— А как и на воле: хватает! — Тот пожал плечами.
— Отдельно живут?
— Кто хочет отдельно жить, тот заявляет об этом администрации и живет отдельно.
— И как же относятся к этому остальные заключенные?
— Ну не захотели и живут вместе! Погоди! Ты хочешь спросить, трахаются ли они? — Сержант усмехнулся. — Конечно трахаются, если захотят! Разве уследишь, коль желание вскочит! — Он заразительно рассмеялся.
— И их не притесняют?
— А, вот ты о чем? Нет, попробуй их притесни, такой вой подымется, и не только в тюрьме, а и во всем городе, а то и стране! — Он вдруг сплюнул. — Совсем стыд потеряли люди! Да-а!
— Большая эта тюрьма?
— Средняя: чуть более двух тысяч человек!
— Бежал кто-нибудь?
— Пытались, дурачье! — Он усмехнулся. — И чего, спрашивается, черт путает? Здесь сидят только те, у кого срок до года, а дал деру или нарушил что — и твой срок увеличивается! А сидишь нормально, не нарушаешь ничего — так ведь по двум третям можешь досрочно выйти! Дурачье! — повторил он и усмехнулся: — В самом деле дурачье!
— Домой-то каждому охота…
— Напиши начальству, убеди его в важности встречи — и тебя легко отпустят ва пару-тройку дней. А то как же… Ну, вот мы и приехали!
Они подъехали к шлагбауму. Рядом стояла желтая будка с надписью: «Стой! Предъяви пропуск!» Это был контрольно-пропускной пункт, за которым виднелся мост через Ист-ривер.
— Длинный мост?
— Километра три будет! — буркнул сержант тихо и недовольно. Савелий понял, что разговор нужно прекратить.
Перед КПП сгрудились многочисленные автомобили сотрудников Райкерс-Айленд и полицейских сержантов, а может быть, и родственников заключенных, которые ожидали свидания.
Показав дежурному документы, сержант включил скорость, и вскоре они въехали на широкий автомост. Сдержав ехидную улыбку, Савелий подумал: стоило им проехать КПП, как с сержантом произошла перемена — серьезное, сосредоточенное лицо и рот на замке. Этот контрольно-пропускной пункт был своеобразным барьером, за которым привезенный сюда оказывался за решеткой; разговаривать с ним офицеру было уже «не положено». Вступали правила мест лишения свободы, одинаковые во всем мире!
Вскоре они въехали в охраняемые ворота. Сержант вновь предъявил документы. Машина остановилась у небольшого здания. Сержант вышел, открыл заднюю дверь и приказал:
— Выходи!
И снова у Савелия возникло впечатление, что все тюрьмы мира построены по единому образцу. Вход в американскую точно напоминал вход в русскую. Сержант ввел его в небольшой тамбур. Слева за маленьким окошечком сидел офицер. Сержант опустил документы в металлический поддон и толкнул его к дежурному офицеру. Через несколько секунд прозвучал звонок, и решетчатая дверь медленно провалилась в стену. Войдя, они оказались в еще меньшем тамбуре перед другой, на этот раз сплошной железной дверью, а за окном с решеткой сидел другой офицер, который, сверив документы, вернул их через такой же поддон, после чего открыл дверь, за которой их встретила мощная фигура другого офицера — на этот раз чернокожего.
— Привет, Морис! — улыбнулся он сержанту.
— Привет, Билл! Все еще здесь?
— Не всем же улицы утюжить! — подмигнул тот. — Кого привез?
— Вот его документы.
Офицер пробежал протокол суда и удивленно взглянул на Савелия.
— Надо же, впервые встречаюсь с таким: статья есть, в тюрьму направлен, а документов нет, срока нет! Уникальный ты парень, однако!
— Он усмехнулся и покачал головой.
— Ладно, Билл, ты тут с ним разбирайся, а я должен возвращаться: дела! — Сержант попрощался с Биллом за руку, нажал на кнопку дежурного, замок щелкнул, и дверь открылась.
— Удачи тебе, парень! — тихо бросил Савелию сержант и скрылся за дверью.
— Фамилия, имя? — спросил Билл.
— По написанному — Кларк Рембрандт! — ответил Савелий.
— Сэр или офицер! — недовольно бросил тот.
— Да, офицер!
— Как же настоящая фамилия?
— Не помню, офицер! — вздохнул Савелий.
— А зря! — машинально бросил тот, изучая документы, потом кивнул в сторону брезентовой занавеси. — Зайди туда!
— Да, офицер!
За брезентом сидел молоденький офицер-мексиканец и что-то писал. На стене была нарисована своеобразная мерная линейка для определения роста в футах и дюймах.
— Встань спиной к стене! — бросил офицер.
— Есть, сэр!
Савелий стал спиной к ростомеру, и офицер щелкнул «Полароидом».
— Вернись назад!
— Да, сэр!
