— Что ты подразумеваешь, под «легко приходить и уходить»? — спросил он. — Разве пегасам не придется преодолеть два лестничных пролета, что бы попасть сюда?
Аннабет постучала костяшками по стеклу.
— Это запасные двери, как на бомбардировщике.
Перси сглотнул.
— Ты хочешь сказать, мы сидим на дверях? Что, если они откроются?
— Полагаю, что в таком случае, мы упадем навстречу нашей смерти. Но они не откроются. Скорее всего.
— Замечательно.
Аннабет засмеялась.
— Знаешь, почему я люблю это место? Не только из-за красивого вида. Тебе оно что-нибудь напоминает?
Перси огляделся: клетки и стойла, свисающая с бруса лампа из небесной бронзы, запах сена и, конечно, Аннабет, сидящая рядом с ним, ее лицо, таинственно мерцающее в мягком янтарном свете.
— Тот зоо-фургон, — решил Перси. — На котором мы ехали в Лас-Вегас.
Ее улыбка сказала ему, что он угадал.
— Это было так давно, — сказал Перси. — Мы были в плохой форме, мотались по всей стране, чтобы найти эти дурацкие молнии, и попали в грузовик с животными, с которыми жестоко обращались. Как ты можешь ностальгировать по тем временам?
— Потому что, Рыбьи Мозги, тогда мы впервые по настоящему поговорили, ты и я. Я рассказала тебе о моей семье, и… — она сняла свое ожерелье, с нанизанным на него кольцом ее отца и красочными глиняными бусинами за каждое лето, проведенное в лагере-полукровок.
Теперь на кожаном шнурке было кое-что новенькое: красный кулон из коралла, который Перси подарил ей, когда они только начали встречаться. Он принес его из дворца своего отца со дна моря.
— И, — продолжила Аннабет. — Это напоминает мне, насколько долго мы знаем друг друга. Нам было по двенадцать, Перси. Можешь ли ты в это поверить?
— Нет, — признался он. — Так… я уже нравился тебе тогда?
Она ухмыльнулась.
— Да я тебя терпеть сначала не могла. Ты меня раздражал. Затем я терпела тебя на протяжении нескольких лет. А потом…
— Ладно, я понял.
Она наклонилась к Перси и поцеловала его. Это был хороший, надлежащий поцелуй, который никто не наблюдал… ни римляне, ни сумасшедшие кричащие сатиры.
Аннабет отстранилась.
— Я скучала по тебе, Перси.
Перси хотел сказать ей тоже самое, но этих слов было бы недостаточно. Когда он был с римлянами, он оставался живым почти исключительно благодаря мыслям об Аннабет. И «я скучал по тебе» не могло точно выразить этих чувств.
Он вспомнил, как этим вечером Пайпер вынудила фантома покинуть его разум. Перси даже не замечал его присутствия, пока она не применила свою силу внушения.
Но когда фантом ушел, Перси почувствовал, словно из его головы вытащили раскаленный гвоздь. Он не осознавал, как много боли приносит ему дух, пока тот не исчез. Потом его мысли прояснились, а душа удобнее расположилась в его теле.
И когда он сидел здесь с Аннабет, он чувствовал нечто подобное. Последние месяцы просто могли стать одними из его кошмаров. События в Лагере Юпитера казались такими же нечеткими и нереальными, как битва с Джейсоном, когда их контролировали фантомы.
Тем не менее, он не жалел о времени, проведенном в Лагере Юпитера. Оно открыло ему глаза на многое.
— Аннабет, — нерешительно начал он. — В Новом Риме полубоги живут совсем по-другому, в мире и покое.
Выражение ее лица приняло оборонительный характер.
— Рейна объяснила мне это. Но, Перси, твое место в лагере-полукровок. Та другая жизнь…
— Я знаю, — перебил Перси. — Но пока я был там, я видел столько полубогов, живущих без страха: дети ходят в колледж, парочки женятся и воспитывают семьи. Там все иначе, не так, как в лагере-полукровок. Я не переставал думать о нас с тобой… и, возможно, когда-нибудь, когда эта война с гигантами закончится…
Было трудно судить в золотом свете лампы, но ему показалось, что Аннабет покраснела.
— Ох, — сказала она.
Перси испугался, что сказал слишком много. Возможно, он напугал ее большими мечтами о будущем. Обычно, это она строила планы. Перси мысленно проклинал себя.
Несмотря на то, как долго он знал Аннабет, он чувствовал, что так и не понимает ее полностью. Даже после того, как они встречались на протяжении нескольких месяцев, их отношения казались новыми и хрупкими, словно стеклянная статуэтка. Он приходил в ужас от одной мысли, что может сделать что-нибудь неправильное и разрушить все.
— Прости, — сказал он. — Просто… мне было необходимо думать об этом, чтобы продолжать идти дальше. Чтобы не отчаяться. Забудь…
— Нет-нет! — сказала она. — Нет, Перси. Боги, это так мило. Просто… мы, похоже, сожгли этот мост. Если мы не сможем исправить отношения с римлянами… ну, два лагеря полубогов никогда не придут к миру. Вот, почему боги держали нас на расстоянии. Не думаю, что мы когда-нибудь смогли бы стать своими в этом месте.
Перси не хотел спорить, но он не мог перестать надеяться. Это казалось важным — не только для него и Аннабет, но для всех полубогов. Должен же быть способ принадлежать к двум мирам одновременно.
В конце концов, это и значило быть полубогом — не только принадлежать к миру смертных и Олимпу, но и уметь мириться с обеими сторонами твоей природы.
К несчастью, это привело его к мысли о богах, войне, с которой они столкнулись, и о его сне о близнецах Эфиальте и Оте.
— У меня был кошмар, когда ты меня разбудила, — признался он.
Он рассказал Аннабет о том, что увидел.
Казалось, даже самые волнующие части ее не удивили. Она печально покачала головой, когда он описал ей Нико, лишенного свободы в бронзовом сосуде.
Ее взгляд наполнился злостью, когда он рассказал ей о планах гигантов, о чем-то вроде грандиозного шоу по разрушению Рима, включающего их мучительные смерти в качестве увертюры.
— Нико — наживка, — пробормотала она. — Приспешникам Геи, должно быть, как-то удалось его захватить. Но мы все еще не знаем, где в точности они его держат.
— Где-то в Риме, — сказал Перси. — И где-то под землей. Они сказали, что Нико проживет еще несколько дней, но я не представляю, как он сможет продержаться так долго без кислорода.
— Еще пять дней, согласно Немезиде, — сказала Аннабет. — Календы июля. По крайней мере, хоть конечный срок имеет теперь смысл.
— Что такое календы?
Аннабет ухмыльнулась, словно была рада вернуться к привычному порядку вещей: незнающий Перси и она, объясняющая все вокруг.
— Это просто римское название начала месяца. Вот откуда пришло слово «календарь». Но как Нико сможет продержаться так долго? Нужно будет поговорить с Хейзел.
— Сейчас?
Она заколебалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
