Деблокировочные действия по выручке окруженных войск Юго-Западного фронта, организованные главкомом ЮЗН, не имели успеха, так как силы, для этого предназначенные (2 кк, 5 кк и части усиления), были использованы не в прямых интересах деблокады, а в интересах контрудара по второстепенным группировкам противника.
Усилиями войск 40-й и 38-й армий, 2-го и 5-го кавалерийских корпусов советскому командованию удалось осуществить первоначальное восстановление Юго-Западного фронта. Быстрое прибытие резервов Ставки ВГК позволило осуществить дальнейшее укрепление фронта и восстановить 21-ю армию, которую возглавил генерал-полковник Я. Т. Черевиченко.
Привлечение 6-й армии Южного фронта к взаимодействию с 38-й армией для борьбы в районе Краснограда способствовало устойчивости ЮЗФ, но ослабляло ЮФ.
26.09 Ставка ВГК признала целесообразным упразднить управление главкома Юго-Западного направления, возложив на Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко только функции командующего войсками Юго-Западного фронта.
К исходу 26.09 войска ЮЗФ занимали следующее положение:
— 40 А (отряд Чеснова, 3 вдк, 293 сд, 227 сд, 1 гв. мсд) — занимала оборону на фронте Теткино, Ворожба, Ольшана, имея против себя части 17 тд, мп «Великая Германия», части 10 мд;
— 21 А (100 сд, 2 кк, 1 и 129 тбр, остатки 297 сд, 5 кк, 212 мд, 3, 142 тбр) — вела оборонительные бои против частей 16 мд, 101 лпд на фронте Ольшана, Гадяч, Шишаки, Диканька;
— 38 А (34 кд, 132 тбр, 300 сд, 226 сд, 169 сд, 199, 304 сд, 76,47 гсд) — вела оборонительные бои на фронте Гавронцы, Нижняя Кочубеевка, Карловка, Красноград, имея против себя части 100, 57, 9, 68, 295 и 297 пд.
В целом против ЮЗФ 26.09 действовали следующие немецкие войска: часть сил 1-й танковой группы и полностью 2-я танковая группа, 6-я армия и 17-я армия, однако 2-я танковая группа уже находилась в стадии перегруппировки для действий против Брянского фронта; главные силы 1-й танковой группы заканчивали перегруппировки для наступления против Южного фронта. Главные силы 6-й армии противника также еще не подошли, так как были заняты ликвидацией котлов окружения.
По состоянию на 27.09 соотношение сил в полосе ЮЗФ было приблизительно равным в первых эшелонах войск, ведущих бой; общее же соотношение сил выражалось в значительном преимуществе для немецких войск.
Решение командующего войсками ЮЗФ, как видно по его директиве № 28/оп от 27.09, заключалось в переходе всеми армиями к обороне: «Задача войск фронта — организовать прочную оборону и не допускать прорыва противника на восток». Этой же директивой 6-я армия в составе 270, 275, 265 сд, 26 и 28 кд, Днепропетровского артиллерийского училища передавалась в состав Южного фронта и получила задачу «овладеть Красноградом».
Поражение войск Юго-Западного фронта явилось подлинной катастрофой для Красной армии, превзошедшей по своим масштабам трагедию в Белоруссии. На 1 сентября без фронтовых резервов, запасных частей и тылов в Юго-Западном фронте насчитывалось 752–760 тысяч человек, 3923 орудия и миномета, 114 танков, 167 боевых самолетов[85]. К моменту окружения в котле оказались 452,7 тысячи человек, 2619 орудия, 1225 минометов, 64 танка[86]. До 2 октября из окружения вышли почти 15 000 человек[87]. Германские историки считают, что под Киевом к 25 сентября силами групп армий «Юг» и «Центр» было взято в плен 665 тысяч человек[88]. В это число вошли бойцы и командиры не только Юго-Западного, но и Брянского фронта, плененные в августе-сентябре 1941 года.
Точность этих данных пусть остается на совести командования группы армий «Юг» и германских историков. Безусловным остается лишь то, что число военнопленных было действительно огромным. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что командующие 6-й и 17-й германскими армиями вынуждены были вывести из боя по одной пехотной дивизии в помощь охранным, не справлявшимся с обслуживанием военнопленных. На долю плененных под Киевом выпали еще большие страдания, чем те, которые пришлось испытать советским воинам, попавшим в руки врагов под Уманью.
