— Ваше величество…- начал Каспар, но Ледяная Королева еще не закончила
— Каждый год северные племена совершают грабительские набеги на наши земли, убивают сотни моих людей. Мы проливаем кровь, но вновь и вновь отгоняем варваров в их пустоши. А какую благодарность мы получаем за свою великую жертву?
Под шквалом обвинений Ледяной Королевы Каспар стиснул кулаки. Он не мог поверить, что у нее хватило наглости говорить подобные вещи. Разве люди Империи не погибают прямо сейчас, защищая ее треклятое царство? Ледяная Королева продолжала поносить его народ, и Каспар чувствовал, что самообладание, изрядно потрепанное спущенной с привязи жестокостью толпы на площади Героев, угрожает окончательно покинуть его.
— Мы взывали к вашему императору о помощи, но вы послали солдат только тогда, когда решили, что ваши земли в опасности.
— Черт побери!.. — рявкнул Каспар, исчерпав запас терпения.
Он шагнул вперед, и телохранители царицы тут же заслонили собой трон, не подпуская к владычице разгневанного имперского генерала.
— Каспар, нет… — начал Павел. Но было уже слишком поздно.
— Как вы можете говорить такое?! — воскликнул Каспар. — Мои земляки умирают здесь и сейчас в вашей жалкой стране, чтобы защитить нас всех. Вы не хуже меня знаете, что наши народы всегда сражались бок о бок против племен Хаоса. Тысячи воинов императора стоят лагерями под стенами вашего города, холодные, голодные, но готовые насмерть биться с нашими врагами. Я не намерен выслушивать оскорбления, которыми вы осыпаете этих храбрых людей. И если вам это не нравится, то можете катиться в ад… ваше величество.
Ошеломленное молчание встретило вспышку Каспара.
Лицо Петра Лосева стало бледнее, чем у Ледяной Королевы, а армия ее лизоблюдов не могла бы выглядеть более потрясенной, даже если бы посол вдруг раскинул крылья и поднялся в воздух.
За спиной Каспара Павел еле слышно шептал:
— Да спасет нас Урсан, да спасет нас Урсан…
Безмолвие разбухало, и Каспар почувствовал, как гнев покидает его,- осознание того, что он только что сказал и кому он это сказал, наконец, пронзило пелену ярости, застившую разум.
Он смотрел в холодные, суровые глаза Ледяной Королевы Кислева и ждал, что она превратит его сейчас в звонкую прозрачную статую.
Медленно, будто нехотя, царица поднялась и направилась к нему. Женщина остановилась перед послом и наклонилась так, что холод от ее близости стал почти невыносим.
Улыбнувшись, Ледяная Королева прошептала:
— Прекрасно, герр фон Велтен.
— Что? — выдохнул Каспар, недоумевая, почему он все еще жив.
— Идемте со мной, — сказала она, сжав своей обжигающей холодом рукой его ладонь, и повела посла по главной лестнице, оставив позади десятки потрясенных и ошеломленных людей.
Петр Лосев направился было следом, но Ледяная Королева остановила его одним мановением руки.
Каспар оглянулся на Павла, который лишь пожал плечами и закатил глаза.
Они с Ледяной Королевой покинули зал в молчании и шли так, пока не оказались там, где их не мог услышать никто из брошенной свиты. Царица остановилась перед гигантским портретом своего отца, Радия Боки, сидящего верхом на чудовищном медведе Урскине. Она подняла взгляд на картину, перевела его на Каспара, — казалось, выражение ее лица смягчилось.
— Почему вы не заморозили кровь в моих венах? — неожиданно спросил Каспар.
Ледяная Королева хихикнула:
— Уверена, вы прекрасно знаете, что Александр был бездельником и транжирой и что не многие проливают слезы по его кончине, разве что кредиторы да кучка дур, воспитывающих его детей-ублюдков. Да и в Империю его отослали не затем ли, чтобы убрать с глаз моих?
— Тогда к чему эта сцена там, в зале?
— Бросьте, герр фон Велтен, не стройте из себя святую невинность, — махнула рукой царица. — Пусть я и не выносила своего кузена, но должна же была показать, что скорблю о его гибели.
— Что ж, поздравляю. Вам отлично удалось выставить меня вздорным головорезом-сквернословом, — проворчал Каспар.
Ледяная Королева рассмеялась:
— Мой отец частенько говорил, что никогда бы не доверился человеку, который боится выйти из себя. В результате его бояре были невыносимой бандой хамов, вечно ссорящихся, вечно спорящих, вечно дерущихся. Но они были верны, честны и правдивы, и трудно было бы найти другой такой отряд великих воинов, готовых биться и умереть друг за друга. Так что высказывание это принесло моему отцу пользу, и я не вижу причины, почему бы и мне не поверить ему, посол.
— Вы нарочно пытались разозлить меня?
— Конечно.
— Но почему?
— Я знала вашего предшественника, Тугенхейма,- объяснила Ледяная Королева. — Он был проныра и трус, приехавший в Кислев только ради своей карьеры. Я понимаю, этот пост не слишком привлекателен, но он крайне важен, и здесь требуется человек с вполне определенным характером. Андреас Тугенхейм был не тем, кто нужен, но я верю, что вы — тот самый человек.
— Человек, выходящий из себя?
— Нет, — ответила царица. — Человек с огнем в сердце и душой кислевита.
Теперь настала очередь Каспара рассмеяться:
— С душой кислевита? Боюсь, что я скорее сын Империи.
— Вы ошибаетесь, Каспар фон Велтен. Вы сражались за Кислев и раньше и вновь оказались здесь во времена величайшей нужды. Земля позвала вас драться за нее, и я верю, что вы не проиграете.
Каспар был удивлен:
— Земля позвала меня? Нет, меня прислал сюда император.
Ледяная Королева качнула головой.
— Нет. Веришь ты или нет, это не важно, но ты ответил на зов земли. Я уверена. Приходит момент, приходит и человек. Ты не мог не оказаться здесь, и тебе еще многое предстоит сделать.
— Например?
— Понятия не имею, — призналась Ледяная Королева с холодной улыбкой. — Ты сам должен это открыть.
IX
— Павел все еще не верит, что мы не подохли.
— Не уверен, что я сам в это верю, — ответил другу Каспар.
Они скакали по проулку, ведущему к посольству. Рыцари в бронзовых доспехах обеспечили им безопасный проезд по Кислеву, толпа, напавшая на них чуть раньше, испарилась перед грозными воинами как утренний туман. Раненых солдат Каспара везли сзади в удобном экипаже, а ему самому оседлали свежую лошадь из конюшен Ледяной Королевы, мерина мышастой масти, заменившего коня, убитого на площади Героев.
От разбитой кареты не осталось ни щепки — все обломки, очевидно, сожгли в каком-нибудь костре, а мягкую ткань обивки запихали между слоев неопрятной, кишащей вшами одежды — для тепла. Каспар не оплакивал этой потери; все равно он всегда недолюбливал подобный способ передвижения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
