- Макуши называть его Ваурупанг.
- Нет, нет, не ту реку, где наш первый лагерь. Эти реки.
- Да, Ваурупанг.
- Вот эту реку.
- Макуши все называть Ваурупанг.
- Безнадежно, - сказал доктор Мессингер.
Им приходилось пробираться через сплошной кустарник. У берегов тропа заросла, и ее то и дело перегораживали стволы упавших деревьев; углядеть и запомнить ее мог только индеец; иногда они проходили крохотными участками пересохшей саванны: темно-серая трава пучками выбивалась из растрескавшейся земли, тысячи ящериц стремглав пускались наутек при их приближении, трава шуршала под ногами, как газета; на этих огражденных стеной леса участках стояла палящая жара. Иногда, чтоб их прохватило ветерком, они влезали на холм по осыпающейся, больно бьющей по ногам гальке; после этих мучительных восхождений они ложились с подветренной стороны и лежали так, пока мокрая одежда не начинала холодить тело: с этих небольших высоток были видны другие холмы, пройденные ими участки леса и шеренга носильщиков, идущая следом. Подходя, все, и мужчины и женщины, поочередно опускались на сухую траву и опирались на свой груз; когда показывался завершавший шествие, доктор Мессингер подавал команду, и они снова пускались в путь, продираясь сквозь охватившие их плотным кольцом зеленые чащобы.
Тони и доктор Мессингер почти не разговаривали друг с другом как на марше, так и во время передышек, потому что всегда были на пределе сил и едва не валились с ног от усталости. По вечерам, умывшись и переодевшись в сухие рубашки и фланелевые брюки, они перебрасывались парой фраз, в основном о том, сколько миль они сегодня прошли, где находятся и как сбили ноги. Выкупавшись, они пили ром с водой; на ужин обычно ели мясные консервы с рисом или клецками. Индейцы ели фаринью и копченое мясо кабана, а временами лакомились добытыми по пути деликатесами: броненосцами, ящерицами, жирными белесыми червями, живущими на пальмах. Женщины захватили с собой вяленую рыбу - ее хватило на восемь дней; вонь с каждым днем становилась все сильнее, пока, наконец, рыбу не съели; однако и они сами и товары насквозь пропитались рыбным запахом; правда, со временем он стал слабее, смешавшись с общим нераспознаваемым запахом лагеря. В этой местности индейцы не селились. В последние пять дней марта стала ощущаться нехватка воды. Ручьи на пути по большей части пересохли, и приходилось обследовать русла в поисках тепловатых стоячих луж. Но через две недели они снова вышли к реке, полноводно и быстро несущей свои воды на юго-восток. Здесь начинался край пай-ваев. Доктор Мессингер поименовал эту стоянку "Второй опорный лагерь". Над рекой тучами носились мухи кабури.
- Джон, я думаю, тебе пора отдохнуть.
- Отдохнуть от чего, мамчик?
- Ну, переменить обстановку... Я в июле еду в Калифорнию. К Фишбаумам не к тем, что в Париже, а к миссис Арнольд Фишбаум. Я думаю, было б хорошо, если б ты поехал со мной.
- Да, мамчик.
- Ты б хотел со мной поехать, не так ли? - Кто? Я? Конечно, хотел.
- Это ты у Бренды научился. Мужчине смешно так говорить.
- Извини, мамчик.
- Отлично, значит решено.
На закате кабури исчезли. Но весь день от них приходилось укрываться; они набрасывались на обнаженные участки кожи, как мухи на варенье; их укусы давали себя знать, только когда они, насытившись, отваливались, оставляя алый болезненный кружок с черной точечкой в центре.
Тони и доктор Мессингер не снимали специально привезенных из Англии нитяных перчаток и муслиновых сеток, спускающихся из-под шляп. Позже они подрядили двух женщин, и те, усевшись на корточках у гамаков, обмахивали их ветками; мух разгоняло легчайшее дуновение, но стоило Тони и доктору Мессингеру задремать, как женщины откладывали опахала, мухи накидывались на путешественников с удесятеренной энергией, и те тут же просыпались. Индейцы относились к насекомым так же покорно, как коровы к слепням; лишь иногда в приступе раздражения они хлопали себя по лопаткам и ляжкам.
С наступлением темноты становилось легче; в этом лагере москитов почти не было, но зато они слышали, как всю ночь напролет вампиры машут крыльями и тычутся в сетку.
Индейцы ни за что не желали здесь охотиться. Они уверяли, что тут нет дичи, но доктор Мессингер говорил, что они боятся пай-вайских злых духов.