Так, военнопленные, собранные в тылу 17-й армии, транспортировались пешком через Лубны и Хорол в район Умани на расстояние 400 км. На сутки марша протяженностью 30–40 и более километров им выдавалось по 20 граммов пшена и 100 граммов хлеба. Не будучи в состоянии справиться со снабжением плененных, а может, и не желая того, командующий 6-й армии генерал Рейхенау приказал пристреливать ослабевших. Примечательно, что этот приказ не встретил возражений в вышестоящих военных инстанциях. Инспектировавший 6-ю армию полковник абвера Лаузен в докладе о приказе своему руководству 31 октября сетовал лишь на то, что расстрелы часто производятся в населенных пунктах и местное население становится их свидетелем[89].
В этих жутких условиях советские военнопленные вовсе не напоминали «стадо послушных животных», одолеваемых голодом и подавленных страхом, как их иногда изображают бывшие офицеры и генералы вермахта… Документы свидетельствуют как раз об обратном. Так, по докладу 25-й пехотной дивизии штабу 17-й армии, 25 сентября в районе Лубны взбунтовались 33 тысячи военнопленных армейского сборного пункта[90]. Спустя почти месяц штаб все той же дивизии сообщал командующему тыловым районом группы армий «Юг», что «транспортировка военнопленных ввиду сопротивления и истощения очень тяжела»[91].
Ряду работников штаба фронта удалось пробиться к своим войскам. Вышел из окружения со своей группой начальник оперативного отдела генерал-майор И. Х. Баграмян. Начальник первого отдела автобронетанкового управления майор Г. Е. Стогний вывел в район Ахтырки 250 работников автобронетанкового управления, ВОСО и других отделов. Вслед за своим 66-м стрелковым корпусом вышли Военный совет и штаб 21-й армии во главе с командующим генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым, членом Военного совета дивизионным комиссаром С. Е. Колониным, начальником штаба генерал-майором В. Н. Гордовым. Около четырех тысяч кавалеристов вывел комбриг А. Б. Борисов, а командир 3-го воздушно-десантного корпуса полковник И. И. Затевахин — более двух тысяч бойцов с техникой и вооружением. Вырвались из вражеского кольца командир 31-го стрелкового корпуса генерал-майор А. И. Лопатин, командир 15-го стрелкового корпуса генерал-майор К. С. Москаленко, командир 67-го стрелкового корпуса комбриг Ф. Ф. Жмаченко, командир 219-й стрелковой дивизии генерал-майор П. П. Корзун, партийные и советские работники — участники героической обороны Киева. Среди них — секретарь Киевского горкома партии К. Ф. Москалец, секретари киевских райкомов партии Ф. П. Остапенко, А. И. Давыдов, П. М. Овчаренко, И. И. Миронов и другие.
В результате катастрофы под Києвом Красная армия лишилась самого сильного фронтового объединения. По данным, опубликованным в 2001 году сотрудниками Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, в Киевской оборонительной операции Красная армия потеряла свыше 700,5 тысяч человек, из них 616,3 тысяч безвозвратно[92].
Несмотря на тяжелое поражение войск Юго-Западного фронта, оборона столицы Украины и всего Юго-Западного направления имела большое политическое и военное значение.
В самый тяжелый период войны в течение трех месяцев войска фронта измотали и обескровили группу армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала фон Рундштедта и вынудили германское командование перебросить в район восточнее Киева крупные силы из группы армий «Центр» — 2-ю полевую армию и 2-ю танковую группу, чем облегчили до некоторой степени положение советских войск, преграждавших немцам путь на Москву. Ожесточенные бои на киевском направлении не только стоили противнику больших потерь, но и более чем на месяц задержали его наступление на московском направлении, сорвав оперативные расчеты германского командования.
Тем самым боевые действия войск Юго-Западного фронта оказали большое влияние на дальнейший ход войны. Об этом свидетельствует признание и самих немецких генералов.
Например, бывший командующий 2-й танковой группы генерал Гудериан писал: «Бои за Киев несомненно означают (для вермахта. — Примеч. авт.) крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех также крупное стратегическое значение, остается под сомнением». Гальдер прямо называл сражение под Киевом «величайшей стратегической ошибкой в восточном походе» германского командования. Наконец, германский генерал Бутлар еще откровеннее писал о битве на киевском направлении: «Из-за нее немцы потеряли несколько недель для подготовки и наступления на Москву, что, по-видимому, немало способствовало его провалу».
Источники и литература
1. Материалы Центрального архива Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ).
