А еще Лотти видела, что миссис Холден чувствует себя весьма неловко оттого, что на стук долго не отвечали: и без того на взводе, она стояла перед огромной белой дверью, держа сумку перед собой, и то поднимала, то опускала ее, не решаясь постучать во второй раз на тот случай, если ее не услышали. В доме явно кто-то был: на подъездной аллее стояло три машины. Но дверь почему-то никто не открывал.
– Возможно, они на террасе, – сказал Гай. – Я мог бы перелезть через боковую калитку и взглянуть.
– Нет! – одновременно воскликнули Ди Ди и Сьюзен Холден.
– Мы же не хотим им помешать, – пояснила Сьюзен Холден. – Возможно, они… Возможно, они занимаются озеленением.
Лотти не стала говорить, что единственная зелень на террасе Аделины – это забытый кусок хлеба возле больших глиняных горшков, который успел покрыться плесенью.
– Наверное, нам следовало сначала позвонить, – сказала Ди Ди.
Ожидание становилось мучительным, но тут дверь распахнулась. На пороге стоял Джордж. Он медленно обвел взглядом каждого, а потом, улыбнувшись Селии, театрально взмахнул рукой:
– Это же Селия и Лотти! А с ними компания весельчаков. Заходите. Присоединяйтесь к нам.
– Гай Банкрофт-старший, – представился мистер Банкрофт, протягивая огромную руку.
Джордж посмотрел на нее, сунув свою сигарету в рот:
– Джордж Берн. Очень рад. Понятия не имею, кто вы, но очень рад.
Лотти догадалась, что он совершенно пьян.
В отличие от миссис Холден, которая нервно застыла в дверях, словно боялась войти, мистера Банкрофта нисколько не смутило странное приветствие Джорджа.
– Это моя жена Ди Ди и мой сын Гай-младший.
Джордж изящно наклонился, изображая, что присматривается к Гаю:
– А-а-а… Знаменитый принц ананасов. Я слышал, вы произвели фурор.
Лотти вспыхнула румянцем и быстро пошла по коридору.
– Миссис Арманд дома?
– Разумеется, мадам. А вы, должно быть, сестра Селии. Ее мать? Нет, я не верю. Селия, ты мне не говорила, что у тебя такая мама.
В голосе Джорджа прозвучала едва уловимая насмешка, и Лотти не рискнула взглянуть в лицо миссис Холден. Она тихо вошла в главную гостиную, откуда доносились звуки немелодичного фортепьянного концерта. Ветер набирал силу: в отдаленной части дома неустанно скрипела и хлопала дверь.
Она услышала, как Ди Ди за ее спиной восторженно отзывается о каком-то произведении искусства, а миссис Холден несколько встревоженно интересуется, не будет ли миссис Арманд против неожиданного визита, но она точно приглашала…
– Нет-нет. Входите. Присоединяйтесь к нам.
Лотти невольно уставилась на Аделину, которая сидела в центре дивана, – точно так, как в день их первой встречи. Однако теперь весь экзотический блеск куда-то испарился: заплаканная, бледная, с пятнами на лице и потупленным взором, она молча сидела, сжав руки перед собой.
Рядом с ней восседал Джулиан, а Стивен, занявший кресло, увлеченно читал газету.
Джулиан поднялся и пошел навстречу гостям:
– Лотти, как приятно снова тебя видеть! Нежданное удовольствие. А кто с тобой пришел?
– Мистер и миссис Банкрофт, родители Гая, – пробормотала Лотти. – И миссис Холден, мать Селии.
Джулиан, видимо, не заметил Сьюзен Холден. Он буквально набросился на мистера Банкрофта и страстно пожал ему руку.
– Мистер Банкрофт! Гай так много о вас рассказывал! – (Тут Лотти заметила, что Селия хмуро посмотрела на Гая: значит, сегодня вечером не только миссис Холден будет задавать вопросы.) – Садитесь же, прошу вас. Мы сейчас организуем чай.
– Мы не хотим доставлять вам беспокойство, – пробормотала миссис Холден, побледневшая при виде серии обнаженной натуры на стене.
– Никакого беспокойства. Совершенно никакого. Рассаживайтесь! Выпьем чая. – Он бросил взгляд на Аделину, которая по-прежнему оставалась неподвижной, разве что одарила гостей слабой улыбкой. – Я очень рад со всеми вами познакомиться, а то так получилось, что я вообще не знаю своих соседей. Вам придется извинить нас за некую нерасторопность в домашних делах: от нас только что ушла прислуга.
– О, я вам сочувствую, – сказала Ди Ди, опускаясь на плетеный стул. – Нет ничего хуже, чем остаться без прислуги. Я говорю Гаю, что держать в доме прислугу иногда требует больше сил, чем она того стоит.
– Но это только на Карибских островах, – сказал мистер Банкрофт, – где двадцать человек делают работу десятерых.
– Двадцать?! – поразился Джулиан. – Аделина была бы рада и одному. Прислуга в нашем доме никогда не задерживается. У нас с этим проблема.
– А ты попробуй ей платить, Джулиан. Хотя бы иногда, – посоветовал Джордж, успевший налить себе очередной бокал красного вина.
Аделина снова слабо улыбнулась. Лотти поняла, что в отсутствие Френсис подавать чай никто не собирается.
– Я приготовлю чай, – сказала она. – Меня это не затруднит.
– В самом деле? Превосходно. Какая ты чудесная девушка, Лотти.
– Чудесная, – ухмыляясь, поддакнул Джордж.
Лотти направилась в кухню, радуясь возможности сбежать из напряженной атмосферы гостиной. Пока она искала чистые чашки и блюдца, до нее доносился голос Джулиана, который расспрашивал мистера Банкрофта о его бизнесе и с еще большим энтузиазмом рассказывал о своем. Он сообщил мистеру Банкрофту, что продает искусство. Владеет галереями в центре Лондона и специализируется на современных художниках.
– И что, эта мазня имеет спрос? – поинтересовался мистер Банкрофт, расхаживая по комнате.
– И с каждым годом он растет. Некоторые художники на аукционах «Сотби» или «Кристи» за один год утраиваются в цене.
– Ты слышишь, Ди Ди? Неплохое вложение. Что скажешь?
– Если знаешь, что покупать.
– Да, тут вы правы, миссис Банкрофт. При неудачном совете у вас на руках может оказаться покупка, имеющая свою эстетическую ценность, но никак не денежную.
– Можно сказать, мы до сих пор не приобретали живопись, правда, Гаймилый? Те картины, что висят у нас в доме, я купила потому, что они красиво смотрелись.
– Вполне разумная причина приобретения вещей. Если вам вещь не нравится, не важно, сколько она стоит.
На кухонном столе Лотти увидела несколько солидных счетов за отопление, электричество и кое-какие ремонтные работы на крыше. Взглянув на них из любопытства, она была потрясена указанными суммами. Как и тем, что все они, видимо, являлись последним требованием.
– А это что такое?
– Это произведение Кляйна.[13] Да. В его работе холст не менее важен, чем сама живопись.
