– Закрой глаза, – приказала ведьма, и я снова сделала так, как нужно.
Почему-то внутри зрела уверенность, что если наш ритуал прервать, то колдовское пламя, что изредка жгло карлицу, может наказать и меня заодно.
– Обратись к камням, они скажут мне, где виал, а я передам тебе.
– Почему они не могут сказать мне? – бросила отрывисто.
Делиться такой важной информацией не хотелось ни с кем.
Рыжая синица хмыкнула.
– Ты не обладаешь даром предвидения. Это слишком большая редкость, лаурия. Тебе не услышать слово камней Истины. А сама я не могу спросить о вещи, которая никак не связана со мной. Если по воле Судьбы или древних богов виал может стать твоим, то камни ответят.
Я нахмурилась, но делать было нечего. Вздохнула и мысленно произнесла:
“Покажите мне виал Первых драконов… Только мне одной”.
Едва мои веки опустились, как меня передернуло. Снова перед глазами сверкнула кровавая пелена, время будто остановилось. Все было также, как тогда в купальнях. Только теперь я знала:если открыть глаза, лужи крови никуда не денутся.
Поэтому в этот раз я боялась чуточку меньше.
А затем среди багряных разводов, блеска металла и хаотичного движения лиц, гримас злобы и бешеных глаз, что мелькали передо мной,как в кино, я увидела виал.
Он был потрясающе красив. Огромный кусок камня с неидеальными и оттого еще более привлекательными гранями сверкал в оплетке какого-то явно драгоценного металла. Казалось, он немного пульсировал, а если вглядеться лучше, то становилось понятно, что камень был полым. И внутрь него явно можно было что-то налить. Разве что сейчас в моих видениях виал был пуст…
Но главным оставалось другое. Открыв глаза, тяжело дыша, я осознала невероятный факт.
Это украшение я уже однажды видела!
– Что такое? – нахмурилась карлица, слегка отпрянув от меня. – Мне не пришло никакого видения, значит,виал никак не связан с твоей судьбой, лаурия. Смирись.
Однако она все еще смотрела на меня как-то странно, а я поняла, что не стоит так тяжело дышать, да и ошарашенно распахнутые глаза тоже стоит прикрыть, если я не хочу, чтобы ведьма догадалась о моих видениях.
Но было уже поздно.
Карлица резко придвинулась ко мне, выпуская мои ладони вместе со своими серьгами, схватила меня за отвороты платья, оставляя кровавые следы, и дернула на себя.
– Ты видела! – ахнула она, и ее горящие глаза превратились в два блюдца. – У тебя дар пророчицы! Что ты видела? Скажи мне!
Мне стало тяжело дышать, но я не отводила от нее взгляда. А потом, на миг замерев, спросила:
– Почему вас называют Рыжей Синицей и почему вы скрываете это имя?
Кровавая пелена перед глазами постепенно исчезала, но ее следы все еще отпечатывались под веками. И внезапно будто именно это и подсказало мне задать такой вопрос.
Карлица хитро улыбнулась, хихикнув. А потом тихо проникновенно прошептала:
– Я скажу тебе, прекрасная лаурия Красного дожа. Скажу. Слушай внимательно. Меня зовут Рыжей Синицей потому, что синицы – это единственные птицы, которые едят не только червей да мух… но еще и мозги. Изредка… когда им становится скучно, синицы находят спящих летучих мышей и выклевывают им головы прямо во сне. Тюк – и разбивают череп. Тюк – и ням-ням! А теперь скажи мне, лаурия, есть ли разница между тобой и летучей мышью?..
Я отшатнулась, с силой оторвав ее кисти от своего платья. А женщина рассмеялась низким гортанным смехом, который так не подходил к ее звонкому голосу. Почему-то она смеялась все громче и громче, а мне становилось все страшнее.
Но в следующий миг штора за моей спиной резко раскрылась, и в шатер с криками вбежал десяток стражников.
– Задержать ее! Рыжая Синица, вы приговариваетесь…
Я только и успела, что повернуть голову к двери, а затем обратно.
Но маленькой карлицы уже не было за столом. И после непродолжительного поиска оказалось, что шатер совершенно пуст.
На столе осталось грязное заляпанное блюдо с сердцем, на полу валялась мертвая коза.
