Я усмехнулась, стараясь рассеять ее страх, но ноги мои тряслись, как желе, пока я поглаживала девочку по волосам, спускавшимся до лопаток.
В гостиной все еще горела лампа, разгоняя тьму на кухне, как далекая звезда в безлунную ночь.
— Почему бы нам не поспать в гостиной? — предложила я.
Олли так горячо затрясла головой в знак одобрения, что я испугалась, как бы она не отвалилась. Мы забрали одеяла из спален. Я положила Дженни между спинкой дивана и Олли, а затем всех разместившихся на полу укрыла одеялами. Я даже не потрудилась прикрутить фитиль лампы.
* * *
Первым на следующее утро встал Дэн, вынырнув из груды одеял, как щенок, сразу готовый играть. Я подняла голову и приложила палец к губам, но призывать четырехлетнего малыша к тишине — это пустая затея.
Джеймс поднял голову, моргая, посмотрел на свет и незнакомую комнату. Затем его лицо посветлело. После того как он убрал свою ногу с моих ребер, я смогла снова вдохнуть. Мальчик побежал на кухню.
— Дэн, пошли посмотрим, нет ли там опоссума!
Дэн, конечно же, пошел, предвкушая, как и брат, увидеть существо, вчера напугавшее его до беспамятства. Олли застонала, когда я поднялась. Она обняла сестру, и они лежали вместе. Потирая шею, я поковыляла в коридор. Еще не успела опомниться, как рядом очутился Джеймс.
— Уверен, что смог бы снять его из папиного ружья! — Он посмотрел на меня с самым серьезным видом. Будто ему было не шесть, а пятнадцать.
Я едва удержалась от смеха.
— Ты знаешь, что не разрешается касаться папиного ружья! — Донесся из гостиной полусонный голос Олли.
Я сделала строгое лицо.
— Да, я уверена, что тебе это известно, Джеймс!
Он весь обмяк, осознавая поражение, и убежал.
— Она сказала «нет», — услышала я его голос из кухни и невольно улыбнулась.
— Всего лишь крыса! — Раздался голос младшего брата, затем глухой стук — две попки опустились на пол.
Смех душил меня. Я представила их недовольные маленькие личики — им не разрешили взять папино ружье и погнаться за противным существом. Я прижала руку ко рту, чтобы удержать смех, пока у меня не заболел живот. Взбежала наверх и рассмеялась, прижав к лицу пуховую подушку. У меня даже слезы полились. Я почувствовала себя так же хорошо, как после горячей ванны холодным днем, и поняла, что вчерашнее приключение того стоило.
Я переоделась в одежду, такую же свежую, как и мое отношение ко всему происходящему, и поспешила вниз — к детям.
— Вы не против, если сегодня я подою корову? — Через москитную сетку на двери донесся баритон шерифа Джефриса.
Теперь я тоже услышала призывное мычание Старого Боба.
— Да, конечно, спасибо.
Я стояла у двери и наблюдала, как мужчина идет, пересекая двор. Почему у меня не было чувств к мужчине, который, кажется, всегда появляется вовремя и говорит то, что следует? Мама назвала бы меня глупой за то, что, фигурально выражаясь, эти ингредиенты я не добавила в свое тесто. Думаю, что сейчас этого мужчину она бы поставила перед мистером Грейвзом.
Но сегодня мне было некогда об этом думать, да и не хотелось. Я вернулась на кухню. Олли умывалась, а я начала готовить завтрак. У меня была овсянка, еще я поджарила несколько кукурузных лепешек — потом смажу их патокой — и задумалась, хватит ли того, что останется, на обед и на ужин.
Со двора донесся гомон голосов. Я выглянула за дверь. Джеймс и Дэн сидели на крыльце, поглощенные разговором с шерифом. Об опоссуме уже слагали легенды. По словам Дэна, он чуть было не отгрыз руку младенцу. А по словам Джеймса, он его спугнул. Шериф согласно кивал, слушая и ту, и другую интерпретацию событий, его лицо было столь серьезным, будто они обсуждали цену на хлопок.
Потом он заметил меня и выпрямился, держа в руках крынку с молоком, его щеки порозовели.
— Вы согласитесь позавтракать с нами? — Я больше не задумывалась о том, что у меня не будет при этом компаньонки.
— Буду рад.
Я открыла дверь с москитной сеткой. Все трое вошли. Впервые за время пребывания здесь завтрак предвещал начало хорошего дня.
Глава 23
Несмотря на то что наши запасы подходили к концу, я пригласила всю семью Лэтхэмов, состоящую из десяти человек, и шерифа Джефриса на празднование Дня Благодарения. Мне хотелось почувствовать атмосферу праздника, посидеть в большой компании за столом. Как в тот день, когда мы услышали об окончании войны. Я наслаждалась работой и усталостью: так у меня совсем не было времени думать.
В среду перед застольем я раскатала коржи для пирога, почистила тыкву и приготовила начинку. Хотя снаружи воздух был практически зимним, кухня пылала жаром, как летом.
— Мне нужно еще дров для духовки, — прокричала я через открытую дверь, вытирая пот со лба. — И, кто-нибудь, откройте здесь окно!
Джеймс вбежал на кухню, раскрыл руки, и на пол посыпались поленья. Сощурившись, я едва удержалась, чтобы не отругать его.
— Спасибо.
Затем пришел Дэн, держа по полену в каждой руке. Он положил их на груду Джеймса.
— Кто-то идет.
Подложив дров в печь, я выглянула в окно. Вдали по дороге шел худой мужчина, помахивая чемоданом. Это не мог быть Френк. Слишком рано. Но если это не Френк, кто тогда? Страх и волнение, гнев и облегчение смешались, как ягоды в пироге, и я не могла отделить одно от другого. Артур передумал? Приехал извиниться лично? Мне бы этого хотелось?
— Олли, последи за пирогами. — Я выбежала на улицу и пошла по дороге, сердце колотилось, желудок сжался.
Мужчина помахал мне рукой.
— Сестричка!
Все мое беспокойство переросло в восторг.
— Уилл! — Я помчалась по дороге и бросилась брату на шею.
— Ну, полно, будет, не плачь!
— Это ты?! Это и вправду ты! — Мои слезы омывали ему шею, а он поглаживал меня по спине.
Когда я наконец успокоилась и посмотрела на него, брат показался куда более старшим, чем выглядел год назад, отправляясь во Францию. Его глаза окружали морщины, в их глубине затаилась боль. Война изменила его.
Вдруг у меня сдавило горло. Почему брат приехал без всякого предупреждения?
— Мама? — прошептала я. — С ней все…
Уилл улыбнулся и покачал головой, уже более похожий на старшего брата, которого я помнила.
— Ты всегда все видишь в черном свете, Ребекка. Нет, глупая гусыня, мама в порядке. — Он пожал плечами. — По крайней мере, она вне опасности. Хотя еще и не может много работать. Поэтому я решил отпраздновать День Благодарения с тобой.
У меня опустились руки. Уилл всегда был воплощением стабильности. Как толстый дуб, который окружил ветвями наш дом в Даунингтоне. Он всегда помнил о своем долге. Если он не остался дома на праздник, значит, что-то действительно не так.
