class="p1">— Мы тоже так думали. Хотел бы я верить, что есть способ и надежда всё исправить, — сказал Апрель, глядя на меня с такой тоской в глазах, что провалиться мне на этом месте.
— Мировой Змей, он должен знать ответ. Он поможет нам. Либо вернёмся на Чудесный остров к Коту, пусть он ищет ответ, — сказала я, ощущая, как горят щёки.
— Кот? Он нам не даст ответов, хватит последнего визита, — фыркнул Ноябрь.
— Мы вытрясем их из него! Если он что-то знает, то ему придётся рассказать нам, — горячо выпалила я.
Братья-месяцы смотрели на меня молча, а потом расхохотались. Эта была такая странная минута.
— Я поражён, — сказал Январь, положив руку на сердце.
— Вообще-то она права, — сказал Гелиодор, — шанс, что Весна вернётся, есть.
И все резко замолкли, внимательно слушая его.
— Это существо в теле кота, на-а-а-много древнее, чем вы думаете, и знает такие тайны, что вам и не снились. Другой вопрос, как заставить его говорить, когда он знает каждую вашу мысль и способен предугадать каждый шаг? — сказал Гелиодор, сверкнув желто-изумрудными глазами, полными загадочного заговора.
— Когда он увидит тебя в прежнем облике, он лопнет от зависти, — сказала я, вспомнив, как Кот насмехался над несчастьем Гелиодора.
— Думаю, я знаю, как его разговорить, — хитро подмигнул волшебник, и на лицах братьев заиграла такая надежда, что воздух наполнился силой ожидания доброго события, едва не потрескивая искрами.
— Мы выполним миссию. Найдём кристаллы, вернём Весну, и всё будет хорошо, — уверенно сказала я, стукнув рукой по столу. Во мне бурлило чувство справедливости. Желание сделать то, зачем я попала в этот мир.
— Иначе и быть не может, — твёрдо добавил Гелиодор.
После наших слов, воцарилась секундная тишина, которую разорвал голос Июля.
— Да будет так! — подняв со стола кубок с вином, провозгласил он, и всё последовали его примеру. Кубки громко прозвенели.
Атмосфера быстро менялась. Возникшая надежда озарила лица парней, вернулась какая-то невидимая сила, которая внушала всем присутствующим дух победы. И это прекрасно, но тут же мне вспомнились слова Гелиодора о том, что Кот с Чудесного острова умеет читать мысли. Это было проблемой. Ведь если он расскажет всё братьям о моём времяпровождении в плену, то боюсь представить, какие будут последствия.
В образовавшемся веселье, меня кружили страхи раскрытия неприятной правды. Как я объясню им всё это?
Я нервно улыбалась, когда братья подхватили мою идею и живо обсуждали варианты развития событий. В их глазах я святое существо, а на деле… эх, что же будет теперь? Что же делать?
— Милая моя, свет мой, — обратился ко мне Октябрь, нежно коснувшись руки, — всё в порядке?
— А? Да, конечно, просто устала, — оторвавшись от смутных мыслей, вымолвила я, глядя в его лучезарные глаза.
Он вновь поцеловал мою руку, приложив её к своей щеке. Так нежно, что в груди защемило. Он взял мои руки в свои ладони, нежно поглаживая их большими пальцами, словно чувствовал мою тревогу и пытался успокоить. И, взгляд его задержался на моих руках. А затем, вопросительно упёрся в меня?
— Откуда они? — спросил он, глядя на новые знаки-узоры на моих руках, внимательно рассматривая их.
Я пропала. Что сказать?
— Кто? — хрипло вымолвила я, наблюдая за эмоциями на его лице.
— Эти татуировки. До похищения у тебя их не было, — ответил он, внимательно глядя на меня.
— Я… не помню. То есть, я их видела, но… не помню, как они появились, — с трудом ответила, подавляя образовавшийся в горле ком от воспоминаний связанных с ними.
Всё. Я переступила эту грань. Солгала одному, предала другого. Вой в сознании от предательства собственных идеологий стоял внушительный, что ноги стали подкашиваться, и я присела на диван. Голова закружилась.
— Это он тебя пометил? — настойчиво спросил Октябрь. — Скажи, это он?!
Янтарные глаза наполнились недоверием и яростью. Никогда я его таким не видела, и ничего не могла ответить. Горло моё будто было сжато невидимой рукой. Он так смотрел, что я просто расплакалась, не понимая, что теперь говорить.
— Октябрь! — вмешался Июль, схватив его за плечо. — Что ты делаешь?
— Посмотри на её руки! Посмотри! — крикнул он в ответ, и Июль последовал его требованию.
А я сидела на диванчике как тряпичная кукла. Июль взглянул на меня в немом вопросе, и я дала ему свою руку. Он внимательно осматривал новоиспечённые узоры, нахмурив тёмные брови.
— Ну, и? — спросил он, обернувшись к Октябрю.
— До похищения их не было. И они не похожи на метки Всевидящей матери. Это он. Он пометил её! — воскликнул Октябрь, с яростной вспышкой в глазах.
— С чего ты взял?! — не выдержав тона брата, следом вспылил Июль.
— А с того, что она не помнит, как они появились! — нервно взъерошив шоколадные волосы, выпалил Октябрь.
— Это ничего не значит, — поразительно спокойно ответил Июль.
— Гелиодор, а ты что скажешь?! — воскликнул Октябрь и все взгляды повернулись в его сторону.
Всё. Я пропала.
Гелиодор окинул ожидающую толпу внимательным взглядом, и странно усмехнулся.
— Я был котом, запертым в клетку. Откуда мне знать? — дёрнул плечами он, и я выдохнула, едва не лопнув от напряжения. Была в шаге от пропасти, но волшебник не сдал меня.
— Вот это как раз и доказывает, что это дело его грязных рук! Знаки на теле появиться на теле не могли незаметно. Если она не помнит, то где был ты, Гелиодор? Или не отличил бы свет Всевидящей матери, что возникает во время образования знаков? Или ты не был рядом? Если не был, то она была в руках этой твари, что могла делать с ней что угодно! Они не похожи на те, что возникали ранее. Они отличаются. Я не слепой, и не дурак! Я знаю, я чувствую, что эти метки связаны с ним! — практически орал Октябрь.
Никогда его таким не видела, и это было страшно. Мне было стыдно, но сказать правду не поворачивался язык. Все молча смотрели на него, не зная, что сказать.
— Вот это мы и узнаем у Кота, — разорвал образовавшуюся тишину, голос Июля.
Этого я и боюсь. Мне стало дурно. Что же я натворила… чем дальше, тем хуже.
— Клянусь, я убью его, — прошипел Октябрь, бросив на меня взгляд, — это отродье заплатит сполна за всё.
— Остынь, — сказал Январь, положив руку ему на плечо и крепко сжав, — её ты в чём винишь?
Его вопрос, как холодный душ, подействовал на разбушевавшегося Октября. Взгляд его постепенно остыл, и стал мягче. Он покачал головой, потёр лоб, и глухо чертыхнулся.
— Я не знаю. Как увидел это на её руках, то
