Да запросто!
Запросто, конечно, но… ПРИ ЧЕМ ТУТ СПИСОК?
А может быть, даже и ни при чем. Может быть, бабочки Алёной просто за уши в список притянуты. Вернее, за крылья, поскольку слова «бабочки» и «уши» как-то, воля ваша, не монтируются. И Ап — это не Аполлон, и Мн — не Мнемозина… а чШ — вовсе не черный шерл, Ал — не алмаз, яИ — не яблочный изумруд, ну и так далее?
Алёна повернула на Республиканскую и остановилась. Ну и ну, какая темнотища! Фонари через один горят, а то и через два. Куда только смотрят городские службы? Около стены «Мадам Баттерфляй» вообще кромешно и непроглядно. Интересно, как художнику рисовать удается, да еще так тщательно? Не иначе, приносит с собой мощный фонарь!
Алёна достала мобильный телефон, в котором имелся фонарик, хоть и не столь уж мощный, но вполне сильный, и осветила стену парикмахерской. Оп-па… Вместо Сфинкса и Ипполиты на стене виднелось только размазанное разноцветное пятно.
Так, неизвестный вандал уже потрудился, подумала Алёна с сердцем. А что это так блестит в свете фонарика? Потеки воды! Пятно совсем сырое. Бабочек вандал стер буквально только что. Тогда, наверное, он еще где-то неподалеку…
Алёна обернулась, вглядываясь в темноту, как вдруг ее ударило по глазам таким ярким светом, что она вскрикнула и заслонилась руками.
Автомобиль? Ну да! Вот взревел мотор, и фары ринулись на нее.
Он что, с ума сошел? Собирается размазать ее о стену? Но на такой скорости ведь и сам разобьется! Только ей от этого будет не легче.
Надо отпрыгнуть! Только ноги почему-то не повинуются, стали ватными. Но ведь ее сейчас убьют! Прыгай же!
Она вяло качнулась в сторону, в то же мгновение послышался удар, звон разбившегося стекла. Свет погас, послышался визг тормозов, потом какой-то скрип и скрежет, означавший, как смутно поняла Алёна, что машина свернула, — и тут же удаляющийся рокот мотора. Автомобиль, намеревавшийся ее прикончить, умчался прочь. В смысле, прочь умчался человек, намеревавшийся…
Алёна резко вздохнула, а может, всхлипнула. Но тут же замерла, затаила дыхание, услышав неподалеку шаги.
Кто-то был рядом! Убийца вернулся? Нет, он умчался на автомобиле. Здесь кто-то другой. Кто?
И снова вспыхнул свет! Алёна вскрикнула и скорчилась в комок.
— Да успокойтесь! — с досадой проговорил мужской голос. — Ну чего вы так испугались? Не надо меня бояться, я вам, между прочим, жизнь спас.
Она с трудом сообразила, что на сей раз не свет автомобильных фар слепит ей глаза, а свет такого же фонарика от мобильного телефона, как у нее. А где ее-то телефон, кстати?!
— Пожалуйста, посветите на землю, — с трудом смогла разомкнуть губы Алёна, — кажется, я телефон уронила.
Луч света переместился вниз. Ага, вот он!
— Спасибо, — пробормотала Алёна, поднимая мобильник.
Человек, стоящий рядом, хмыкнул:
— Да не за что, честное слово! Пустяки какие!
— О господи… — всхлипнула Алёна. — Извините, я просто в шоке, понимаете? Спасибо большущее вам… не за телефон, конечно. Этот ненормальный меня убил бы. Вы в него камень бросили, что ли?
— Да. Кажется, попал в лобовое стекло. Конечно, вышибить я его не вышиб, все-таки триплекс, но ездить он с таким не сможет, просто видеть ничего не будет. Надеюсь, он для своего «Форда» не скоро новое стекло найдет. Жаль еще, что радиатор не задел.
— Откуда вы знаете, что та машина — «Форд»?
— Успел разглядеть. Вроде бы он черный был. Ну просто как в полицейском романе! — с иронией сказал неизвестный. — Чем вы так насолили его владельцу?
— Представления не имею, — честно призналась Алёна. — Подошла к стене, включила фонарик, и тут он…
Перехватило горло.
— А зачем, позвольте осведомиться, вы подошли к стене и включили фонарик? — мягко спросил незнакомец.
Алёна кое-как заставила себя усмехнуться:
— На бабочек смотрела.
— На бабочек? — повторил мужчина с любопытством. Луч фонарика обежал стену: — Не вижу никаких бабочек. Грязное пятно какое-то.
— Они были нарисованы, но их кто-то стер. Думаю, тот человек, который сидел в «Форде». Но может быть наоборот: он их нарисовал, а увидев меня, решил, что я их стерла. Ну и разозлился.
— Ого! Разозлился до того, что даже решил вас убить? Кошмарный темперамент. Просто-таки разгневанный Юпитер.
— Юпитер! — презрительно хмыкнула Алёна.
