Люди Сацумы двинулись на запад в последний раз вдоль Токайдо с мечами, завернутыми в хлопковые сумки. Сайго компенсировал свою отставку, открыв колледж, где обучал учащихся хорошему владению мечом и кодексу поведения самурая в обществе, самурайской морали — бусидо («путь воина»), а также современной военной тактике. На Кюсю возникли сто двадцать четыре филиала этой школы. Ее выпускники начали контролировать префектурные администрации. Когда правительство подняло тревогу, сторонники Сайго захватили армейский и военно-морской арсеналы Кагосимы.
Сайго отсутствовал, когда вспыхнуло восстание, но он не отрекся от своих людей. Он возглавил 40 тысяч воинов Сацумы, марш к Токио, где поклялся изложить жалобы своего клана и спасти императора от «порочных советников». Его дальнейшее продвижение было остановлено у крепости Кумамото (Центральный Кюсю), где он задержался на пятьдесят дней, и национальная армия получила достаточно времени, чтобы сконцентрироваться и снять осаду крепости. К началу июня 1877 г. дело Сацумы было проиграно, и в конце августа Сайго погиб, сражаясь на холме Сирояма (название которого можно перевести как «гора-крепость»), возвышающегося над Кагосимой.
Победа спасла Японию от сацумского сёгуната. Так как восстание осуществлялось во имя императора, клеймо позора в незначительной степени запятнало честь его участников. Муцу Мунемицу, например, работал в правительстве уже менее чем через десять дней после освобождения из тюрьмы, куда был посажен за связь с мятежниками. В Японии Сайго были возданы почести как патриоту.[211] Сац-Тё продолжал управлять, потому что сацумские офицеры возглавляли национальные силы в борьбе против собственного княжества. Хотя учебные заведения Сайго исчезли, влиятельные семьи с севера продолжали посылать своих сыновей для обучения в «духе Кюсю». Однако по крайней мере один вопрос был решен: от старого способа ведения войны отказались, и больше ни одна конница, вооруженная мечами, никогда не сразится с ударными частями армии императора.
КОММЕРЧЕСКИЕ НОВОВВЕДЕНИЯ
Война Сацумы оказалась очень тяжелым бременем для финансовой системы Мэйдзи, которая не могла абсорбировать поток бумажных денег — около 45 миллионов долларов, — необходимых для покрытия военных расходов. Цены на основные продукты питания поднялись почти вдвое. Муцухито пришел к власти, имея в запасе сумму денег, достаточную для содержания своего двора в течение лишь нескольких недель. Первые официальные расходы были покрыты за счет конфискации поместий Токугава[212] и захвата общинных земель. Полученных доходов было недостаточно для закупок вооружений, индустриализации и заселения Хоккайдо. К земельному налогу добавились налоги на рис, вино, табак и соевые бобы.
Половина новых акцизных сборов была необходима для импорта золота и серебра. Добыча в горной промышленности упала, и из Японии до Реставрации иностранными торговцами было вывезено значительное количество золота. Эти торговцы быстро обнаружили, что кобан (золотая монета. — Ред.), стоивший четыре серебряные монеты, будет стоить пятнадцать в Китае или Лондоне, и соответственно покупали золото для быстрого получения прибылей. В первый год Мэйдзи были выпущены казначейские банкноты в обмен на рисовый урожай, но в течение трех лет эти банкноты циркулировали наравне с серебром.
По совету Ито Япония приняла золотой стандарт валюты. От него отказались после сацумского восстания и восстановили только после выплаты контрибуции Китаем по окончании войны с цинским режимом. Принимались все усилия, чтобы избежать финансирования за счет внешнего заимствования. Государственные деятели старшего поколения знали, как часто после предоставления займа происходило военное вмешательство европейских империалистов. Япония одолжила за рубежом не более 12 миллионов долларов[213], но внутренний долг, приносящий доходы, возрос до 200 миллионов долларов, или седьмой части ежегодного национального дохода.
Япония быстро построила банковскую систему по образцу американской. К 1880 г. были учреждены 153 национальных банка. Чрезмерное кредитование вызвало панику, и ряд банков обанкротились. Система стабилизировалась с основанием Банка Японии, половина акций которого принадлежала правительству.
