвучали несколько смешков. Элрой зарычал и предупреждающим сердитым взглядом зыркнул по комнате, прежде чем посмотреть на Антона.
— Зачем ты это сделал? Объясни мне, как ты мог так поступить?
Гнев забурлил внутри Антона. И он угрожающе шагнул к мужчине, который оскорбил Шеннон замечанием про киску.
Он сверкнул острыми клыками, позволив когтям выскользнуть. Его лицо изменилось настолько, что страх появился на лице того несчастного.
— Антон! — зарычал Элрой предупреждающе.
Он остановился в нескольких шагах от мужчины и тихо зарычал на своего отца.
— Вы не должны одобрять или не одобрять мои поступки. Мне не нужно ваше разрешение, чтобы найти себе женщину для брачной горячки. И не надо составлять для меня расписание, по которому мне встречаться с женщинами из других стай. У меня уже есть женщина. Если кто-то придет за Шеннон, будет угрожать ей или оскорблять, тот ответит передо мной, — Он послал всем убийственный взгляд, — И тогда поверьте мне, тот полоумный хлопот не оберется. Она под моей защитой, и я убью любого, кто будет представлять для нее опасность, — он встретился взглядом с ошеломленным отцом, — Любого.
Элрой напрягся.
— Я твой альфа и твой отец. И ты мне угрожаешь?
— Она под моей защитой, — Антон не стал пытаться скрыть гнев в своем голосе. — Она моя. И я хочу, чтобы все это знали. Любой, кто попытается причинить ей вред, будет иметь дело со мной, — он выдержал паузу, встречаясь взглядом с каждым оборотнем в комнате. — Я убью за нее.
— Похоже, Элрой, ты был небрежен в воспитании сына. И не сказал ему, что трахать врага нехорошо, — ехидно пробормотал один из членов стаи.
Элрой отреагировал на замечание мгновенно, никто даже не успел среагировать. Через секунду он вцепился в говорившего, повалил его на пол, и полоснул болтуна когтями, тот взвыл от пронзившей его боли, даже не пытаясь сопротивляться. Элрой склонил голову и зарычал в нескольких дюймах от испуганного лица, сжавшегося от страха перевертыша.
— Что ты сказал?
— Ничего, — раненный оборотень скулил на полу. — Мне очень жаль, Альфа Элрой. Это был просто шок. — Мужчина повернул голову, и оголил горло, единственный знак подчинения который он мог предложить, лежа на спине. — Мои искренние извинения.
Элрой отпустил его и встал на ноги, вытирая кровь с когтей об джинсы. Он держался в стороне от Антона.
— Ладно. Мы обсудим это позже. И я уверен, что твоей матери тоже будет, что сказать по этому поводу. И я тебе не завидую, сын.
Антон вздрогнул. Его мать была страшной в гневе. И она вила с отца веревки, с ней рядом он казался милым покладистым щенком.
Он сбежал из родительского дома, подальше от еще больших неприятностей, а как только его мать узнает все, неприятностей будет много, мрачно подумал Антон, и отправился на встречу щенков в лесу. Если они не придут, он выследит их и разорвет в клочья
Желание порвать мерзавцев бурлило в его венах. Горячка нарастала внутри него, делая таким агрессивным, что он даже угрожал отцу. Хвала небесам, отец кажется все понял.
Образ Шеннон промелькнул в его голове, когда он сел на свой мотоцикл. Она проникла к нему под кожу, в его кровь, стала его навязчивой идеей.
И он не был уверен, что все дело в его метке. Было в ней что-то, ощущение, что она часть его.
Готов ли я действительно убить, если бы дело дошло до ее защиты? Вопрос сформировался в его мыслях и, так же как и ответ. С большим удовольствием. Он застонал, отъезжая от обочины. Кажется, я влюбляюсь, черт побери.
Глава 10
Блондинистый оборотень, Йон, избегал взгляда Шеннон, когда вошел с подносом в квартиру Антона, принеся девушке обед,
— Куда мне его поставить?
Шеннон подошла к нему поближе.
— Я возьму его.
Он отшатнулся, стараясь избегать ее.
— Нет! Отойди, — в панике вскричал блондин.
Она замерла, а потом отступила.
— Ты в порядке?
— Не буду, если мой запах попадёт на тебя, — он взглянул на девушку, — Антон угрожал кожу с меня живьем содрать, если я, хотя бы подойду к тебе, и он это сделает. Я никогда не видел его таким, если речь заходила о женщине, но он никогда и никого не метил раньше. Просто скажи мне, куда это поставить и я уйду.
Она указала на барную стойку, которая отделяла гостиную от кухни. Парень быстро поставил поднос и убежал. Дверь за ним захлопнулась.
Удивление застыло на лице Шеннон. По крайней мере, она больше не боялась. И это прогресс, она немного беспокоилась о том, как останется наедине с другим оборотнем.
Запах еды привлек ее ближе. В баре внизу был превосходный повар. Она села и начала есть гамбургер и картошку фри, которые ей прислали.
Шеннон понюхала темный напиток, узнала в нем малиновый чай со льдом и сделала глоток. Она почти закончила обед, когда что-то ударилось о дверь.
Ее позвоночник напрягся, внимание зафиксировалось на этом, и сердце заколотилось.
Дверь внезапно распахнулась, и Антон ввалился внутрь. Вид его порванной рубашки, кровь на щеке, а больше на руках, встревожили и ужаснули Шеннон.
Она вскочила на ноги так быстро, что табурет рухнул на пол. Когда ее ошеломленный взгляд пропутешествовал вниз по его телу, она заметила еще больше крови.
