Когда нас вытаскивают из салона, я неожиданно для себя улавливаю посторонний шум, и неуверенно делаю вывод, что заложников трое. В животе завязывается узел: неужели Астахов так же угодил в лапы этим отморозкам?
Меня хватают под руки и тащат по скользкому асфальту. Я пытаюсь уцепиться за какие-то детали, заметить нечто такое, что поможет мне понять, где я нахожусь: тщетно. Такой способностью обладают только гении.
Меня сажают на стул. Спину обдает холодный пластмасс, и я морщусь. Вот уж угодила в веселую ситуацию. И что же мне теперь делать? Как выбираться?
Внезапно темнота исчезает перед глазами: с меня стягивают мешок, и я невольно щурюсь. Свет в помещении неяркий, но почему-то роговицу щиплет. Я пытаюсь привыкнуть к обстановке, замечаю перед собой смазанную фигуру и сглатываю. Оглядываюсь, вижу рядом два стула. На них сидят девушка и парень. Кира и Леша. Отлично. Теперь и они попали в неприятности по вине моей недалекой сестры. Замечательно!
— Ты хорошо сохранилась, — отрезает женский голос, и я удивленно смотрю на девушку. Её лицо пока смазано, не вижу его очертаний. — Я думала, всё будет гораздо хуже.
— Я должна понимать, о чем ты?
— Но, а кто как не ты?
Улавливаю сначала ошеломленный вздох Киры, а затем замечаю, как сжимаются её кулаки. Не могу придумать оправдание такому поведению, и вновь поворачиваюсь к девушке.
Наконец, передо мной предстает четкая картинка.
Волосы незнакомки собраны в тугой хвост. Они рыжие, словно бронза или языки пламени. Глаза девушки голубые, широкие. На щеках рассыпаны веснушки хаотичными, корявыми точками. Я нахожу привлекательными её скулы и длинную шею. Хочу продолжить исследование, но теряю смысл.
Как гром среди ясного неба передо мной возникает автомобильная авария. Я спрашиваю Лешу о стае, он растеряно смотрит на меня, пытается ответить, а потом перед носом машины появляется препятствие. Девушка. Эта девушка.
— Вот это да, — как-то истерично протягиваю я, и качаю головой из стороны в стороны. Вскидываю брови. — Просто не верится в то, что я, наконец, познакомилась с тем неизвестным препятствием, из-за которого теперь на моем виске красуется белый шрам.
— Наташа, — незнакомка улыбается и подходит ко мне. — Приятно увидеть тебя вживую, а не через стекло автомобиля.
— Взаимно. — Я нахожусь на грани странных чувств. Мне хочется или орать от злости или смеяться от безумия. Пока не знаю, что выиграет. — И о чем же надо было думать, чтобы добровольно встать посреди дороги?
— О многом.
— К примеру?
— О мести.
— Мести? — я фыркаю. — Как низко. А более возвышенной цели не нашлось?
— Пока нет. — Девушка кашляет и изящно протирает рукой рот. — Не вовремя заболела. Но и такое бывает. В конце концов, на улице приближается зима.
— Будем говорить с тобой о погоде?
— А о чем хочешь поговорить ты?
— Ну, не знаю, — я пожимаю плечами и нервно улыбаюсь. — Например, о том, как такая как ты, смогла подчинить себе двух качков из лицея?
— Я никого не подчиняла. — Поясняет Наташа. — В нашей семье нет такого понятия, как повиновение. Все делают то, что считают нужным.
Я на мгновение задумываюсь, складываю пазлы воедино.
Итак, моя сестра связалась с ещё одной стаей, которая, придется отметить, называет себя немного по-другому, более цивилизованно.
Семья.
Оглядываюсь и сжимаю губы.
Я в логове противника. Здесь темно, потому что мало окон. Пахнет гарью и алкоголем. Стены бетонные, крепкие, лампы — с синей подсветкой. Где же я?
Выдыхаю. Придется развязать этой красавице язык.
— Только не говори, что ты предводительница этой семьи, — осторожно протягиваю я.
— И не скажу. Это не так.
— Тогда кто?
— Ты, Кобра, никогда не умела сдерживать себя, — улыбается девушка и подходит ко мне так близко, что я улавливаю в воздухе запах её лавандовых духов. — Вечно задавала вопросы, пыталась навязать всем своё мнение…
— Как же так вышло, что все знают, кто я, а я — нет.
— Не нужно было падать с крыши.
Я уязвленно замираю, но всё же выдавливаю улыбку. Эта игра перестает мне нравиться.
— Здесь душно, — отрезаю я. — Может, открыть окно?
— Серьёзно? — Наташа хитро сужает глаза. — Не думай, что я идиотка. Любой звук сможет рассказать тебе о нашем местоположении гораздо больше, чем я или некто иной в комнате.
— А в чем прок скрывать адрес этого помещения?
