— Деревяшка какая-то. Тонкая, как оглобля. Еще одна наискось. Телега, что ли? Вон угол выглядывает. Вроде как сундука. Истлел весь. Сейчас, подкопаю.
— Здесь телег больше трех десятков зарыто, — присев на краю, на всякий случай предупредил Зверев.
— Да, сундук, — подтвердил холоп, слегка расчистив грязь. — Боковина. Все равно гнилье. Может, я сломаю сбоку да глянем, чего внутри?
— Давай, давай, — нетерпеливо потребовали Риус и Васька.
Пахом размахнулся, ударил. Стенка проткнулась, как бумажная, и отвалилась. Наружу посыпалась какая-то труха, камушки, косточки. Семьсот лет прошло — что в сырой земле уцелеет? Дядька копнул дальше, и на свет выкатилась медвежья черепушка, украшенная на лбу широкой желтой пластиной в виде раскинувшей крылья птицы.
— Упырий царь… — восхищенно прошептал Риус.
— Ну да, они своему царю голову отрубают и в сундуке возят, — хмыкнул Пахом и одним точным ударом снес пластину с кости, подобрал, потер о рукав. — Во. За такую побрякушку таких, как ты, троих купить можно.
— А таких, как ты, — десять, — недовольно огрызнулся мальчишка.
Холоп протянул пластину князю, принялся шуровать дальше и вскоре добыл вторую голову с пластиной, а потом и волчью — со вставными зубами. Тоже, понятно, из золота. Андрей же пока рассмотрел первую, похожую на орла германского вермахта. Вот только клюв этой птицы был без горбинки, полого изогнутый. Сокол, что ли? По-старославянски сокол назывался рюриком. Получается, новгородцы рубились с Рюриковичами. Причем под предводительством Гостомысла. Забавно.
— Больше ничего… — Пахом сам не заметил, как увлекся. — А если дальше вдоль борта копнуть? Ага, есть! Еще сундук! Вскрываем?
Не дожидаясь ответа, он ударил лопатой в угол, потом еще раз, чуть ниже, отковырнул. Опять посыпалась труха, среди которой сохранились обрывки шкуры и меха. Чьего — теперь и не определить. Пахом продолжил шуровать в сундуке и вскоре выкатил совершенно зеленый кувшин с широким горлышком, пару каких-то блях, три покрытых маслянистой грязью блюда.
— Все, — выпрямился холоп. — Нет здесь ничего больше.
— Искать нужно, — ответил Зверев. — Тут много всего снизу. Но на сегодня, мыслю, нужно с археологией заканчивать. Скоро смеркаться будет.
— С чем заканчивать, Андрей Васильевич? — не расслышал Звияга.
— Говорю, что, если вы не хотите ночевать здесь, среди мертвецов, нужно возвращаться.
Холопы встрепенулись, побросали лопаты наверх, вылезли наружу.
— Инструмент можно оставить, не украдут, — разрешил князь. — И вот еще что… Не рассказывайте никому, чем мы тут занимаемся. Такими делами хвастаться не стоит. Гнездо каменной выпи разоряем — и все.
Разборка могильника заняла у кладоискателей полных восемь дней. Так долго получилось оттого, что пять могучих дубов пришлось «укладывать», чтобы проникнуть им под корни. К виду мертвецов люди привыкли и теперь почти не обращали внимания, что ходят по костям, выворачивают лопатой чью-то ногу или руку. Общее построение захоронения стало понятно в первые же дни: составленные бок о бок телеги, поверх которых накиданы тела. Поэтому и вскрывали земляной слой отдельными ямами — с таким расчетом, чтобы попасть в середину очередного возка и оценить его содержимое. Пока удалось набрать мелких золотых украшений килограмма на два, горсть серебра и груду всякой бронзовой и медной утвари, которую еще предстояло вычистить, чтобы понять: нужна она кому-нибудь здесь или нет.
