– Мой дом. Здесь я вырос и периодически живу.
– Периодически? – мгновенно цепляюсь за фразу.
– Какая ты у меня нетерпеливая, Ангелочек! Вот всё тебе нужно узнать сразу! – поддразнивает он и поясняет: – Время от времени, когда не занят работой и не живу в своей скромной холостяцкой квартире.
Голова начинает гудеть от переизбытка информации, но я выдаю мужчине милую улыбочку:
– О, милый, да ты завидный жених!
– Не сомневайся, милая, стоит тебе только узнать меня чуточку ближе, ты будешь приятно удивлена.
Женя берёт меня за руку, переплетая наши пальцы, и ведёт к дому. Без особого труда отпирает ключами замок. Втягивает в тёмный коридор.
– Ты не включишь свет?
– Не-а, – по-мальчишечьи задорно отзывается Женя. – Так интересней.
Он быстро раздевается, снимает с меня куртку, стремительно опускается к моим ногам и разувает.
Поднявшись, он бегло целует меня, берёт за руку, делает пару шагов, и тут вспыхивает свет.
– Привет, девчонки, – ухмыляется Женя. Я в полном замешательстве выглядываю из-за его спины и обнаруживаю трёх девушек практически одного возраста. Они стоят в проходе, сбившись в кучку в своих разноцветных пижамах. В руках у одной скалка, у другой – половник, у третьей, той, что постарше, большой нож. И все они с любопытством смотрят на меня. Пока не расступаются, освобождая проход для ещё одного человека. И Женя говорит: – Здравствуй, мама!
Я. Его. Убью!
16. Ангелина
– А вы же днём собирались приехать, разве нет? – спрашивает Женя после секундной заминки.
– А ты вообще не собирался приезжать! – говорит девушка со скалкой. Та, что держит половник, пихает её локтем.
Их мать бросает на меня быстрый взгляд и полностью сосредотачивается на своём сыне.
– Привет, сыночка. – Я едва сдерживаю смех. Это вот этот прохвост – сыночка? – Рада, что ты всё-таки выкроил время, чтобы провести этот день с нами!
Крича наперебой: “С днём рождения, братец!” три девицы бросаются на Женю, едва не сбивая того с ног. Он смеётся и привычно сгребает всех троих в охапку. Я с улыбкой наблюдаю за их дурачеством, пока не чувствую на себе изучающий взгляд со стороны.
Осторожно поднимаю глаза, и наши взгляды пересекаются. Я не нравлюсь ей, это читается сразу. Возможно, потому что подсознательно она, как мать этого большого мальчика, боится любой конкуренции. А может, потому что своим материнским сердцем чувствует, что между нами нет чувств и заранее переживает за сына. Я не знаю. И честно говоря, не собираюсь разбираться. Сейчас мне нужно просто пережить время, проведённое здесь, и минимизировать общение с этой его роднёй.
Но тем не менее я вежливо улыбаюсь этой женщине и говорю:
– Здравствуйте.
Услышав мой голос, Женя, словно только сейчас вспомнивший о моём существовании, торопится меня представить:
– Это Ангелина, моя…гостья. Подумал, что если одной красавицей в доме будет больше, мне же приятней, – он смеётся, нащупывая мою руку и притягивая к себе. Тело деревенеет. Я не могу пошевелиться и лишь в последнее мгновение заставляю себя сделать шаг, чтобы не попасть в ещё более глупое положение и не повалиться на тянущего меня придурка. – Ангелочек, это мои сёстры, я тебе о них рассказывал, Наташа, Лена и Настя. И, конечно, наша мама – Светлана Александровна.
Девушки машут мне и неуверенно говорят: “Привет!”, а я переминаясь с ноги на ногу, удерживая на лице глупую улыбку. Женя тихо вздыхает и добавляет:
– С вашего позволения я покажу Ангелине нашу спальню и вернусь немного поболтать перед сном.
Он проводит меня мимо своей семьи, все представительницы которой смотрят на меня как на диковинную зверушку. Едва за моей спиной закрывается хлипкая дверь, я набрасываюсь на мужчину:
– Ты!.. Ты кем себя возомнил?! Ты зачем меня к своим притащил?!