— Она скрывает не только адрес, — невнятно протягивает Кира, и я поворачиваю голову в сторону подруги. Решила заговорить? Наверно, взяла себя в руки. Рыжая подходит к блондинке и резко стаскивает с её лица мешок. Глаза девушек встречаются, и между ними проносится нечто странное, тяжелое, полное сожаления, обиды и злости. — Правда, Наташа?
— По-моему, ты постарела, — делает вывод Рыжая.
— Просто не верится. — Не обратив внимания на сарказм, протягивает Кира и нервно поджимает губы. — Как ты могла так поступить?
— Не тебе судить меня.
— А кому же?
— Кому угодно, но только не тебе!
— Вы знакомы? — я чувствую себя отсталой, и начинаю злиться. Это колоссальное неведение сводит с ума.
— Были знакомы, — поправляет меня Наташа. — Многое изменилось с тех пор, как мы перестали общаться.
— Что именно?
— Какая разница? Это не вечер встреч, так что перейдем к делу. — Рыжая поправляет тугой хвост и тяжело выдыхает. — Ты, — она смотрит на меня. — Ты уничтожила деньги, а они были нам нужны.
— Не стоило втягивать мою сестру, — решительно отрезаю я. — Вы сами нарвались на неприятности.
— Мне плевать на твои сердечные травмы, Кобра. Мне нужны деньги! Сейчас! Мне нужны эти гребанные сорок пять тысяч! Это вам так повезло. — Она нервно усмехается и начинает расхаживать из стороны в сторону. — Предводители — сыновья сноба, который сидит на целой куче денег. Вы не задумывайтесь над тем, как сложно их достать. А ведь без них нет семьи. Без них не снять гоночный корт, и не заплатить за аренду вокзала. Без них не вызвать врача и не оплатить свет и воду в логове.
— Откуда эти деньги у Карины? И почему она прятала их на детской площадке?
— А ты теряешь хватку…
— Объясни!
— Ну, а как ты думаешь? — Наташа останавливается передо мной и взмахивает худыми руками. — Деньги твоя сестра стащила из копилки родителей. Где она ещё могла их взять?
— О, боже мой, — я испуганно замираю, и внезапно понимаю, что уничтожила сорок пять тысяч, которые принадлежали моей же семье. — Твою мать.
— Вот и я о том же.
— Но почему Карина? Почему мы?! У меня в семье не так много денег, что мы смогли оплатить все ваши расходы.
— Со всех по чуть-чуть, и вот уже что-то.
Я презрительно смотрю на Рыжую, и горю от злости. Возникает непреодолимое желание вскочить со стула и врезать этой идиотке по лицу, но я связана, я вновь беззащитна и беспомощна.
— Безумие! — взрываюсь я. — Что вы себе позволяете? Какое имеете право угрожать мне и моей семье?
— Не строй из себя жертву, Кобра.
— Не называй меня так! Моё имя — Лия.
— Это было твоим именем. — Усмехается Наташа. — Ты перестала быть человеком в тот самый момент, когда превратилась в ядовитую змею.
— Не понимаю, о чем ты.
— Не слушай её, — вмешивается Кира. — Она пытается задеть тебя.
— Ну, естественно пытаюсь. Ведь как-то, да надо причинить боль этой каменной глыбе!
— Что я тебе сделала? — недоуменно спрашиваю я. — Чем так глубоко обидела?
— Как же просто жить, забыв обо всем, что натворила, — мечтательно протягивает Рыжая и вновь улыбается. — Никакого угрызения совести, никакой ответственности…
— Скажи мне правду!
— Теперь не ты главная, Кобра, — властно восклицает Наташа. — Теперь я говорю, а ты подчиняешься. И вот мое первое условие. — Она выхватывает из кармана нож и резко подлетает к Леше. Тот ещё сидит в мешке и даже не представляет, с каким диким выражением на лице Рыжая нависает над ним. У меня внутри все органы сворачиваются в трубочку. Я испуганно затаиваю дыхание и неотрывно слежу за девушкой. — К завтрашнему дню ты принесешь мне ровно сорок пять тысяч, иначе…
Она грубо стаскивает мешок с головы парня, наклоняется, чтобы приставить нож к его шее, но ошарашенно замирает.
Впрочем, как и мы с Кирой.
Вместо Астахова на стуле оказывается Максим.
На его лице проносится мимолетная улыбка, он подрывается с места, отталкивает Наташу к стене, и отключает её грубым ударом по шее.
Я теряю дар речи. Ошеломленно наблюдаю за тем, как парень развязывает руки Киры и приближается ко мне. Он садится на колени, и аккуратно, нежно освобождает мои запястья от оков.
— Вот вы и свободны, — тихо произносит он, и я невольно улыбаюсь. Смотрю в темно-синие глаза Макса и не могу сдержать восхищения. — Мы можем уходить.
