сработали средства ПРО. Допустим и второй вариант, неприятель сохранил район для себя.
— Выдвигаемся! — лейтенант сделал характерный жест. — Комотд Раз идет впереди с отделением. 3-е замыкающее. Я со вторым в центре группы. Никому не расслабляться! Смотреть в оба! Есть данные, что мы не одни здесь!
К нему обратился радист:
— Срочный вызов!
Лейтенант выслушал приказ штаба и изменился в лице. Потом вновь подозвал командиров отделений.
— Приказ изменился! — доложил он. — В башню сегодня не идем! Разведку отменили.
— Когда вертушки придут? — спросил комотд Раз.
— Вертушки не придут. До новых указаний.
— Мы все сдохнем здесь, — спокойно констатировал К-раз. — Пипирки нам точно больше не понадобятся. Что они там в штабе надумали? Использовать нас вместо подопытных свинок? Сколько мы рентген получим пока лысины светиться не начнут.
Лейтенант подозвал дозиметриста уточнить радиационный фон. Тот успокоил, что фон нормальный. Есть незначительные точечные превышения, но они и без всяких войн существовали всегда.
— Дискуссия закончена! Скоро стемнеет. Ищем место для ночевки! — бодро приказал лейтенант.
Но ему самому мысль о ночевке в этом гиблом месте навевала тревогу. Были нехорошие предчувствия.
По большому счету тут и не могло быть иных.
Ночь в парке.
Нахождение на центральной аллее в силу приближающейся ночи становилось нежелательным, и лейтенант отдал приказ выдвигаться к окраине. Лучшим вариантом было бы убраться за территорию выставки и где-то пересидеть.
Что-то с упавшей башней было не так. В городе нигде не было замечено ни единого движения. Ни мародеров, ни собак, ни птиц. В башне же движение было, если это конечно не обман зрения. Лейтенант привык доверять своему чутью, имел опыт боестолкновений с китайцами в Хабаровском крае. Если что-то плохое могло произойти, оно обязательно произойдет, так было всегда.
Двигались в прежнем порядке. Впереди командир 1 отделения со своим отделением, комвзвода в середине колонны. Замыкало 3-е отделение. Шли быстро, огибая холмы рукотворного мусора-идеальное место для засады. Но никто на них не напал, однако темнело довольно быстро. Ученые говорили что-то насчет смещения климатических зон из-за Конфликта, лейтенант особо не вникал. Ему достаточно было того, что еще полчаса и их резко накроет абсолютной тьмой.
Небо затянули мрачные облака, скрывшие луну, и даже клонящееся за горизонт солнце с трудом пробивалось сквозь них. Казалось, что там висит бледный медный таз.
Вышли на связь идущие впереди разведчики и доложили, что видят уцелевшее здание. Лейтенант уточнил расположение по тактическому планшету. Они находились в лесопарковой зоне выставки и до выхода еще топать и топать. Парк опять же, не асфальт. А собственных рук практически не видно из-за наступивших сумерек.
На вооружении группы имелись приборы ночного видения. Но двигаться ночью в пораженной местности-овчинка выделки не стоила. Разведка тем временем доложила, что здание хорошо сохранилось, окон конечно нет, но стены без трещин.
— Выдвигаемся и занимаем! — решил лейтенант.
Парк разросся в плохо проходимую чащу. Взвод потерял много времени, пробираясь через заросли и спотыкаясь о корневища. Им повезло наткнуться на место, где когда-то подразумевался пруд. Вода высохла, от лодок остался хлам, но дно не успело зарасти, и солдаты прошли по нему прямиком к цели.
Свет фонарей заметался по типичному выставочному павильону. Помпезное здание с колоннами по всей высоте, с лепниной в виде гербов и флагов на плоской крыше. Когда-то были и окна по всей высоте, теперь вместо них зияли пустые проемы.
Командир распорядился поставить посты у каждого проема или входа, а также на крыше. Дополнительно по периметру на деревьях укрепили видеокамеры и датчики движения. Так как делали на скорую руку, охват получился не полный.
Внутри павильон состоял из одного просторного зала с каменным полом, на котором сидеть было холодно, поэтому бойцы натащили находящийся тут же мусор - доски, остатки седалищ от кресел и диванов, полотнища навсегда испорченных картин, устраиваясь кто как может. Достали сухпай. Разводить огонь лейтенант запретил, чтобы не демаскировать свое местоположение. Правда, никто толком не понимал от кого.
Пристроившись на старой сидушке мимо торчащих пружин, лейтенант по очереди подключал к командирскому планшету изображения с наружных видеокамер. Приборы ночного видения окрашивали картинку в ярко-зеленый цвет.
В момент передвижения лейтенант обратил внимание, что парк чересчур разросся. Деревья были большие и старые, точно им было по 100 лет. Насколько он был в курсе, им должно было быть не более 20-ти.
Подозрения его подтвердились, когда в объектив камеры влез ствол по меньшей мере метров 5 в обхвате. И таких великанов был и не один и не два. Чем черт не шутит. Возможно, действие радиации.
Проверяя посты, лейтенант поднялся на крышу. Бойцы о чем-то шепотом спорили. Лейтенант спросил, в чем дело.
Боец показал на надстройку на крыше, ту самую, с гербами и флагами, и сказал, что влез на нее, так как с нее обзор лучше-и увидел движение на надстройке упавшей башни. Второй возразил, что тоже лазил, но ничего не заметил, и они снова заспорили.
Лейтенант приказал оставить разговорчики и вынужден был полезть сам.
— Не стоит, командир, — заметил сержант. — Можете пи… нуться!
— Пошути у меня! — огрызнулся лейтенант.
Он влез на верхушку герба, овеваемый ночной прохладой - и вся выставка оказалась как на ладони. Замершая, безжизненная, притихшая. Громада башни лежала вдали словно туша животного.
Лейтенант пристроил на шлеме бинокль с инфракрасной подсветкой. «Бочка» надстройки лежала на боку, частично утопив нижнюю часть в грунте. С разбитых окон и балконов свисали полотнища технических тканей точно флаги о капитуляции. Творение передовой человеческой мысли было обречено тут сгнить.
А действительно, подумал лейтенант. Вот разберемся с Европой, дойдут руки и до Москвы. Что будем с башней делать? Поднять нереально. Утилизировать? Это сколько надо эшелонов, техники, человеческих ресурсов. Правительство никогда на это не пойдет. Стало быть, гнить этому чуду вечно.
И тут он увидел.
7. Жан Вальжан
Аэропорт Нового Героя России Кириенко (бывший Шарль де Голь). Иль-де-Франс. Париж
Из Самары вылетел гражданин России Адольф Бекк, а прилетел уже Жан Вальжан, индивидуальный предприниматель и прохиндей. Покинув самолет, он шел по прозрачному рукаву к терминалу. Обшарпанные стены из древнего пластика украшали свежие руны. Преобладали стилистические изображения мужских пенисов. Для непонятливых рисунков сопровождали надписи по-русски.
Оказавшись в зале, Вальжан встал в самую длинную очередь-для жителей колонии. Граждане метрополии проходили без очереди. Среди них заметной фигурой мелькнул сын артиста Боярникова, депутат и бизнесмен. За ним шли его 3 официальные жены, одна из которых была негр. На депутатов многие статьи уголовного кодекса не распространялись, в их числе