— А что? Кстати, у итальянского художника эпохи Возрождения Доссо Досси есть даже картина, которая называется «Юпитер, рисующий бабочек». Сюжет такой: Юпитер сидит перед мольбертом и самыми обычными кистями и красками рисует на холсте бабочек, а Меркурий и Флора восхищенно подсматривают. Вообще картина какая-то бытовая, с позволения сказать. Рисует он каких-то обыденных бархатниц, да и сам одет в красную хламиду и напоминает не божество, а капуцина, совлекшего с себя сан. Не приходилось зреть сие полотно?
— Нет, к сожалению, — призналась Алёна, умолчав о том, что она даже и имени-то такого — Доссо Досси — в жизни не слышала. Ну и что. Невозможно знать обо всем на свете. — Вообще-то, я не уверена, что тот человек в «Форде» намеревался меня убить. Наверное, просто хотел напугать. До смерти напугать! И ему это удалось.
— Не принижайте моих заслуг, — проворчал неизвестный. — Мне, знаете, плохо спится, если я в день хотя бы разок не спасу кому-нибудь жизнь.
— Ну, жизнь так жизнь, — согласилась Алёна. — Вовремя вы тут появились, что и говорить. А кстати… Что вы тут делаете?
— Что, подозреваете меня в сговоре с владельцем «Форда»? — хмыкнул мужчина. — Скажем, он газует на прохожих, а тут появляюсь я с булыжником и быстренько выступаю в роли святого Жор… Георгия.
— Насколько я помню, у святого Георгия было копье, — уточнила Алёна и наконец-то от души рассмеялась. — Нет, я вас ни в чем таком не подозреваю. Но все же, что вы здесь делаете, а?
— Иду. Мимо иду. То есть шел. Теперь вот стою.
— А вы… здесь живете?
Она понимала, что расспросы ее неприличны, что глупо спасителя подозревать в злоумышлении, но не могла ничего с собой поделать.
— Неподалеку.
— А на какой улице?
— На какой улице? На улице Аксакова.
— А где тут такая улица?
— Вон там, в новостройках. Новая улица. А в доме напротив живет одна моя знакомая. Я ее навещал. О подробностях визита рассказывать? — спросил мужчина вызывающе.
— Ой, извините… — покаянно пробормотала Алёна. — Я вовсе не собиралась быть такой бесцеремонной, просто еще в себя не пришла.
— Да ничего, пожалуйста, сколько угодно, — успокаивающе сказал спаситель.
И тут до Алёны дошло… Наверное, пережитый шок освежил ее память. «Дом напротив», сказал он! А вспомнились другие слова: «Вы извините, но я ведь практически случайно здесь оказалась. Обычно к своему мастеру хожу, а она заболела, вот я и заглянула сюда, тем более салон напротив моего дома, да такая вывеска у вас эффектная…» Так говорила Наталья Михайловна, оправдываясь перед Севой за то, что уходит из парикмахерской. Значит, она живет напротив парикмахерской, и рисование бабочек происходит на ее глазах!
А если… а если бабочек рисуют ради того, чтобы именно она их и видела? Видела и вспоминала о списке?
Так что же значит список?
И еще… Уж не Наталья ли Михайловна пыталась напасть на Алёну только что? Да вряд ли… Хотя она, конечно, женщина непростая — пожалуй, из породы тех же фурий фуриозо, к которым принадлежит и сама Алёна и от которых можно ждать любой неожиданности. И все же у нее фиолетовая «Мазда», а не черный «Форд»…
Ну, теперь уже можно выдохнуть. Успокоиться. И перестать подозревать всех и вся. Черный «Форд» умчался с разбитым ветровым стеклом. Вот если бы удалось завтра проверить авторемонтные мастерские Нижнего, очень может быть, удалось бы узнать, кто пытался ночью пришпилить Алёну Дмитриеву к серой бетонной стенке, словно бабочку к листку бумаги. Но… Но такое совершенно нереально.
— Еще раз спасибо огроменное, — сказала она, повернувшись к спасителю. — Пора домой. Так что до свидания, и храни вас Бог.
— И вас храни, — сказал он весело, и Алёна в первый раз обратила внимание на то, что у спасителя совсем молодой голос. — Но лучше я вас провожу, хорошо? И вам, и мне спокойней будет. А то мало ли, вдруг тот ненормальный со своим «Фордом» затаился где-то поблизости.
— Да, было бы просто здорово, — от души согласилась Алёна. — Честное слово, мне до сих пор не по себе.
— Еще бы!
Они свернули с Республиканской на Ижорскую, которая была освещена весьма ярко, потому что на ней находились два значительных ведомства: военный госпиталь и областная прокуратура (ноблесс оближ, а как же!), и Алёна не замедлила украдкой покоситься на спасителя. Он был высокого роста, одет по-спортивному: кроссовки, тренировочные штаны, куртка с капюшоном, рюкзачок через плечо. В таком виде джоггингом заниматься, а не на свидания ходить. Хотя кто его знает, может, он совмещал приятное с полезным. Да, он весьма молод, лет тридцати, наверное, хотя возраст угадывается только по голосу и фигуре, лица мужчины Алёна так и не разглядела толком из-за низко опущенного капюшона. Наверное, ей кажется, что он старается держаться в тени и опускать голову, когда проходят под фонарями. Ну конечно, кажется!