— Глянь, княже, чего я тут нашел! — раз после полудня встряхнул всех своим криком Пахом. — Гляди, прямо как новенький! Зараз видно — наш, русский. Дедовский.
Сияющий холоп, подбежав к краю широкой ямы, показал Звереву отлично сохранившийся меч, по клинку которого шла словно окалина, камень в оголовье светился рубиновым огоньком, а перекрестье рукояти сберегло большую часть позолоты.
У Андрея от ужаса ухнуло в груди:
— Й-ё… Ты чего сделал, остолоп?! Брось, брось скорее!
— Да как можно? Грешно оружием раскидываться. Им, может статься, отцы наши рубежи…
— Через этот меч как раз силы мужской лишают!
— Чур меня! — тут же отшвырнул находку дядька и торопливо закрестился.
— Да чего уж теперь, коли схватился — бери. Давай, показывай, где ты его нашел?
— Там вон, возле ямы, — махнул рукой назад холоп. — Иду, вижу — алое что-то поблескивает. Я взялся, потянул… Ан это меч-кладенец!
— Где?
— Здесь где-то… — отойдя на пять шагов, закрутился дядька. — Вот… Ну, среди костей было… Ребра, голова… Сейчас… Нет, не вижу.
— Ну, ежики японские, — сплюнул Зверев. — Ну, что ты будешь делать?!
— Да здесь, здесь нашел.
— Да ты… — Андрей сорвал с его головы шапку, смял в кулаке и сунул под нос. — Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал, олух? О чем? Как колдуна иноземного среди прочих отличить можно?
— Ну… помню… — попятился холоп.
— По мечу, чмо болотное, по мечу в груди! Ну, что теперь? — Князь швырнул шапку оземь и развел руками. — Ну, и где его теперь искать? Тут полторы тысячи трупов! Как я найду теперь нужный? От кого избавляться? Все, что ли, вывозить? Ну, Пахом, чего молчишь?!
— Дык, это… Ты… Ты прости меня, Андрей Васильевич. Запамятовал.
— А что мне твое прощение? Жизнь возвернет? Так мы, Пахом, по одной земле ходим. И проклятие у нас с тобой общее. То самое, что всех мужиков в здешних местах губит. Ай, ладно. Копайте. Здесь копайте. Может, хотя бы золото отыщем. И то утешение.
Однако в указанном дядькой месте золота не обнаружилось, хотя холопы и дорылись аж до тележных колес, которые на удивление хорошо сохранились в слежавшемся озерном песке.
— Может, по телегам лучше порыщем? — предложил, выбираясь на слой из мертвецов, прищуривший глаз Васька. — Откуда золоту на земле быть?
— А оно не в обозе лежало, — тихо ответил Андрей. — Значит, и бросили его не в обоз. Рядом. Ладно, собирайтесь. Завтра еще попытаемся. Здесь оно где-то. Нутром чувствую, что здесь. Может, телегу поверх него закатили? Нужно попробовать подрыть.
Именно с этого они и начали работу новым утром: мальчишка, прихватив лопату, начал спускаться вниз — и вдруг с отчаянным воплем выскочил наружу:
— Мертвец, мертвец!
— Что, за ухо схватил? — захихикал Риус.
— Нет! Он… Он… Он пропал! — наконец выдохнул рыжий корабельщик.
— Ну да, до ветру побежал, — присоединился к насмешкам Звияга. — Не боись, сейчас вернется.
— Сами гляньте, намедни тут лежал. Вона, там голова была, тут руки. А ноги в земле. От них теперь токмо ямы остались.
Андрей обошел раскоп, склонился над краем. Но ничего особенного не увидел. Поверху шел густой слой жирного чернозема, ниже начинался песок, под которым, в самом низу ямы, местами проглядывала глина. Разумеется, сверху все было изрыто дырами, песок, подсохнув, начал осыпаться тонкими струйками. Ничего особенного, раскоп как раскоп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
