Явившись командиру 16 Финляндского полка, я получил приказание по прибытии всего батальона двинуться к Г. дв. Олсоки и совместно с батальоном 15 Финляндского полка атаковать и возвратить утраченные позиции. Командир 16 полка сделал мне упрек в том, что батальон медленно собирается, на что я ему ответил, что я получил от него приказание, переданное через ординарца, придвинуться к штабу, а (не. – А.К.) немедленно и экстренно, потому и избрал более длинный, но безопасный путь. Когда через 1/2 часа батальон весь стянулся, то в нем и не оказалось надобности, так как там уже был батальон 13 полка. Приехавший с позиции начальник штаба Финляндской бригады изменил совершенно задачу, и на предписание командира 29 ССП двигать батальон к Олсокам написал, что берет только две роты. Участком этим руководил он, так что я сразу очутился под начальством двух человек – начальника штаба и командира 16 Финляндского полка.
Получив это распоряжение, я отправил 5 и 6 роты под командой капитана Успенского к Г. дв. Олсоки, куда поехал сам – руководить готовящимся на рассвете наступлением. Действия 5 и 6 роты под командованием капитана Успенского, отправленных в распоряжение командира 13 Финляндского полка, заключались в следующем: 6 рота встала в резерв и пробыла до 10 часов утра 15 августа, когда ей приказано было отойти на поддержку 16-му Финляндскому полку, и она присоединилась к батальону. Капитан Успенский был контужен около 8 часов утра 15 августа и роту принял в командование подпрапорщик Скворцов, 5 рота вошла в распоряжение командира 1 батальона 13 Финляндского полка, который расположил ее правее 4 роты с целью удерживать противника и держать связь с Эриванским полком. Эриванский полк был далеко, так что только разведчиками удалось связаться.
15 августа в 5 часов утра роте приказано было совместно с 4 ротой 13 Финляндского полка двигаться вперед. Немцы осыпали ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем, тем не менее, рота достигла опушку леса, где ей приказано было быть и, несмотря на огонь, окопалась. Эриванский полк был еще далеко и для обеспечения своего фланга были высланы разведчики и кроме того наблюдатель на дерево, который сообщал обо всех передвижениях противника, о чем, в свою очередь, сообщалось командирам соседних батальонов 13 Финляндского полка и подходившему Грузинскому. Грузинский полк – 5 рота – только через 2 часа вошла в связь с ротой. В 7 часов утра немцы открыли ураганный огонь тяжелыми снарядами, но рота спокойно выдерживала и под этим огнем продержалась до 12½ часов дня, когда ей приказано было отойти. Немцы все время напирали, в особенности на левый фланг, но были задержаны. В 12½ часа рота в полном порядке отошла на м. Ново-Проки, вся дорога обстреливалась снарядами крупного калибра, но порядок и спокойствие людей позволило совершить этот марш благополучно. Рота присоединилась к батальону в 2 часа ночи 16 августа.
За дни 14 и 15 августа все чины батальона были на высоте своего призвания. Капитан Успенский, прапорщик Тиме были контужены 15 августа. Прапорщик Саприкин все время деятельно руководил действиями роты, особо выдающиеся исполняли обязанности прапорщик Илюшин, прапорщик Нудатов и подпрапорщик Скворцов.
Первый из них, только благодаря своей энергии, распорядительности и личного примера достиг всех благоприятных результатов действия 5 роты, описанных выше.
Прапорщик Нудатов, подавая все время личный пример, будучи тяжело контужен, кровь хлынула горлом, не оставил своего места, а верхом, поддерживаемый с боков, руководил ротой при отходе с позиции по моему приказанию, во время обстрела своею батареею. И только приведя ее в порядок, и по моему настоянию уехал в околоток, но на другой день вернулся и руководил укреплением позиции у З. Войняк.
Подпрапорщик Скворцов вступил в командование 6 ротой, несмотря на неприятельский огонь, держал роту в полном порядке, умело распоряжался ее действиями, лично руководя укреплением ее и разведкой, укрепил настолько умело позицию, и привел в сильное оборонительное состояние, что, несмотря на повторные атаки немцев, все они были отбиты, при этом всюду и везде подавал собою пример воинской доблести.
Сам же я с 7 и полуротой 8 роты и 2 пулеметами остался в д. Сеймяны и расположился на восточной ее опушке у кладбища, выставив сторожевое охранение для обеспечения этого участка. Часов в 11 или 12 ночи ввиду того, что не совсем безопасным был наш средний участок позиции и наш 3 батальон еще не прибыл в ф. Сеймяны, я получил приказание отправить одну роту, туда пошла 7 рота. Перед рассветом командир 7 роты прапорщик Нудатов сообщил мне по телефону, что с прибытием 3 батальона на ф. Сеймяны сосредоточилось столько войск, что ему и места нет где расположиться, а потому доложив командиру 16 Финляндского полка и об этом, я получил приказание возвратить 7 роту обратно, что и было сделано.
Часов в 6 утра, по-видимому, положение на передовых позициях не улучшилось, и немцы забрасывали снарядами д. Сеймяны, ф. Сеймяны зажгли, и я получил приказание 7 и полуротой 8 роты занять позицию и окопаться на ближайших холмах к югу от д. Сеймяны. Совместно с ротными командирами мною была избрана позиция, но вылезать из-за гребней и возводить какие-нибудь окопы я не приказал, ввиду того, что вся эта площадь сплошь обстреливалась, немцы не допустили бы рыть окопы, были бы ненужные потери, и выставлены были лишь наблюдатели, которые должны были дать знать о приближении немцев. Тогда роты должны были встретить их перекрестным огнем ружейным и пулеметным.
Едва успели роты занять место, как вся эта площадь и даже до самого леса и весь лес севернее выс. 79, 3 сплошь осыпался неприятельскими снарядами. В это же самое время мимо д. Сеймяны проходили беспрерывно цепи отходивших финляндских стрелков, направляясь к востоку по шоссе, штаб перешел в лес и все из д. Сеймяны эвакуировались. Разыскав командира полка, я застал уже тут свою 6 роту в полном составе, которую отпустили на присоединение к батальону из отряда, оперировавшего у Г. дв. Олсоки.
Командир 16 полка спросил меня, что занял ли я указанные им холмы. Я ответил утвердительно, но что не окапывался ввиду невозможности это сделать. Тут я услышал от него резкий упрек в том, что наш полк бежит, на что я ответил, что полк не бежит, а роты все в сборе и в руках и сказал, что доложу о таком суждении командиру полка. Тогда он бросил мне лично упрек, что я не пошел с двумя ротами, а был при штабе и лежал, на это я уже возражать не стал, так как это были слова совершенно растерявшегося человека. А не пошел я потому, что отпустил их с опытным капитаном Успенским и их лично повел начальник штаба Финляндской бригады, а сам я остался с молодыми прапорщиками и пулеметами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