Но маленького бутылька с моей кровью на столе уже не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вы в порядке, прекрасная лаурия?! – подбежал ко мне с поклоном Тейноран. Краем глаза я только и видела, что три его черных косы на чистовыбритой голове да мощные плечи. – С вами ничего не случилось? Как я мог допустить?.. Сегодня же попрошу снять меня с должности вашего шеррия, я должен быть наказан.
Он упал на колени и при этом все равно оказался не слишком ниже меня. Низкий голос звучал действительно расстроенно.
– Да успокойся, чего ты распереживался опять? – нервно дотронулась я до его плеча, пытаясь поднять обратно.
Но в результате только заляпала его козьей кровью.
– Вы ранены, лаурия! – ахнул шеррий, а затем, стиснув зубы, стал стягивать с себя рубашку и рвать на лоскуты. – Я перевяжу, погодите мгновение…
Я опустила взгляд на руку, где и впрямь до сих пор остался глубокий порез. И мне резко поплохело. С кисти на пол капала моя собственная кровь. И довольно сильно. Прежде мне казалось, что под воздействием магии или ритуала кровотечение было не столь обильным.
В любом случае Рыжая Синица меня обманула. Рану она не залечила.
В глазах начало темнеть, как бывает, когда адреналин перестает подогревать и сознание заболачивает страх. Ноги подогнулись, но в момент, когда я уже собиралась упасть, с другой стороны меня кто-то подхватил.
– Лекаря, быстро! – раздался на грани сознания голос, в котором я трудом узнала Ала.
Но на ногах я все же устояла. А все потому, что внезапно мне показалось: на столе впереди что-то блеснуло.
– Погодите! – крикнула я, но из горла вырвался только хрип.
Ал не выпустил меня.
– Да подожди, я… я…
Попытавшись вырваться повторно, снова потерпела фиаско. Сознание в этот момент у меня было явно измененное, потому что я начала раздражаться.
Ну почему они не дают мне подойти к столу? Это же так важно! Еще эти стражники продолжают тут шарить, выискивать следы, оставшиеся от ведьмы, что звала себя гаруспиком.
– Пусть они уйдут! – пискнула я, снова посмотрев на рану, которую шеррий уже торопился замотать лоскутами от своей рубашки.
Ал кивнул мужчинам в латах, и те исчезли из шатра, словно ветром унесенные.
– Сейчас-сейчас, моя госпожа, – бубнил тем временем шеррий, приноравливаясь, как бы перетянуть вены выше локтя.
Я не собиралась ему мешать. Просто боль с каждой секундой словно становилась сильнее, и я невольно протянула другую руку к порезу.
И время снова замедлилось. В ушах раздался стук сердца. Медленный, но четкий, как грохот грома.
Один раз, второй…
А затем вся кровь:моя, козья, ведьмина, что залила шатер,–вдруг начала подниматься в воздух круглыми блестящими, словно рубины, каплями.
– Как тогда, в купальнях… – выдавила я одними губами, зачарованно глядя, как капли летают вокруг драгоценными бусинами.
Шеррий и Ал замерли, пораженные не меньше моего.
Я же почувствовала, что в месте раны стало щекотно. Опустила взгляд и заметила примерно одновременно с Тейнораном, что разрез на венах подернулся дымкой, а кровь там превратилась в… сверкающую воду. Она блестела на моей коже, светилась изнутри, словно жидкое солнце. И через пару мгновений порез полностью исчез.
– Чароводница, – ахнул Тейноран, и повязки выпали из его мощных смуглых рук.
– Ты ничего не видел, – резко прокомментировал Ал, стрельнув холодным черным взглядом в шеррия.
Тот лишь перевел свое внимание на меня, а потом еще ниже склонил голову.
– Хорошо, что вы не пострадали, прекрасная лаурия.
Я глубоко вздохнула, с трудом соображая.
Кровавые бусины в воздухе снова сверкнули и опали на пол багряными каплями. А я вдруг резко бросилась вперед.
Шеррий и Ал явно решили, что я не в своем уме. Потому что через долю секунды я уже стояла у блюда и жадно шарила в липкой луже.
– Что вы делаете, прекрасная… – глухо спросил Тейноран. И на слове “прекрасная” его голос сорвался. Вряд ли я сейчас была так уж прекрасна.
