А еще мне вспомнилась ночь, когда нам было просто некуда пойти ночевать. Некуда и не на что. Мы сидели на шумном вокзале, листали различные газеты, пестрящие многочисленными объявлениями о трудоустройстве и, искусывая губы до крови, строили самые нелепые планы грандиозного, по нашим меркам, штурма Москвы.
— О чем ты думаешь? — тихо спросил Михаил и отхлебнул из горлышка.
— О том, что когда мне было восемнадцать лет, я стыдилась раздеться перед мужчиной.
— Почему? У тебя же такое тело?
— У меня не было приличного белья. Дешевые, выцветшие трусы и точно такой же лифчик… А еще я думаю о том, что в те же восемнадцать лет я постоянно отказывала одному мужчине, который приглашал меня в ресторан.
— Почему?
— Потому что я не умела держать вилку с ножом. Один раз мужчина пригласил меня в ресторан, а я взяла вилку в правую руку, а нож в левую. Ему стало стыдно.
Я вновь отхлебнула шампанского и посмотрела на Михаила каким-то отрешенным взглядом.
— Послушай, а у тебя есть музыка?
— Музыка?!
— Музыка.
— Конечно, есть.
Михаил встал с пола и кинулся к музыкальному центру, но я отрицательно замотала головой, притормозив Михаила на полпути.
— Нет, я хотела не такую музыку. У тебя есть граммофон?
— Есть. Антиквариат. Я недавно прикупил на Арбате. Я то же люблю подобные вещи.
Когда в комнате появился граммофон и заиграла старая виниловая пластинка с задушевной мелодией, я спрыгнула с подоконника во двор и принялась танцевать. Под дождем… От удовольствия я даже закрыла глаза. Я опять вспомнила то время, когда я была слишком молода и слишком беспечна. От поистине захватывающего зрелища Михаил расплылся в улыбке и прислонился к оконному стеклу. А затем я забралась на крышу джипа и принялась танцевать дальше. Я закинула голову назад и восхитительно управляла своим обнаженным телом. Я танцевала вместе с дождем, жадно ловя крупные капли, которые уже окончательно перемешались с моими слезинками. Михаил устал стоять открыв рот и тоже перелез через подоконник. Этот обнаженный, хорошо сложенный мужчина встал рядом с джипом, громко захлопал и начал подпевать вместе со мной в такт музыке. Я танцевала и думала, как же я красива и как же красив и восхитителен мой танец. Я громко пела и думала о том, что я живу в центре Москвы, езжу на дорогой иномарке, играю самые лучшие роли в самых кассовых фильмах. Я ли это? Испуганная девчонка из далекой провинции, сидящая в старом, протертом кресле родительского дома, с жадностью смотрящая все подряд московские телевизионные каналы. Неужели это я?!
Я танцевала и чувствовала себя удивительно раскованной и удивительно отрешенной. Сейчас я танцевала и пела не для избалованной, жестокой публики. Я делала это для себя. Я танцевала вместе с дождем на крыше крутого джипа… Где-то там остался мой город, который я никогда не любила и частенько заявляла об этом в прессе. Я никогда не любила свой серый город, но я всегда любила тех людей, что в нем жили, вернее, пытались выжить. Это были измученные люди, совсем забывшие нормальную жизнь или даже почти ее не знавшие, но они были такие добрые и такие родные… Там можно было смело одолжить соли, прийти на чашечку чая и рассказать о наболевшем. Они где-то там, и я их очень люблю. Вместе с ними моя душа и все, что я делаю, называемое моим творчеством, я делаю только для них. Ведь я одна из них, а может, я одна из немногих, кто просто устал так жить, бороться и выживать. Когда я была совсем маленькой девочкой, я мечтала о принце, вернее о московском принце, который обязательно за мной приедет и увезет в Москву. Он будет богат, ухожен и красив. Он будет такой, что за таким можно рвануть не только в Москву, но и в саму преисподнюю, если, конечно, он этого пожелает. Вот так он будет хорош. Но прошло время, и московский принц не приехал, наверное, потому, что в Москве своих невест девать некуда… И я сама поехала в Москву, но уже не в поисках принца, а в поисках лучшей жизни. На принцев мне никогда не везло, ну не везло мне на принцев!
А затем на крышу залез Михаил и жадно обняв меня за талию, закружил в такт легкой, опьяняющей музыке. Что ж неплохая ТЕРПИЯ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ, подумала я и засветилась улыбкой…
Глава 11
…Утренний кофе оказался таким густым и таким ароматным, что я жадно повела носом и с удовольствием, несмотря на то, что я чуть была не обожгла губы, сделала приличный глоток. Михаил сидел рядом и не мог отвести от меня глаз. В его целенаправленном взгляде было столько обожания… и даже какого-то детского удивления.
— Ты восхитительная женщина, — отпив кофе из своей кружки, он наклонился и поцеловал мою, как всегда обнаженную грудь. — Знаешь, после твоей ТЕРАПИИ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ у меня создалось впечатление, что меня хорошенько ударили коленкой под сердце.
— Как ты сказал? — я рассмеялась и чуть было не пролила на себя кофе.
— Сегодня ночью меня ударили коленкой под сердце.
— Ударили коленкой под сердце… Интересно сказано. Ну-ка, расшифруй то, что ты мне сейчас сказал.
— У меня еще так никогда не было…
— Ты хочешь сказать, что это было намного лучше, чем стриптиз в чулках цвета капучино?
Как небо и земля. Ты сравниваешь совершенно несравнимые вещи. Ты очень красива, Анна. Ты даже не представляешь, как ты красива. Наверное, и в правду говорят, что красивая женщина все делает очень красиво. Она красива не только в жизни. Она красива в своих движениях, в своих суждениях и даже в интиме. Я вновь улыбнулась, поставила чашку на стоявший неподалеку низкий столик и, встав с кровати, направилась за своей одеждой.
— Ты куда?
— Домой, — безразлично ответила я и достала из своей сумочки косметичку. — Ты должен отвезти меня домой.
Достав дорогую косметику я быстро, словно я опаздывала на очередные съемки, наложила ее на лицо и с профессиональной точностью оценила свой макияж. Отлично. Просто отлично. Если женщина знает в этом толк, то она это делает довольно быстро.
Михаил молчал и по-прежнему не сводил с меня глаз, следя за каждым моим движением. Надев свои вещи от Гуччи, я вновь покрутилась у зеркала и мысленно поставила себе отличную оценку. Сев в мягкое широкое кресло, я подвинулась к самому краю для того, чтобы не затеряться в его просторах, а наоборот, продемонстрировать свои достоинства.
— Ты знаешь как себя подать, — Михаил облизнулся как мартовский кот и потянулся к моим ногам. — Бог мой, у тебя столько достоинств.
— Мое самое главное достоинство это то, что я женщина.
— Неужели ты так относишься к мужчинам?
— Мужчины сами сделали все для того, чтобы я к ним так относилась.
Я убрала голову Михаила от своих ног и холодно посмотрела на часы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
