что я так долго нуждалась в этом. Теперь мне дали это, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Это было единственным, что мы никогда не теряли — страсть друг к другу.
Его губы смягчились у моих, и безумная потребность замедлилась, но безотлагательность все еще требовала нас, поскольку он зажимал меня между своим телом и машиной. Пальцами он сильнее сжал мою попу, и я застонала.
— Я хочу, чтобы ты снова доверилась мне, детка.
— Рем? Кэт?
Хлопнула дверца машины.
Мэтт. И он не выглядел счастливым — определенно.
— Что ты здесь делаешь, Рем?
Рем не стал отпускать меня, но позволил мне соскользнуть вниз по его телу, пока мои ноги не оказались на тротуаре. Он наполовину развернулся к моему брату, как будто защитная стена из мускулов. Я нырнула под его руку и собиралась прогнать Мэтта, который выглядел так, будто готов начать драку, но Рем схватил меня за руку и отодвинул назад.
— Мэтт. Все в порядке, — сказала я.
— В чем твоя проблема относительно меня?
— Ты — задница. Вот моя проблема, — парировал Мэтт, все еще сверля Рема взглядом.
— Говорит парень, который не сказал своей сестре о Лане. Черт побери, мужик, почему ты ей ни черта не сказал? Ты же знал, что твоя сестра подумает.
— Потому что ей лучше прекратить думать о тебе, кусок дерьма.
— Мэтт. Серьезно? — проговорила я. — Это совсем не круто.
— Он заявился в мой бар. Ты до чертиков напилась с другим парнем, а этот придурок нес всякую чушь о том, что нужно время. Я видел вас двоих уходящими за две ночи до этого. Я не идиот, сестренка, — дерьмо, Бретт наверно подслушал. — Потом он выходит из себя, и мне приходится выставить его из моего бара. Нет, Кэт. Тебе не нужен парень, как он, в твоей жизни. Никакого стресса, помнишь?
— Мэтт, остановись.
Рем обвил рукой мою талию и прижал к себе.
— Детка, если твоему брату нужно высказаться…
— Чертовски верно, мне есть, что сказать тебе. — Мэтт остановился прямо перед нами и, как сказали бы мы с Эмили, он был «на пределе». — У тебя был шанс. Ты облажался. Ты не получишь его снова. И мне плевать, что ты показывался в больнице в ЭТОТ раз. Я позволил это, потому что Кэт, по какой-то причине, хотела тебя там видеть. Но встречаться с тобой снова — это ошибка, и я не позволю совершить ее дважды.
— Мэтт. Дай мне…
Он повернулся ко мне.
— В чем дело, Кэт? Я думал, ты закончила с ним. Он не заслуживает тебя.
Все тело Рема напряглось и полностью замерло. Когда он заговорил жестким, грубым тоном, даже мне не хотелось бы с ним связываться.
— Может и не заслуживаю. Но это между ней и мной — не тобой.
Руки Мэтта сжались, а розовые щеки стали красными. Он был готов взорваться.
Покалывание в моих ногах вспыхнуло как фейерверк.
— Оба. Остановитесь, — выкрикнула я.
Ни один из них не обратил на меня внимание, а Рем отпустил меня, когда направился к Мэтту, кулаки сжаты, тело напряжено. Мои ноги ослабли, поскольку покалывание обернулось онемением, и я откинулась на машину, хватаясь за край дверцы, чтобы удержаться. Легкий писк вырвался из меня, когда я чуть было не упала.
— Черт. — Рем подхватил меня, обернув руку вокруг моей талии. — Ноги? — я посмотрела на Мэтта и увидела удивленное выражение на его лице. — Детка, залазь в машину, пока я разберусь с этим.
Голос Мэтта внезапно стал спокойным и тихим, поскольку он в шоке смотрел на меня.
— Он знает?
Я кивнула.
Рем сильнее сжал руку вокруг моей талии и выражение лица Мэтта немедленно изменилось с яростного до беспокоящегося. Не могу винить его; он вырастил меня, прошел через все тесты и сидел со мной, пока невролог выдавал мне плохие новости о том, что у меня рассеянный склероз (прим. пер. — хроническое аутоиммунное заболевание, при котором поражается миелиновая оболочка нервных волокон головного и спинного мозга. Заболевание в основном возникает в возрасте 15–40 лет. Особенностью болезни является одновременное поражение нескольких различных отделов нервной системы, что приводит к появлению у больных разнообразных неврологических симптомов). Я помню, как он потянулся и взял мою руку. Это был самый успокаивающий жест, который он мог когда-либо сделать. Никаких слов. Никакой злости за то, с чем придется столкнуться. Просто поддержка. Я всегда буду помнить этот момент. Мне было 16, и я была напугана, не понимала, что это все значит на всю оставшуюся жизнь. Но я знала, что у меня есть Мэтт, и это делало все намного менее пугающим.
— Тебе нужно присесть, — прошептал Рем мне в ухо.
— Я в порядке. Просто не отпускай меня минутку, — его рука вокруг меня — единственное, что удерживало меня от того, чтобы шлепнуться на мою попу. — Мэтт, я люблю тебя. Но я могу за себя постоять, — он открыл свой рот, и я быстро продолжила, — Отвали.
Он посмотрел на Рема.
— Обидишь ее снова, и тебе придется переехать в другую страну.
— Я перееду куда угодно, но она отправится со мной.
— Вот дерьмо, — пробормотала я.
— Залазь, красавица.
— Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, что такое РС? Мне кажется, что нет и…
— Мэтт. Не надо, — дерьмо. Рем не сносил никакие обвинения так легко.
Но Мэтт продолжил.
— Она никуда не может поехать. Она больна, и ее болезнь пожирает миелин в ее нервных клетках. Ты вообще представляешь, что такое миелин? Ну, а я, черт возьми, знаю! И она никогда не поедет с тобой в турне, ты подумал об этом? Медицинская страховка не распространяется за пределы страны. Готов поспорить, ты никогда не думал об этом так далеко, не так ли? Я задаюсь вопросом, почему? Потому что ты сумасшедший, гребаный придурок, вот почему. Попользуешься ей, а потом оставишь, когда станет тяжело. Мой совет… уходи сейчас, прежде чем я надеру тебе задницу, когда ты, черт возьми, причинишь ей боль снова.
Оу. Я опешила от слов Мэтта. Он всегда защищал меня, и я люблю его за это, но это так же злит меня, поэтому я скрываю свой диагноз от всех, я не рассматривала себя так, как это сделал только что он. Слабой. Уязвимой. Неспособной. Я не была такой, и я боролась с этой реальностью чертовски сильно, чтобы быть уверенной, что я не такая.
Рем настоятельно подтолкнул меня к переднему сидению и затем отступил. Я схватила его за руку, но он вырвался и направился к Мэтту. Он не