Провизия уходила гораздо быстрее, чем рассчитывал доктор Мессингер. Уследить за провиантом во время переходов было невозможно. Они недосчитались мешка муки, полмешка сахара и мешка риса. Доктор Мессингер урезал рацион; он раздавал еду сам и строго отмерял продукты эмалированной кружкой, но женщины все равно изловчались за его спиной подобраться к сахару. Они с Тони прикончили весь ром, кроме одной бутылки, оставленной про запас.
- Мы не можем позволить себе сидеть на одних консервах, - сказал доктор Мессингер брюзгливо. - Придется мужчинам отправиться на охоту.
Но мужчины выслушали приказание с безучастным выражением на опущенных долу лицах, и остались в лагере.
- Здесь нет птица, нет зверь, - объяснила Роза. - Вся ушла. Они могут поймать рыба.
Но индейцы не желали себя утруждать и не поддавались ни на какие уговоры. Они видели, что на берегу лежат груды мешков и тюков с едой; вот иссякнут запасы, тогда можно подумать и об охоте.
А пока надо было строить каноэ.
- Это явно воды Амазонки, - сказал доктор Мессингер. - Они, по всей вероятности, впадают или в Рио-Бранко или в Рио-Негро. Пай-ваи селятся вдоль берегов, а Град, судя по всему, расположен на одном из притоков где-то вниз по течению. В первой же пай-вайской деревушке мы раздобудем проводников.
Каноэ сооружали из коры. Три дня ушло на то, чтобы отыскать четыре прямых дерева подходящего возраста и свалить их. Обрабатывали деревья прямо на месте. Кору обдирали ножами с широкими лезвиями; на это ушла еще неделя. Индейцы работали терпеливо, но сноровки у них не было, и, снимая с одного дерева кору, они повредили ее.
Тони и доктор Мессингер ничем не могли помочь им: они провели эту неделю, охраняя от женщин сахар. Мужчины бесшумно двигались по лагерю и близлежащим зарослям. Они беззвучно раздвигали голыми плечами дремучий подлесок; под их босыми ногами не шуршали опавшие листья; речи их были коротки и почти неслышны, они никогда не присоединялись к болтовне и хихиканью женщин; за работой они иногда ухали в такт; развеселились они всего раз: у одного индейца - он обдирал ствол - соскользнул нож и врезался в мякоть пальца. Доктор Мессингер обработал рану йодом и забинтовал. После этого женщины не давали ему проходу, они то и дело показывали ему царапины на руках и ногах и просили помазать йодом.
С двумя деревьями удалось покончить за один день; на третье ушел весь следующий день (это было то самое, у которого повредили кору), а на четвертое - еще два: оно было больше других. Когда последние волокна были обрублены, четверо мужчин встали вокруг ствола и сняли кору целиком. Она тут же скрючилась, образовав полый цилиндр, который мужчины отнесли к реке и спустили на воду, привязав лозой к дереву.
После того как кору подготовили, сделать из нее каноэ было не слишком сложно. Четверо мужчин растягивали кору, двое других укрепляли распоры.
Концы оставляли незаделанными и слегка загибали так, чтобы они вздымались над водой (при полной загрузке каноэ должно было погружаться в воду лишь на один-два дюйма).
Потом мужчины принялись за однолопастные весла; это тоже было довольно несложно.
Доктор Мессингер ежедневно спрашивал Розу:
- Когда лодки будут готовы? Спроси мужчин. И она отвечала:
- Вот сейчас.
- Сколько еще дней понадобится? Четыре? Пять? Сколько?
- Нет, совсем мало. Лодка кончать, совсем сейчас. Когда стало ясно, что работы близятся к концу, доктор Мессингер занялся подготовкой к отъезду. Он разобрал запасы, разбив грузы первой необходимости на две группы; они с Тони должны были сидеть в разных лодках, каждый брал с собой ружье и патроны, фотоаппарат, рацион консервов, товары для обмена и личные вещи. На третье каноэ, где должны были плыть одни индейцы, грузились мука, рис, сахар, фаринья и еда для индейцев. Каноэ явно не могло увезти все товары, и "аварийный фонд" свалили в кучу неподалеку от берега.
- С нами пойдут восемь человек. Четверо останутся с женщинами охранять лагерь. Главное, добраться до пай-ваев, дальше все пойдет как по маслу. Тогда макуши могут отправляться домой. Думаю, они не разграбят наших запасов. Здесь нет ничего такого, на что бы они позарились.
- А не взять ли нам с собой Розу, чтоб она служила переводчиком?
- Да, надо бы взять. Я ей скажу.
К вечеру было готово все, кроме весел. И едва наступила благословенная тьма, Тони и доктор Мессингер сбросили перчатки и сетки, действовавшие им весь день на нервы, и затребовали Розу на ту половину лагеря, где они спали и ели.
- Роза, мы решили взять тебя с собой вниз по реке. Ты нам нужна, чтоб объясняться с мужчинами. Поняла?