Затем Билл приказал ему подойти к столику, за которым сидел еще один офицер азиатского происхождения. Он тщательно намазал валиком все пальцы Савелия и обе ладони, затем снял отпечатки на специальные бланки. Взяв у Билла протокол, составленный в полиции, он сверил на компьютере отпечатки двух пальцев Савелия, присланные из комиссариата с только что снятыми. Затем заполнил новый протокол, взял четыре фотокарточки Савелия, вклеил две в документы, а одну вставил в какой-то прибор, который тут же выдал пластиковую карточку. В ней, кроме фото, были указаны все данные: «Кларк Рембрандт, 1965 год рождения, 497-я статья, режим усиленный» — и только после слова «срок» стоял прочерк.
— Пройди в эту комнату, сними и сдай все, кроме обуви! — устало бросил Билл.
Там, за перегородкой, стоял еще офицер, судя по красноватой коже и разрезу глаз — индеец. За ним аккуратно были разложены комплекты рабочей одежды двух цветов: желтой и темно-зеленой. Офицер протянул Савелию мешок, на котором уже была бирка «КЛАРК РЕМБРАHДТ», и плотную карточку формуляра:
— Сложи свои тряпки в мешок, а в формуляр впиши все, что в мешке, и распишись, — сухо сказал он и после того, как Савелий все выполнил, взял мешок, сунул в него формуляр и бросил в тележку. Потом, окинув взглядом Савелия, протянул ему новую рабочую одежду зеленого цвета.
— Глаз — алмаз! — польстил ему Савелий, надев костюм, который был как по нему сшит.
У куртки был один карман — нагрудный.
Офицер самодовольно улыбнулся и тихо заметил:
— Карту на карман прикрепи!
— Есть, сэр!
Эту подсказку он оценил, когда увидел, как Билл ощутимо ткнул кулаком в бок новенького, прикрепившего карту не на карман.
— К медикам! — ткнул пальцем Билл в сторону двери с красным крестом.
Первым делом Савелия, к большому его удовольствию, заставили тщательно вымыться под душем. Потом втолкнули к моложавому доктору-китайцу и его помощнице, упитанной негритоске с вытравленными до рыжего цвета волосами. Негритоска невозмутимо принялась за обследование: заглядывала в рот, требовала наклониться и раздвигала руками в резиновых перчатках его ягодицы — проверить, не спрятал ли Савелий что-нибудь в задний проход. Только после этого за него принялся доктор, который, задав несколько общих вопросов, простукал его, прощупал, расписался в медкарте, после чего молча кивнул. Надо было возвращаться.
— Не нравится? — иронически спросил Билл, когда увидел его недовольную физиономию.
— Нормально, офицер! — бойко ответил Савелий.
— Тогда получи постельное белье, — лениво кивнул тот, мгновенно потеряв к нему всякий интерес.
Савелий вновь подошел к тому офицеру, который выдавал ему костюм, и улыбнулся как старому знакомому. Тот тоже его вспомнил:
— Впервые?
— Да, сэр?
— Ничего, свыкнешься, — успокоил тот и протянул ему кучку белья, в которой были две простыни, наволочка, одеяло, полотенце, мочалка, пластиковая кружка, зубная щетка с пастой. — Это все бесплатно.
— Спасибо, сэр! — усмехнулся Савелий и вышел.
Когда Билл вел его по тюремным коридорам, Савелий поразился, сколько тут лиц разных национальностей — и среди заключенных, и среди офицеров. Дежурный офицер корпуса, куда его поместили, похожий на мексиканца, сидел за небольшим пультом в комнатке, от которой в две стороны вились коридоры. Сунув его документы в специальное отделение, офицер нажал на кнопку. Решетчатая дверь в левый коридор отползла в сторону.
— Пошли! — бросил тот и встал во весь свой двухметровый рост.
Войдя в коридор, офицер кивнул на еще одну открытую дверь справа:
— Здесь можно смотреть телевизор. — Не успел Савелий открыть рот, как тот сухо добавил: — Телевизор можно смотреть в строго отведенное время… — Выдержал небольшую паузу: — … С пяти утра до одиннадцати после полудня! — Он не выдержал и рассмеялся, довольный своей шуткой.
Пройдя еще метров пятнадцать, они остановились перед железной решетчатой дверью под номером одиннадцать.
— Добро пожаловать в новое жилье! На стене инструкция, в которой расписано все, что разрешено квартиранту. Правила лучше соблюдать. Иначе срок заключения может увеличиться.
Он повернулся и вышел. К удивлению Савелия, он не запер дверь в камеру. Камера была небольшой: метра три в длину и два в ширину. Справа от входа — железная кровать с ватным матрацем, слева, прямо за дверью, — унитаз, за ним раковина с краном для умывания, в дальнем левом углу — тумбочка и небольшая полка над столом, приваренным к стене. Стул также был приварен к холодному полу.