С распадом старой феодальной классовой системы и обретением свободы выбора местожительства последовали новые инициативы. Большинство коммуникационных систем, известных Западу, были внедрены в Японии к 1875 г. Строительство железных дорог осуществлялось медленно, пока правительство не гарантировало инвесторам 8 %-ю прибыль. К 1888 г. было построено только 320 миль (515 км) рельсового пути. Спустя десять лет длина увеличилась в десять раз, три четверти строительства финансировалось частным капиталом. Работами сначала руководили английские инженеры, которые ввели метровую колею, как на железных дорогах Индии. Инвесторы испытывали меньше сомнений при организации грузоперевозок. В первые тридцать лет правления Мэйдзи торговый тоннаж увеличился с 18 тысяч до почти 600 тысяч, половина грузов транспортировалась все еще на парусных судах. Япония имела один из самых крупных рыболовецких флотов в мире.
Внешняя торговля поощрялась, хотя ее первым результатом стало увеличение внутренних цен. Экспортными товарами были шелк-сырец и чай (в Европу) и рис (в Китай), стоимость их экспорта поднялась до более чем 25 миллионов долларов.[214] Хлопковое волокно стало одной из ведущих статей импорта вскоре после того, как английские специалисты ввезли в Японию прядильные машины. В 1882 г. была учреждена японская ассоциация прядильщиков. Производимые хлопковые ткани шли на экспорт.
Если не принимать во внимание природные ресурсы, перспективы промышленности выглядели блестяще. Страна обладала грамотной и многочисленной рабочей силой. Профессиональные умения, разделение труда и общенациональный рынок развились еще в период правления Токугава. Кроме того, сильные торговые гильдии, которые раньше подавляли конкуренцию и сопротивлялись новым методам, были распущены.
Вначале правительство Мэйдзи создало образцовые корпорации в таких новых отраслях промышленности, как чугунное литье, производство стекла и цемента. Влияние военных расходов на японскую промышленность имело решающее значение. Все предприятия, которые способствовали развитию армии и военно-морского флота, поддерживались, а другие оказались без помощи государства и, скорее всего, оставались небольшими и разбросанными, полагаясь на эксплуатацию рабочей силы, получавшей мизерную заработную плату.
КОНЦЕНТРАЦИЯ КАПИТАЛА ДЗАЙБАЦУ
Денежный капитал аккумулировался среди рисовых брокеров до 1868 г., и на Осаку с ее зерновой биржей приходилось 70 % национального богатства. Небольшие капиталисты стремились инвестировать только в землю, но среди верхних слоев тёнин (горожан) были люди, которые желали финансировать Реставрацию императора. Главным среди них был Мицуи Токиаки, выходец из большой семьи торговцев, ставший финансовым агентом нового режима и со временем основателем первого Национального банка.
По другому пути происходил подъем дома «Мицубиси».[215] Его основателю Ивасаки Ятаро фактически бесплатно были переданы транспортные средства, которые использовались экспедиционными силами, воевавшими на Формозе, и он сделал из них эффективно действовавшую прибрежную торговую флотилию. Возможно, в знак благодарности министру финансов Окуме, Ивасаки помог организовать Прогрессивную партию. Сац-Тё наказал его, поддержав конкурировавшую судоходную линию, которая, однако, объединилась с «Мицубиси» в 1885 г. в общество Ниппон юсэн кайся (НЮК). НЮК, поддержанное значительной субсидией, вскоре вытеснило англичан из прибрежной торговли, затем осуществляло перевозку пассажиров и грузов в Китай и Америку. Его флаг в дальнейшем увидят на многих основных маршрутах мировой торговли.
Сравнимых достижений добились и другие фирмы, так что «Мицуи», «Мицубиси», «Сумимото», «Ясуда» и меньшие по размеру компании, как, например, «Конойкэ» и «Симада», получили общее наименование дзайбацу, или «денежный клан». Они также удерживали финансовую власть, как Сац-Тё — политическую. Каждая из компаний дзайбацу включала связанные между собой вертикальные объединения, действовавшие и в промышленности, и в банковском деле. Они ссужали деньги небольшим конкурентам под 10–18 % и при удобном случае в конечном счете поглощали их. Япония никогда не пыталась контролировать их тресты и картели. Монополия, экономическая форма олигархии, увековечивает дух семейного феодализма.[216] Однако, хотя коллективная власть трестов была внушительной, новые бюрократы и их военные союзники не хотели, чтобы тёнин лишили их руководящей роли, как это произошло с самураями Токугава.