– Т-ш-ш, Ангелочек, – быстро перебивает он, прикладывая к моим губам пальцы. – Во-первых, они должны были приехать только завтра, ну, точнее, уже сегодня днём, и я собирался тебя подготовить к встрече к этому времени. То, что они уже здесь, я понял по приезде, и было уже глупо переигрывать всё назад. Во-вторых, тебе нужен полноценный отдых после сегодняшнего приключения, вдали от суеты и, самое главное, работы, а здесь практически не ловит сеть, и я планирую хорошенько позаботиться о тебе. Сон, прогулки на свежем воздухе, вкусная еда… В-третьих, ты всё равно уже здесь, и, как видишь, ничего смертельного в этом нет. И я не буду скрывать, как счастлив провести время с тобой в неформальной обстановке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Мы только и делаем, что проводим время внеформальнойобстановке! – шиплю я. – Если ты вдруг забыл, то я тебе напомню: в формальной обстановке мы можем встретиться только в СИЗО!
Юджин обнимает меня, притягивая к груди.
– Тебя же это и бесит, Ангелин? Ты же наверняка хочешь, чтобы я сводил тебя погулять, да? Но мы вынуждены сидеть в твоей квартире…
Я тычу пальцем ему под рёбра.
– Нет, не бесит. И ничего такого не хочу.
– Врёшь, тебе нравится мысль, что я свожу тебя на настоящее свидание…
Я закатываю глаза. И даже собираюсь возразить, но Женя стремительно накрывает губы дерзким поцелуем. Такой разговор мне куда больше по душе. Я закидываю руки ему на шею, ныряю пальцами в волосы…
– Кхм, – слышится от двери, и мать Жени говорит: – Прошу прощения за беспокойство, не хотела вам помешать. Я принесла свежее бельё и полотенца.
Мужчина отрывается от меня, пересекает комнату и берёт из рук матери стопку белья.
– Спасибо, мам. Извини, что тебе приходится хлопотать в столь позднее время…
– Ничего, я всегда тебе рада, ты же знаешь, сынок! Спасибо, что приехал, – её голос становится тихим и печальным. Мне неудобно быть свидетелем этой сцены. Даже мне очевидно, что Женя редко видится с семьёй, и я считаю, что ему не стоило брать меня с собой.
Мужчина перекладывает бельё на одну руку, а другой приобнимает мать.
– Освободился буквально в последний момент, мам, и решил не нарушать традиций.
– Вот и молодец, – хвалит женщина. – С днём рождения, сынок. Будь счастлив. Пусть Бог тебя хранит!
– Спасибо, мамуль! Бог меня хранит твоими молитвами, а счастье само пришло! – усмехается он, явно намекая на меня.
И, очевидно, не мне одной так кажется. Светлана Александровна стреляет в меня взглядом. Прицельно. Словно насквозь считывает всё, что в мыслях вертится. И это ей, во всей видимости, не нравится.
Женщина хмурится, чуть заметно поджимает губы и говорит:
– Ну… Отдыхайте, дети. – И стремительно покидает спальню своего сына.
Женя прикрывает дверь. Откладывает в сторону постельное бельё. Подходит ко мне.
– У тебя правда сегодня день рождения? – спрашиваю, опережая любые его слова.
– Да. Ты же не думаешь, что я подговорил мать и сестёр, чтобы ввести тебя в заблуждение о причинах нашего приезда?
– Почему ты мне не сказал?.. У меня даже подарка для тебя нет…
Женя усмехается, обхватывает моё лицо ладонями, вглядываясь в глубину моих глаз.
– Ты так ничего и не поняла, Ангелин? – спрашивает глухо. – Ты и есть мой подарок!
Мучительно медленно мужчина склоняет голову и невесомо касается моих губ, обводит их окружность призрачными поцелуями, прежде чем прикусить нижнюю губу и ворваться внутрь. Пока язык доводит меня до умопомрачения, Женя оглаживает пальцами моё тело. Накрывает ягодицы ладонями и отрывает от пола.
Не мешкая, я обвиваю его бёдра ногами. Практически не глядя, Женя подхватывает полотенца и, продолжая безостановочно меня целовать, куда-то несёт. Периодически мы врезаемся в стены, создаём много шума. Мне стыдно от осознания, что этот дом полон народа, но самого хозяина, кажется, это нисколечко не колышет.
Мы занимаем тесную уборную, быстро избавляемся от вещей. Женя включает воду в душевой кабине и проталкивает меня туда.
Он долго мылит меня своим гелем, словно ему доставляет какое-то особое удовольствие скользить руками по моей груди, всё чаще задевая твёрдые камушки сосков, словно невзначай касаться промежности, заставляя меня учащённо дышать от предвкушения следующих ласк. И наконец прижимается ко мне, упираясь возбуждением в ягодицы, широкая ладонь накрывает лобок, проворные пальцы касаются клитора, и я расслабленно откидываю голову назад, на его плечо. Женя целует мою шею, посасывает мочку уха, быстрыми движениями воспламеняя оголённые нервы. Я кусаю губы, чтобы удержать рвущиеся стоны, и плавно обмякаю в мужских руках.
